Хунну и Гунны (разбор теорий о происхождении народа Хунну китайских летописей, о происхождении европейских Гуннов и о взаимных отношениях этих двух народов). - К.А. Иностранцев

Мы видели, что сторонники всех теорий приводили свои мнения о гунских собственных именах. В виду того, что теории монголизма и славянства Гуннов противоречат фактам, мы и не считаем нужным обращать особенное внимание на них. Остаются следовательно теории финнизма и турчизма. Так как первая в сопоставлении собственных имён имела одного только представителя (Клапрота), который к тому же писал в 1826 году, и была принята с недоверием некоторыми специалистами (напр. Уйфальви), вторая же имела представителей в лице современных языковедов — мы более склонны принять сближение гунских имён с турецкими. Впрочем весьма вероятно, что многие Гунны носили имена финские. Во всяком случае влияние Финнов существовало в сильной степени, и потому нет ничего удивительного в том, что Турки приняли некоторые имена побежденных ими народов.

Не одни филологи, основываясь на сходстве имён, считали Гуннов за Турков. Это мнение было также выражено и некоторыми историками. По этому поводу высказался ещё Цейсе (Zeuss. Die Deutschen und die Nachbarstämme, München, 1837). Статью, озаглавленную Hunni, он посвятил исключительно истории этого народа (стр. 706–710), тогда как о происхождении их говорил в статье, посвящённой Булгарам (стр. 710–727). В этом последнем народе он признал ушедших на Восток Гуннов. На Волге, где удержались остатки Булгар, можно ожидать в ту эпоху только либо Финнов, либо Турков; так как Финны раньше (стр. 272–275) признаны им исключительно лесным народом, занимающимся охотой и рыболовством, то Болгары, и их предки Гунны, народы кочевые, степные и конные должны быть отнесены к Туркам. По его мнению, Гунны были первые Турки, пришедшие из северо–западной Азии и пробившие путь в степную полосу Европы. Отожествление Гуннов с Хунну принято им. Настойчиво придерживался теории турчизма Гуннов и лучший знаток исторической этнографии России, академик А.А. Куник. Из его статей но этому вопросу мы прежде всего должны назвать «О тюркских Печенегах и Половцах по мадьярским источникам» (помещена в Записках Академии Наук за 1855 г., т. III). Он с полным убеждением высказал здесь, что «тюркский элемент совершенно ясно выступает (в Южной Руси) лишь со времени гунского нашествия, когда Алтай, это первоначальное гнездо тюркских племён — стал высылать орду за ордой на Западную Азию и Черноморье» (стр. 715). На этом основании он и признал нашествие Гуннов основным пунктом в истории турецких народов. Кроме того он высказал мнение, что среди гунского войска находились многие из тех турецких народов, которые позже друг за другом явились в истории южной Руси. Считая Финнов совершенно неспособными соединяться в государства, он даже полагал, что первобытные Магары (Мадьяры) были Турки, обратившие подданных своих финнов в конный народ и с течением времени заменившие свой язык языком многочисленных подданных (как пример возможности подобной замены, он привёл Франков в Галлии). Это мнение академик Куник повторил и в многих последующих работах, например в «Известиях Ал–Бекри и т.д.», в приложениях к «Каспию» Дорна и др. Мнение его было принято и туркологом академиком В.В. Радловым. В совместно написанной рецензии на сочинение Голубовского «Печенеги, Торки и Половцы до нашествия Татар» (Киев 1884) они высказались в пользу турчизма Гуннов и осудили теорию финнизма некоторых полукочевых народов южной и юго–восточной Руси. Печенеги имели, по их мнению, в южной России предшественников турецкого происхождения — именно Аваров. Турки были главным племенем в Хазарии. Болгары были Турки. Финский элемент в истории юга и юго–востока России явился впервые с Мадьярами, да и то под предводительством турецкого рода. Гунны были несомненно Турки. Ф. Мюллер, признавший, как мы уже говорили, Хунну за турков, Гуннов тоже назвал племенем татарским (т.е. по его классификации турецким), хотя и признал их сильно смешанными с Финнами (см. его Allgemeine Ethnographie). К этому мнению о турчизме Гуннов присоединился и австрийский учёный Томашек, который в рецензии на книгу Иречека «История болгар» (помещена была в Zeitschr. für Oester. Gymnasium за 1877 г., стр. 674–686) на основании и исторических преданий, и сходства имён доказывал, что Болгары и их предки Гунны были Турки. К авторитетным мнениям Куника и Томашека присоединился М. Соколов в своём исследовании «Из древней истории Болгар» (СПб. 1879). Проф. Васильевский в цитованной нами статье «О мнимом славянстве и т.д.», направленной против теории Иловайского, высказал, «что преобладание среди Гуннов турецких элементов нам кажется весьма вероятным и почти несомненно доказанным (см. А.А. Куника, Томашека, Соколова)» (172 стр.). Наконец, в последнем сочинении по общей истории великого переселения народов, которое именно в силу своего популярного значения должно придерживаться наиболее распространённых взглядов, было высказано мнение в пользу турчизма Гуннов. Мы разумеем «Geschichte der Völkerwanderung» Витерсхейма. Здесь (Zweiter Band, 24–25) Гунны считаются вторгнувшимися в конце I века по Р.X. в Западную Азию Турками, среди которых находились многочисленные финские и тунгузские элементы[83]. В.В. Радлов высказался в пользу турчизма Гуннов как в вышеупомянутой, написанной вместе с А.А. Куником рецензии на сочинение Голубовского, так и в исследовании «К вопросу об Уйгурах» (2–ое приложение к LXXII тому Записок Академии Наук, СПб. 1893). Этот исследователь, основываясь на известиях Дионисия Периегета, считает вполне возможным отожествить Гуннов и Хунну (стр. 103). Известие Моисея Хоренского служит ему доказательством, что Гунны в III веке продвинулись ещё более на Запад. Состав этого народа определяется им следующим образом: «собственно Гунны (восточные тюрки, уйгуры) составляли несомненно лишь часть нахлынувших в Европу полчищ; очевидно самые различные племена (западные тюрки, угры и пр.) двигались вперёд, имея в Гуннах предводительствующее племя и нарастая, подобно лавине, во время движения» (стр. 103). Описания наружности Гуннов у Аммиана Марцеллина, Иорнанда и др. вполне совпадают с тем описанием Хунну, которое мы находим у Китайцев. Тип Гуннов есть тип либо Турков, либо Монголов, либо Тунгузов. Из истории мы знаем, что сначала направлялись на Запад Турки, при чём занятые ими области заходили на Запад за Аральское море уже до Р.X. В III–X веках стали пробиваться Тунгузы, не дошедшие однако дальше центра Средней Азии, а с XIII века появляются Монголы. «Если бы монгольские племена уже раньше когда–нибудь проникли на Запад, то где нибудь там остались бы осадки этого народа» (стр. 106). Таковы вкратце мнения этого учёного.

