Шерлок Холмс в Тибете - Джамьянг Норбу

– То есть полковником Крейтоном?

– К сожалению, так, мистер Холмс.

– Значит, мне следует поговорить об этом с полковником?

– Но полковник будет заведомо против. Он даже может обвинить меня…

– Прошу вас, не беспокойтесь, – повелительным жестом остановил меня он, – предоставьте все мне. – С этими словами он скинул с себя тибетское одеяние. – Я буду вам очень обязан, если вы будете столь любезны вернуть мой бутафорский костюм Ларгану, а этот ужасный парик вместе с усами – управляющему увеселительным театром.

Собрав все эти маскарадные принадлежности, я ушел из коттеджа. Мистер Холмс действовал столь мастерски, а его запросы были столь определенны, что мне не следовало бы сомневаться в его успехе. Тем не менее сомнения не оставляли меня. Полковник Крейтон был человеком крайне недоверчивым. Он знал, что я готов ухватиться за любую возможность вновь попасть в Тибет, и наверняка помнил, как я негодовал по поводу решения ведомства больше не пускать меня туда, коль скоро я потерпел там неудачу. Старик Крейтон наверняка подумает, что именно я уговорил Холмса предпринять это опасное путешествие, чтобы у меня появилась возможность отправиться туда вместе с ним.

Я тяжело вздохнул. Полковник был весьма суров с теми, кто, на его взгляд, пренебрегал правилами ведомства. Я ожидал, что в скором времени он вызовет меня для весьма неприятного разговора, и полковник не обманул моих ожиданий.

Три недели спустя полковник Крейтон явился в Симлу самолично. Он встретился с мистером Холмсом, и они даже несколько раз вместе пообедали, судя по всему отнюдь не тяготясь обществом друг друга. Меня не приглашали, так что я не знаю, о чем именно они говорили. Со мной полковник встретился в кладовой позади лавки Ларгана. Мы беседовали не меньше часа, и еще ни разу за все время моей службы меня не подвергали столь тяжелому и пристрастному допросу. Полковник поистине превзошел сам себя в подозрительности и грязных намеках. Наконец с изрядным внутренним сопротивлением и с неменьшей неохотой он принял мои объяснения.

– Ну что же. Допустим, это не вы вбили ему в голову идею туда отправиться. Но тогда кто? Какого черта ему понадобилось именно в Тибет, а не куда-нибудь еще? Он ведь сыщик, а не исследователь, правильно?

– Видите ли, сэр, несмотря на все мои попытки отговорить его, он полон решимости туда отправиться. Вот и все, что я могу сказать.

– Но это невозможно. И дело с концом.

– Прошу прощения, сэр, но его будет крайне трудно удержать, разве только физически. Он произвел на меня впечатление крайне находчивого и решительного джентльмена. В любой момент он может попросту выдать себя за местного жителя.

– Он что, настолько силен в маскировке?

– Скажу без преувеличения, сэр, до сих пор мне не доводилось встречать человека, равного ему в искусстве переодевания.

– Так-так… – Полковник был явно озадачен. – А как его успехи в языке?

– Ну не то чтобы он достиг полного совершенства, однако вполне может сойти, скажем, за жителя Ладака[52] или за кого-нибудь в этом роде. Да, кстати, ладакский наряд подойдет мистеру Холмсу больше прочих, так легче будет объяснить некоторые особенности его внешности, которые сложно скрыть, – прежде всего нос.

– Да-да, а весенний караван из Леха в Лхасу отправляется через несколько месяцев. Как же это так получается, Хари? Меня не оставляют черные подозрения, что вы специально все подстроили, лишь бы добиться своей цели.

– Сэр, уверяю вас…

Он сделал останавливающий жест рукой.

– Вы ведь все равно утверждаете, что мы не сможем его удержать. И на это есть ряд причин, не последняя среди которых – Лондон, но это вас не касается. – С этими словами он посмотрел в окно на красные жестяные крыши базара, после чего вновь повернулся ко мне и пожал плечами. – Ну что же. Едва ли опасности и насилие, поджидающие его в Тибете, окажутся страшнее тех, с которыми он уже столкнулся в этой стране. А вы, Хари? Мистер Холмс спрашивал меня, не сможете ли вы отправиться в Тибет вместе с ним в качестве провожатого.

Мое сердце забилось от радости. Но я постарался не подать и виду.

– Кто, я, сэр?

– Да, Хари, вы. Что скажете?

