Соло - Валерий Бардаш

Он также быстро оценил ее уверенную манеру и проницательность в разговоре и был начеку, прилагая усилия, чтобы оказаться на уровне своей собеседницы. Он вспомнил, как горячился и увлекался под воздействием ее чар. Как она раззадоривала его своими откровенными мнениями и умением показать неподдельный интерес к его мнениям. Им не понадобилось много времени, чтобы затеять первый спор.

После ресторана они направились в еще одно любимое место Улыбчивой, шумное кафе на оживленном углу, где провели нескольких часов за коктейлями, крепким кофе и громким разговором. Время прошло незаметно. Улыбчивая посмотрела на часы, они расплатились и вышли на улицу. Вечер закончился. Морозный воздух щипал уши и нос. После получасовой прогулки они остановились у подъезда темного дома на безлюдной улице. Улыбчивая указала на окна своей квартиры на втором этаже. Пришло время прощаться. Она протянула ему теплую, белую руку, взяла обещание позвонить при следующем появлении в городе и исчезла за тяжелой дверью подъезда. Он зашагал ускоренным шагом к гостинице, ощутив вдруг холод и неприветливость ночных улиц.

Утром его разбудил телефонный звонок. Улыбчивая звонила из дома сообщить о пришедшей ей за утренним кофе идее. Ему нужно продлить свой билет и остаться в городе еще на несколько дней. Ее квартира в его распоряжении, она может прислать машину агентства, чтобы забрать его из гостиницы. Это было одно из самых легких решений, которые ему приходилось принимать в последнее время.

Он задержался в городе гораздо дольше чем на несколько дней. Машина прибыла вскоре после звонка и доставила его к дому Улыбчивой. Водитель помог поднять вещи на второй этаж и передал ключи от квартиры. Повозившись с замками, он открыл дверь и вошел в просторную прихожую. Взгляд сразу остановился на картине модернистского сюжета. Он одобрил ее цветосочетания и осмотрелся вокруг. Прихожая несла отпечаток знакомой ему индивидуальности. Он с улыбкой вспомнил комнату Улыбчивой в родительском доме, вспомнил, как она гордилась замысловатым убранством своего укромного уголка и как не жалела сил на его постоянное улучшение.

Сняв куртку и ботинки, он ступил на мягкий ковер и вошел в большую, светлую гостиную. Справа, вдоль стены, стояли убранные пестрыми покрывалами и подушечками манящие диван и два больших кресла. Напротив них на изящной тумбочке громоздился большой телевизор. Главным украшением комнаты был разбитый в углу, у окна, тропический садик из цветов и растений. Он внимательно осмотрел творение рук Улыбчивой, обнаружил, что некоторые из растений искусственные, и улыбнулся еще раз. Следующая комната оказалась кабинетом, со стенами, почти полностью закрытыми книжными полками и небольшими картинами. Он вспомнил, что Улыбчивая любит книги. Многие из книг были ему знакомы, он когда-то одалживал их. Решив не заглядывать в спальню, он перешел в аккуратную светлую кухню, нашел в ней все необходимое для позднего завтрака и стал дожидаться Улыбчивую.

Улыбчивая появилась в обеденный перерыв, быстро распорядилась насчет еды, с аппетитом съела свой салат, сообщила о том, что вечером они идут в театр, и исчезла. Оставшись опять один, неспешно расправляясь с приготовленными ею вкусными сэндвичами, он раздумывал о том, чем заняться.

Скучать в столице не пришлось. В первый день он выбрал книгу из завидной библиотеки Улыбчивой, устроился на диване в гостиной и провел на нем вторую половину дня до прихода хозяйки. Внизу, по холодной скользкой улице, проходили, торопясь, тепло одетые фигуры, пробегали с шумом группы детей в школу и обратно, проезжали редкие машины. Диван стал его излюбленным местом в квартире. Он провел много часов на обшитом мягкой кожей широком ложе, кутаясь в пестрое покрывало, читая, разглядывая хмурое небо сквозь большое окно гостиной, дремля. В остальное время Улыбчивая находила для него музей, выставку или другое место для экскурсии. У нее был план почти на каждый вечер.

В первый вечер они отправились в известный столичный театр на самую модную в то время в городе пьесу – согласно программке, об одиночестве в большом современном городе. Он быстро заскучал, но не подавал виду и старательно следил за происходящим на сцене. Действие, наконец, завершилось под громкие аплодисменты. По дороге домой Улыбчивая настойчиво выпытывала его впечатления. Он признался, что не смог понять, отчего были так несчастны эти совсем еще молодые люди. Улыбчивая шутливо ответила, что он одичал в своем ущелье и отстал от последних театральных веяний. Они заспорили и прибыли домой в хорошем настроении. На столе уютной кухни появился чайник с горячим чаем, кофе и шоколадные конфеты. Облаченная в халат Улыбчивая сидела напротив него, прислонившись спиной к стене и положив вытянутую левую руку на спинку стула. Широкий рукав халата сполз к плечу белоснежной руки. Беседа угасала.

