Серебристый луч надежды - Мэтью Квик

Захожу в дом; отец по-прежнему сидит на диване перед телевизором, он уже переоделся в футболку Макнабба и досматривает предыдущий матч. У его ног выстроилась батарея бутылок пива — точно кегли для боулинга.

— Джейк приедет? — спрашиваю я — и снова не дожидаюсь ответа.

Иду наверх, принимаю душ и надеваю свою баскеттовскую футболку.

Когда я спускаюсь в гостиную, матч «Иглз» только-только начинается. Я присаживаюсь на краешек дивана, не занятый отцом.

— Что за шумы? — восклицает он, уменьшая громкость.

Это у меня в животе дико урчит, но я говорю, что не знаю, и папа приводит звук в норму.

Как я и ожидал, новый телевизор — просто фантастика. Игроки, разминающиеся на поле, почти с нас ростом, а качество звука такое, словно я сижу не дома, а на стадионе в Сан-Франциско, у самой середины поля. Вот пошла реклама, и уже понятно, что брат не успеет к началу игры, поэтому я вскакиваю на ноги и кричу:

— А-а-а-а-а!

Отец молча смотрит так, будто снова хочет заехать мне по лицу. Я сажусь обратно и больше не произношу ни слова.

Комментаторы объявляют, что Донте Столлворт пропустит игру, о чем было решено в последний момент. Может, теперь в сторону Баскетта полетит больше мячей, раз уж лучший принимающий «Иглз» выбыл из строя, тешу я себя надеждой.

«Иглз» начали ударно: они зарабатывают очки на первых же минутах в нападении; после того как Вестбрук принимает короткий обманный пас, настроение отца преображается. Он тянется ко мне через диван, приговаривает, хлопая меня в такт по ляжкам:

— «Иглз» — тачдаун! «Иглз» — тачдаун!

Я уже начинаю надеяться, но по ходу следующего розыгрыша папа снова мрачнеет.

— Не больно-то радуйся, помни, что случилось на прошлой неделе, — бурчит он, как будто сам с собой разговаривает.

Защита Сан-Франциско держится стойко, и второй тачдаун «Иглз» удается заработать всего за несколько минут до конца первой четверти, когда Эл Джи Смит доводит счет до 13:0. Хоть «Иглз» и не впервой терять большое преимущество в очках, кажется, что победа у «Птичек» уже в кармане. Акерс, пробивающий после тачдауна дополнительное очко, подтверждает мои мысли, а отец вскакивает с дивана и запевает «Вперед, орлы, вперед». Я тоже встаю и присоединяюсь к пению, а в конце мы оба скандируем, изображая телом каждую букву:

— И! Г! Л! З! Иглз!

В перерыве после первой четверти отец спрашивает, не голоден ли я. Получив утвердительный ответ, заказывает пиццу и приносит мне из холодильника бутылку «Будвайзера». При счете 14:0 в пользу «Иглз» он просто сияет.

— Ну, теперь только надо, чтобы и Баскетту кинули пару мячей, — замечает он, прихлебывая пиво.

Словно услышав его молитву, первый же пас во второй четверти Макнабб делает на Баскетта, который ловит мяч с восьми ярдов. Мы с отцом громко радуемся за новичка, который даже в драфте участия не принимал.

Пиццу приносят в большом перерыве, когда разрыв в счете увеличился: 24:3.

— Вот бы еще Джейк был здесь, — протягивает отец, — тогда бы ничего лучше и желать нельзя.

Мы так ликовали, что я совсем забыл про Джейка.

— А где он? — спрашиваю, но отец больше ничего не говорит.

В третьей четверти нападающий задней линии Сан-Франциско теряет мяч практически у самой зачетной зоны, Майк Паттерсон, блокирующий защитник «Иглз», подбирает его и бежит к противоположной зачетной зоне. Мы с отцом на ногах, кричим, подбадриваем трехсотфутового спортсмена, а он несется через все поле и доводит счет до 31:3 в пользу «Иглз».

Чуть позже Сан-Франциско все-таки зарабатывает пару тачдаунов, но это уже ничего не решает — «Иглз» уже не догнать. Наши выигрывают со счетом 38:24. Когда матч заканчивается, мы с отцом еще раз поем «Вперед, орлы, вперед» и скандируем название нашей команды напоследок, радуясь победе «Птичек», а потом папа просто выключает телевизор и без слов уходит к себе в кабинет.

В доме стоит мертвая тишина.

