Пьесы для чтения - Сергей Носов

НИНА ЛЬВОВНА. А если ты будешь критиковать, я вообще не скажу ни слова.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Хорошо. Продолжай.

НИНА ЛЬВОВНА. За мной ухаживал Потоцкий. Я была молодая, красивая. Он хотел жениться на мне. А у меня не было туфель. То есть не было выходных… Совсем выходных… Нас пригласили Васильевы. Я попросила туфли у сестры. У нее были. Она дала.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. И что она при этом тебе сказала?

НИНА ЛЬВОВНА. Она сказала: Нинка, оторвешь каблук, на твоей голове чинить буду!

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Очень хорошо.

НИНА ЛЬВОВНА. Гостей было много. Было весело. Танцевали. Пели. Я ни на кого не обращала внимания. Со мной был Потоцкий.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. И что он тебе говорил?

НИНА ЛЬВОВНА. Ниночка, ты такая хорошая, ты такая красивая, с тобой так радостно…

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Отлично. А ты?

НИНА ЛЬВОВНА. А я говорила: Потоцкий, давай убежим!

РОМАН ПЕТРОВИЧ. А он?

НИНА ЛЬВОВНА. А он — ничего. Он остался. Потом, когда все подвыпили, раскрепостились, тут уже ты проявился… во всем блеске. Я тебя даже не замечала до этого. Сидит хмырь, и пусть сидит.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Я что-то сказал?

НИНА ЛЬВОВНА. Ты сказал: наполним бокалы, друзья!

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Нина, просто отлично! Ты молодец!

НИНА ЛЬВОВНА. И наклонился ко мне…

РОМАН ПЕТРОВИЧ. И сказал?

НИНА ЛЬВОВНА. И сказал: мадмуазель, разрешите…

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Отлично!

НИНА ЛЬВОВНА. И снял мою туфлю!

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Блеск!

НИНА ЛЬВОВНА. И наполнил шампанским!

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Брависсимо!

НИНА ЛЬВОВНА. И сказал… и сказал… ты сказал: друзья! Я пью за самую красивую женщину из всех красавиц, которых встречал на белом свете!

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Брависсимо, Нина! Кино! Кино! Феллини бы меня похвалил!

НИНА ЛЬВОВНА. И выпил!

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Нинка, ты гений! Ты гений! Ты гений!

НИНА ЛЬВОВНА. Я была молодая, глупая. На меня такие жесты могли еще производить впечатление.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Ну а он?.. он что сказал?

НИНА ЛЬВОВНА. Потоцкий? Что сказал он, уже не имело никакого значения.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Ниночка! Как я тебя люблю! Солнце мое, Нинуль…

НИНА ЛЬВОВНА. А потом ты стал говорить: вот именно.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Вот именно?

НИНА ЛЬВОВНА. И я стала говорить: вот именно.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Вот именно.

НИНА ЛЬВОВНА. Вот именно, Рома. Так и живем.

Пауза.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Нет, Нина, я тебя люблю, как никого никогда не любил. Ты даже не можешь представить всю глубину… Столько лет, и хотя бы на йоту… Хоть бы на йоту уменьшилось… Нина! Я — твой! Ты — моя! Моя! Ты!

НИНА ЛЬВОВНА. Не надо, Рома, мне не нравится, когда ты произносишь подобные тексты.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. А тебе вообще мои тексты не нравятся.

НИНА ЛЬВОВНА. Если бы мне нравились твои тексты, ты бы уже давно перестал писать.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Это женская логика. Нам недоступна.

НИНА ЛЬВОВНА. А ты работай, Рома, работай.

Роман Петрович сел за машинку.

РОМАН ПЕТРОВИЧ (глядя на белый лист бумаги). Сейчас. (Сосредотачивается).

НИНА ЛЬВОВНА. Вообще-то при здравом размышлении… в этом есть что-то… от извращения.

РОМАН ПЕТРОВИЧ (не отрывая взгляда от бумаги). Да? В чем же тебе видится извращение: в том, что я пил из туфли или в том, что из туфли твоей сестры?

НИНА ЛЬВОВНА. Я бы сказала не так. (Но как — не говорит).

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Нина, ты не права. Ты гений. (Все так же глядит на бумагу).

Пауза.

НИНА ЛЬВОВНА. «А знаешь, как я жила в девушках?»

РОМАН ПЕТРОВИЧ (не заметив подвоха). Как?

НИНА ЛЬВОВНА. «Вот я тебе сейчас расскажу. Встану я, бывало, рано; коли летом, так схожу на ключик, умоюсь, принесу с собой водицы и все, все цветы в доме полью…»

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Какие… цветы?

НИНА ЛЬВОВНА. «У меня цветов было много, много. Потом пойдем с маменькой в церковь, все и странницы, — у нас полон дом был странниц да богомолок. А придем из церкви, сядем за какую-нибудь работу, больше по бархату…» надо же, помню!.. «по бархату золотом, а странницы станут рассказывать, где они были, что видели, жития разные, либо стихи поют».

РОМАН ПЕТРОВИЧ. «Бесприданница».