Они делали это в первый раз. Две обремененные опытом души, испытывающие вновь, после долгой разлуки, неподвластную им первобытную силу их взаимного притяжения. Полы халата распахнулись и открыли смущенное своей наготой ослепительное тело Улыбчивой. Ее глаза осветились нежностью и возбуждением. Была глубокая ночь, когда они наконец уснули, прижавшись друг к другу, так и не произнеся ни одного слова в освещенной теплым светом ночной лампы спальне Улыбчивой.

Его присутствие в городе и содействие Улыбчивой ускорили бюрократические процедуры, связанные с контрактом. За несколько дней все формальности были обговорены и бумаги подписаны. Он сразу же попал в энергичные руки руководителя небольшой съемочной группы. Съемки продолжались две недели. Они регулярно выезжали в пригород на микроавтобусе, к небольшим скалам и замерзшим водопадам, где он облачался в самое современное альпинистское снаряжение и делал то, что ему говорили. Это оказалось не только хорошо оплачиваемым, но и нескучным занятием. Молодые профессионалы относились к нему с лестным интересом и уважением. Он охотно подогревал в них эти чувства рискованными трюками. Съемки часто привлекали толпу зрителей. Он чувствовал себя в ударе и развлекался до тех пор, пока, на третий день, не свалился во время подъема по ледопаду. Ледоруб, который он нагрузил своим весом, неожиданно отломил кусок льда и выскользнул. Он пролетел приличное расстояние и приземлился с большим шумом, приведя окружающих в ужас. Ничего страшного не случилось, он отделался легко, но чувствовал себя чрезвычайно глупо и не возражал, когда по настоянию руководителя группы его стали подстраховывать.

Улыбчивая без заметных затруднений сделала его участником своей активной светской жизни. Многие ее вечера были заполнены встречами с друзьями, посещением театров, ресторанов. Она всегда настаивала, чтобы он сопровождал ее. Чаще всего он соглашался. Улыбчивая представляла его как навещающего столичный город друга юности, умело подчеркивала его незаурядность, облегчая задачу вхождения. Ее друзья и знакомые составляли своеобразную группу людей. Находясь в их компании, он порой сомневался, что может быть достаточно интересным, и предпочитал быть немногословным. Это никого не беспокоило. В любой обстановке он чувствовал себя хорошо, находясь вблизи Улыбчивой, ощущая излучаемое ею притяжение, ловя ее взгляд.

Ему нравилось терпеливо ожидать на диване, пока Улыбчивая готовится к выходам. Ожидание награждалось всегда по-царски. Ослепительно красивая, уверенная в себе, она появлялась из спальни. Ему нравилось читать в ее взгляде желание покорять и чувствовать себя совершенно неспособным совладать с глупым выражением восхищения на лице.

Но, разумеется, больше всего ему нравилось проводить вечера вдвоем в ее квартире. Хозяйка квартиры тоже оставалась дома с заметным удовольствием. Она облачалась в один из своих многочисленных халатов, приготавливала что-нибудь интересное на кухне и со вкусом накрывала на стол. В эти затягивающиеся до полуночи вечера они иногда горячо спорили, чаще – вели откровенные беседы.

Он узнавал все больше об истории ее неудачного замужества. Она вышла замуж за человека намного старше ее, хорошо устроенного в жизни и некоторое время чувствовала себя вполне счастливой под его защитой и опекой. Однако, по мере того как она быстро вырастала из одежд юной девушки, баланс их брака нарушался, и к развязке она чувствовала себя более сильным партнером в их разваливающемся союзе. Она рассказывала об агонии разрыва с то рассерженным, то надломленным человеком, самым сильным ее чувством к которому была в то время только жалость. Слушая ее откровения, он испытывал то сочувствие к прекрасной рассказчице, то чувство неловкости, когда узнавал слишком много из того, что должно быть между мужчиной и женщиной, то усталость от чрезмерной, не всегда понятной ему сложности отношений. В свою очередь он любил рассказывать ей об ущелье, об ожидающих его молчаливых, покрытых снегом горах, о своей умной собаке и теплой хижине. Темнота и холод сгущались над скованным суровой зимой городом, они держали руки на горячих от чая чашках и забывали посмотреть на часы.