На полу не меньше дюжины пивных бутылок, коробка из-под пиццы по-прежнему на кофейном столике, а раковина на кухне доверху набита грязной посудой, вспоминаю я. Да, еще и сковородка, на которой папа жарил себе бифштекс на завтрак. Раз уж я решил стараться проявлять доброту, думаю, надо хотя бы прибраться в гостиной, чтобы маме не пришлось этого делать. Пивные бутылки несу к гаражу, там специальный контейнер для перерабатываемых отходов, коробку из-под пиццы выбрасываю в уличный мусорный бак. Вернувшись в дом, обнаруживаю на полу несколько использованных бумажных салфеток, а когда нагибаюсь, чтобы подобрать их, под кофейным столиком вижу шарик скомканной бумаги.

Поднимаю его, расправляю и выясняю, что это не один, а целых два листа. Исписанных маминым почерком. Кладу их на столик и читаю.

Патрик,

должна сказать тебе, что больше не позволю наплевательски относиться к решениям, которые мы приняли вместе, а еще не позволю разговаривать со мной в таком тоне, особенно в присутствии других. В моей жизни появился человек, который считает, что мне нужно настойчивее отстаивать свои права, чтобы ты наконец начал уважать меня, и поощряет меня в этом. Знай, я делаю это для того, чтобы спасти наш брак.

У тебя есть два варианта действий:

1. Вернуть этот чудовищный телевизор, который ты купил, и все пойдет по-старому.

2. Можешь оставить чудовищный телевизор, но в этом случае ты должен дать согласие на выполнение следующих условий:

а) ты будешь ужинать за одним столом со мной и Пэтом пять раз в неделю;

б) ты будешь гулять по полчаса либо со мной, либо с Пэтом пять раз в неделю;

в) ты будешь ежедневно заводить с Пэтом разговор, в течение которого задашь ему не меньше пяти вопросов и выслушаешь ответы, которые потом перескажешь мне;

г) хотя бы один раз в неделю ты будешь выбираться куда-нибудь с Пэтом и со мной — например, в ресторан, в кино, в торговый центр, побросать мяч в корзину на заднем дворе и так далее.

В случае невыполнения требований, указанных в пункте 1 или 2, я объявлю забастовку. Я больше не буду прибираться в твоем доме, покупать или готовить тебе еду, стирать твою одежду и делить с тобой постель. Пока ты не выбрал один из вариантов, считай, что твоя жена бастует.

Как-то не похоже на маму — так давить на отца. Интересно, не этот ли новый друг подучил ее написать письмо на двух страницах? Мне сложно представить, что отец вернет новый телевизор, тем более после того, как мы видели победу «Иглз» по этому самому телевизору. Теперь точно будет решено, что покупка приносит «Иглз» удачу, и на следующей неделе папа захочет посмотреть матч на этом же самом телевизоре, чтобы не сглазить «Птичек», и я очень хорошо его понимаю. Но мамины условия — особенно то, которое требует разговаривать со мной каждый вечер, — также кажутся совершенно невыполнимыми, хотя согласен, было бы здорово ужинать по-семейному, всем вместе, и, может, даже сходить в ресторан. А вот в кино мне не очень хочется, раз уж у меня теперь собственная жизнь — кино, которое я смотрю не переставая.

Я вдруг чувствую острую потребность поговорить с братом, но не знаю его номера. В кухонном шкафу нахожу телефонную книгу, а в ней номер Джейка. На третьем гудке трубку берет женщина; у нее очень красивый голос.

— Да?

Понимаю, что это вовсе не брат, но все равно спрашиваю:

— Джейк?

— Кто это?

— Это Пэт Пиплз. Я хотел бы поговорить со своим братом Джейком. А вы кто?

Мне слышно, как женщина прикрывает трубку ладонью, а потом на другом конце линии раздается ясный и громкий голос брата:

— Ты видел, как он бежал с мячом, все девяносто ярдов? Ты видел, как Паттерсон бежал?

Мне хочется спросить про женщину, которая ответила на звонок, но боязно узнавать, кто она. Может, я и так уже знаю, но почему-то забыл.

— Да, видел.

— Парень, это просто чума! В жизни бы не подумал, что блокирующий может так далеко пробежать.

— Почему ты не приехал смотреть игру с нами?

— Честно?

— Да.

— Не могу врать своему брату. Утром позвонила мама и попросила не приезжать, так что я пошел в бар со Скоттом. И Ронни она тоже звонила. Я знаю, потому что он потом перезвонил мне, убедиться, что все в порядке, и я сказал ему, чтобы не волновался.

— Почему?

— Ему следует волноваться?

— Нет, почему мама просила вас с Ронни не приезжать?

— Она сказала, так у тебя появится возможность побыть наедине с отцом. Она сказала, это подтолкнет отца к тому, чтобы начать с тобой разговаривать. Он с тобой разговаривал?

— Немного.

— Ну, это же круто, правда?

— Я нашел записку, которую мама оставила папе.

— Так. И что там?

— Я тебе сейчас прочитаю.

— Давай.

Читаю записку.

— Черт. Молодец мама!

— Ты же понимаешь, что теперь он не вернет телевизор?