НИНА ЛЬВОВНА. Сам ты бесприданница! «Так до обеда время и пройдет». Есть хочется. Ты почему не печатаешь?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Тебя слушаю. (Догадался). «Гроза».

НИНА ЛЬВОВНА. Давно бы напечатал что-нибудь.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Давно не печатал. Не начать.

НИНА ЛЬВОВНА. Разучился?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Не знаю. Нет. Но бумага… Она… (Отодвигается от машинки). Нина, ты гений. Как я тебя полюбил. (Встает, подходит к стене, берется за вьюшку).

НИНА ЛЬВОВНА. Не открывай! Зачем?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Не буду. (Отходит). Мы туда не пошли. Мы молодцы. Бог нас уберег… Вот что, Нина: пусть это будет все с Двоеглазовым. Что ты рассказала.

НИНА ЛЬВОВНА. А не с Катериной?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. А не с Потоцким. Я тебя отобью у Двоеглазова. Как у Потоцкого, но только у Двоеглазова. Решено. Отбил. Отобью. С шампанским.

НИНА ЛЬВОВНА. Тебе виднее.

РОМАН ПЕТРОВИЧ (решительно). Заметано.

НИНА ЛЬВОВНА. Хочешь расскажу, как ты пришел к нам в студию, помнишь… давным-давно, перед самым развалом? А потом ругался. Говорил, что все самодеятельность.

РОМАН ПЕТРОВИЧ (задумчиво). Да, пожалуй, хочу.

НИНА ЛЬВОВНА. А хочешь, я тебе расскажу, как ты приезжал ко мне в Красную Горку?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Да, Нина.

НИНА ЛЬВОВНА. А как бежал за трамваем, когда разводились?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Да, Нина.

НИНА ЛЬВОВНА. А как кричал меня во дворе, когда я жила в Угловом переулке?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Да, Нина.

НИНА ЛЬВОВНА. Ну так что же тебе рассказать?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Нина, милая, Нинуль, расскажи мне… скажи мне… ты мне когда-нибудь изменяла?

Пауза.

НИНА ЛЬВОВНА. С ума сошел?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Ну а что тут особенного? Что было, то было, если было. Ты же сама знаешь, как я к этому отношусь. Дело прошлое. А не было, так не было.

НИНА ЛЬВОВНА. Роман, ты в своем уме?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Да ведь мне это совершенно безразлично. Я ж только из любопытства. Не буду же я ругаться, как ты думаешь?

НИНА ЛЬВОВНА. Я ничего не думаю.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Если думаешь, я сцену устрою, я, не думай, не устрою. Кем бы я был, если б устроил?

НИНА ЛЬВОВНА. Ты о чем говоришь, Роман? Ты это серьезно?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Ну вот видишь… Я ведь знал, что ты не ответишь. Только почему, не понимаю. Потому, наверное, что я к тебе более искренно отношусь… чем ты ко мне.

НИНА ЛЬВОВНА. Рома, дорогой мой… извини… но у тебя, по-моему, маразм начинается.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Ну хорошо. Прекратили. Просто я тебя очень сильно люблю, и ничего моего чувства к тебе не поколеблет. Теперь это называется маразмом. Не понимаю, почему ты этому придаешь такое значение.

НИНА ЛЬВОВНА. Чему — этому?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Этому. О чем спросил.

НИНА ЛЬВОВНА. Я? придаю? значение? — этому?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Если бы не придавала, сказала бы просто, и ничего бы ровным счетом не произошло.

НИНА ЛЬВОВНА. Роман, ты хочешь услышать, что я тебе изменяла…

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Я не мазохист. Я просто полюбопытствовал. Не хочешь — не говори.

НИНА ЛЬВОВНА. Ты хочешь… чтобы я сказала: да, изменяла…

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Если нет, сказала бы нет. А что тут такого?

НИНА ЛЬВОВНА. А если да, сказала бы да?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Ну а как же? Если да, то да. Я же правду спрашиваю?

НИНА ЛЬВОВНА. Ну, допустим да, что дальше тогда?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. А когда?

НИНА ЛЬВОВНА. Другой бы спросил с кем.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Вот именно.

НИНА ЛЬВОВНА. Вот именно.

Пауза.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Ну и с кем?

НИНА ЛЬВОВНА. Ни с кем.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. А я знаю с кем.

НИНА ЛЬВОВНА. Знаешь с кем?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. И когда.

НИНА ЛЬВОВНА. И когда?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. А тогда. Вот когда. На юге. Тогда.

НИНА ЛЬВОВНА. Когда на юге?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Тогда на юге.

Пауза.

НИНА ЛЬВОВНА. С кем же я могла на юге — тогда?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. А с тем усатым, забыла?

НИНА ЛЬВОВНА. Роман, ты идиот. (Пауза). Роман, ты идиот.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. В чем же проявляется мой идиотизм, разрешите спросить?

НИНА ЛЬВОВНА. В том, что ты идиот.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Оскорбила, а дальше?

НИНА ЛЬВОВНА. Я себя оскорбила. Себя! Столько лет… с таким идиотом!.. Идиотка!

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Если бы я был идиотом, Нинуль… Если бы я не был идиотом… Если бы я был не идиотом… Не знаю, что было бы… если бы не был, а был… С нами!