– Что ж, сэр, я весьма тронут, что мистер Холмс столь высоко оценил мою службу. Однако о путешествии в Тибет для меня не может быть и речи – естественно, если на то не будет специального приказа ведомства.

– Именно так, не может быть и речи, – сухо сказал полковник. – Тем не менее, Хари, примите к сведению, что вы отправляетесь в Тибет вместе с мистером Холмсом. Однако даже не рассчитывайте, что вам будет позволено тратить время на мирное изучение милых вашему сердцу местных обычаев и верований.

Он открыл шкатулку для депеш и принялся рыться в ворохе писем и документов.

– Даже не сомневайтесь, сэр, – с достоинством ответил я.

– Гм… А теперь слушайте меня внимательно. – Он протянул мне письмо на грубой тибетской бумаге, какую делают из коры одного из растений семейства волчеягодниковых (Edgeworthia gardineri), растущих преимущественно в Бутане. – Это секретное донесение, которое я получил неделю назад от К-21. Как вам известно, его монастырь расположен недалеко от главного караванного пути из Кашгара в Лхасу, а лучшего места для получения новостей из столицы Тибета не придумаешь. Дела же в Лхасе обстоят хуже, чем можно было ожидать. Ходят слухи, что двое главных министров смещены с постов и с позором изгнаны из кабинета, а всеми уважаемый настоятель монастыря Дрепунг заключен в тюрьму как рядовой преступник. К-21 считает, что за этими событиями стоит маньчжурский амбань, который тем самым пытается подорвать положение верховного ламы и укрепить китайское присутствие в Тибете. Похоже, что именно эти двое министров и настоятель требовали, чтобы юный далай-лама был возведен на престол до достижения положенного законом возраста. Они выступали против регентского совета, про который поговаривают, что якобы он находится под влиянием китайского представителя – амбаня.

– Графа О-эр-тая, того самого, что так ненавидит англичан?

– Да, и мы выяснили, в чем причины его неистовой ксенофобии. Судя по всему, его отец, маркиз То-ши, погиб в огне, когда британские войска подожгли императорский летний дворец в Пекине[53].

– И теперь он добивается того, чтобы в Тибете властвовали только китайцы и никто, кроме китайцев.

– Именно так. Однако сами тибетцы весьма недовольны вмешательством империи в их дела. Мне докладывали, что перед зданием китайского посольства в Лхасе собираются разъяренные толпы демонстрантов, и не исключено, что император направит дополнительные войска для укрепления китайского гарнизона в Лхасе.

– Вот так так! Ну и каша там заварилась, сэр. До меня тоже доносились обрывки подобных слухов – благо есть у меня несколько знакомых бхотияльских купцов.

– Но мне нужны не только слухи. Для нас жизненно важно, чтобы вы попали в Лхасу и выяснили, что там творится на самом деле.

– Не беспокойтесь, сэр. На этот раз я обязательно попаду в Лхасу, а оказавшись там, не премину выяснить истинное положение дел.

ТИБЕТ

10. Вновь бандобаст

Шерлок Холмс горел желанием отправиться в путь, но мы с полковником посоветовали ему обождать. До поздней весны перевалы занесены снегом, и караван из Леха в Лхасу[54] не тронется до тех пор, пока снег не сойдет. Кроме того, нам показалось разумным не присоединяться к каравану в Лехе: там располагалось тибетское торговое агентство, служащие которого могли весьма некстати усомниться в наших bona fides[55]. Мы решили двигаться по дороге Индостан – Тибет и въехать в Тибет в районе Шипки-ла, или перевала Шипки, а потом, как если бы по счастливой случайности, наткнуться на караван где-нибудь в окрестностях священной горы Кайлас.

Тем временем я занялся подготовкой к путешествию. Я всегда гордился, и не без оснований, своими организаторскими способностями, которые в нашей стране называют «бандобаст», и надеюсь, читатель простит мне довольно подробное описание тех широкомасштабных приготовлений, которые я проделал, чтобы обеспечить успех нашей экспедиции.

Первым делом нужно было нанять для нашей экспедиции сирдара. На наше счастье, нам удалось заручиться согласием Кинтупа, закаленного проводника сиккимского происхождения, который уже несколько раз выполнял поручения нашего ведомства[56] и сопровождал меня во время последнего незадавшегося путешествия в Тибет. Кинтуп жил в Дарджилинге, зарабатывая на жизнь портняжным ремеслом. Однако я послал ему телеграмму и немного денег на дорожные расходы, и неделю спустя он уже был в Шимле в ожидании новых приключений.