За признание Гуннов Турками, тожественными Хунну, высказался и Н.А. Аристов («Заметки об этническом составе тюркских племён и народностей» в «Живой Старине», 1896, III–IV). Итак теория турчизма Гуннов имеет в настоящее время многих представителей. Однако необходимо сказать, что она не является общераспространённой. Её сторонники, как можно видеть по вышеизложенному, исходят из несколько иных взглядов, чем представители других теорий. Они основывают свои выводы не столько на отдельных фактах, на толковании собственных имён, сколько на общих соображениях по поводу исторического хода событий и группировки племён. Такая точка зрения имеет многое за себя и, по нашему мнению, характеризует дальнейшее движение вперёд. Так как в наши цели не входит решение вопроса о происхождении Гуннов, то мы и ограничимся только указанием на эти мнения. В случае если теория турчизма окажется верной, то наши выводы относительно происхождения Хунну и их отношений к Гуннам получают в свою пользу ещё более данных. В противном же случае вполне допустима гипотеза, предложенная проф. Веселовским, т.е. что только династия у Гуннов была турецкого происхождения. С этим будет вполне согласоваться то, что произошло позже в тех же местах у некоторых других народов, напр. у Хазар (если допускать, разумеется, их финское происхождение).

Совершенно невыясненным остаётся вопрос о происхождении имени этого народа. Клапрот нашел в вогульскомъ языке слово houm, khoum и koum, значащее человек, и производил имя Хунну и Гуннов от этого слова. Однако слово хунн находится не только в вогульском языке. По свидетельству проф. Васильева (см. цитованную выше статью «Об отношениях китайского языка к среднеазиатским») «в монгольском языке и поныне человек называется хунн». Так как этот учёный не принимал Хунну за Монголов, то он прибавил к этому следующее замечание: «Мы не хотим этим сказать, что Хунны говорили монгольским языком, потому что название человека могло остаться в чужом языке по великому значению народа в своё время, и что всякий мог считать себе за честь называться Хунном, как некогда на Западе Римлянином». Нам кажется, что существование этого слова в том же значении в вогульском, т.е. финском языке, подтверждает эту догадку. Вамбери, в названном нами сочинении (Urspr. der Magyaren, стр. 43) указал на то, что Куманы или Половцы назывались Венграми kum и сближал с этим слово имя Гунн или Хунн. Ещё Фейер (Fejér. Aborigènes et incunabula Magyarorum, 1840)[84] указал на то, как изменялось имя Гуннов — их то называли Unni, то Hunni, то Cumani. С неистощимым терпением этот исследователь привёл всех авторов и места в их сочинениях, где встречается какая нибудь из этих форм (см. стр. 44–46 его сочинения). Таким образом сходство между именами Гуннов и Куманов должно обратить на себя внимание позднейших исследователей. В настоящее время, когда и происхождение имени Куманов[85] ещё не установлено, трудно говорить что нибудь о происхождении имени Гуннов. Может быть, что имя это было собственным именем рода и, если имело когда нибудь значение имени нарицательного, то уже давно утратило его.