Фантомы - Стюарт Вудс

— В холодильнике полно всего, а в морозильнике даже валяется какой-то старый цыпленок. Не уверена, что он съедобен.

— Разберусь. Иди, пора.

— Да.

Перед зеркалом холла она освежила макияж, схватила сумочку и рванулась к двери, но тут же остановилась. Она чуть не забыла, что на улице ее ждет топтун, а ей бы не хотелось приводить его к Эду. Она вышла через черный ход, прошла своим запущенным садом, толкнула калитку, отделяющую ее сад от соседского, и прошла дальше. Хорошо ухоженным садом она прошла к застекленной двери черного хода соседского дома и побарабанила по стеклу. Пожилой человек, смотревший телевизор, вздрогнул, а затем подошел и открыл дверь.

— Я Кэтрин Рул, — сказала она этому незнакомцу. — Я живу в доме позади вас, и мне не хотелось выходить через парадную дверь. Видите ли, какой-то мужчина последнее время преследует меня, а я бы желала избавиться от него. Вас не очень побеспокоит, если я попаду на улицу через ваш дом?

— Почему бы и нет, — проговорил мужчина озадаченно, но любезно, — пожалуйста, входите.

Он провел ее через дом и выпустил в парадную дверь.

— Я вам так благодарна, — сказала она, махая на прощание рукой.

— Не за что, — отозвался он. — Всегда к вашим услугам. Давненько хорошенькие девушки не стучали мне в окно, — сказал он ей вслед.

Меньше, чем за десять минут она добралась до квартиры, снятой Эдом Роулзом в полуподвале на П-стрит. Она позвонила в дверь, и Роулз открыл, в старой куртке цвета хаки и шортах для игры в гольф. Он расцеловал ее в обе щеки.

— Заходи. Квартира небольшая, я снял ее только на этой неделе.

Он быстренько провел ее по трехкомнатной квартире, обставленной мебелью, видимо, уже достаточно постоявшей у владельца верхних этажей.

— Тут все на скорую руку, пока не приедет Бетт и не наведет порядок. Спорю, ты не прочь выпить.

— Да я бы убила за бурбон со льдом. Ты возвращаешься в Ленгли, Эд?

Он кивнул.

— Пока еще не очень ясно, да это и не для всех ушей. В общем, не в ближайшие дни. Пошли на зады.

Он провел ее на террасу позади дома и усадил с выпивкой в темное кресло.

На открытом воздухе было приятно — в это время года темнело не скоро, хотя дневная жара уже убывала. В таком же запущенном саду, как и у нее, так же гудели пчелы.

— Я, конечно, не должна была бы спрашивать, Эд, но все-таки, что за работа?

— О, да ничего, все ведь останется между нами. Помощник заместителя директора управления по операциям.

— Но это же ужасно, Эд. Черт, ты должен быть ЗДО, и все понимают это.

Роулз засмеялся.

— Ну, ну, спрячь свои коготки. Я не собираюсь подсиживать Саймона. Мы с ним всегда понимали друг друга. Ведь я знаю его даже дольше, чем ты, хотя, возможно, и не так хорошо.

— Извини, Эд, я вовсе не собиралась натравливать тебя на Саймона. Я же понимаю, что, если бы он не захотел, ты бы не получил эту должность, так что ты обязан хранить лояльность по отношению к нему.

Роулз пожал плечами.

— Во всяком случае, теперь я уже не по улице буду болтаться. Староват я для таких занятий, да и Бетт, как ни крути, чертовски счастлива оказаться в O.K.[9] и наконец-то распаковать чемоданы. Мы рассчитываем прожить здесь до пенсии.

— Я думаю, ей уже поднадоело следовать за тобой по всему миру, и на ее месте я бы тоже была счастлива вернуться в Штаты.

— Ну, окончательно-то мы вернулись уже два года назад. Я получил назначение на северо-восток. Мы попали в Нью-Йорк и сняли квартирку в Вилледж, а я приезжал домой по уик-эндам. Это было как возвращение в юность; ведь мы после свадьбы несколько месяцев жили как раз в Вилледж.

— Да, назначение на работу с Малаховым должно быть интересным, — сказала Рул и посмотрела, появится ли на его лице удивление.

Георгий Малахов был самым высокопоставленным сотрудником КГБ из когда-либо переходивших на сторону Соединенных Штатов. Этот генерал-майор под маской одного из заместителей Генерального секретаря в течение четырех лет возглавлял представительство в ООН в Нью-Йорке. Его измена послужила одной из основных причин разрыва отношений между СССР и США и явилась одной из крупнейших побед ЦРУ со дня основания Управления.

Роулз пожал плечами.

— Это была всепоглощающая работа, она-то и держала меня в Штатах, — сказал он. — Прекрасная должность — ничем другим не заниматься.

— Я читала дайджесты. Очаровательно. С таким материалом мы каждый день освежали наши досье. Ты должен гордиться этим. Как раз та самая работа, которая дает аналитикам настоящую пищу.

— Она сама свалилась мне в руки. Обо мне просил Малахов.

— Кроме шуток? Почему?

— Мы знали немного друг друга, когда я работал в стокгольмском центре. А он возглавлял центр в советском посольстве, и мы даже не разрабатывали его. Думали, что он первый секретарь посольства, как он и значился. Однажды на обеде в королевском дворце мы с Бетт оказались за одним столом с ним и его женой. Они нам оба понравились, но затем, кроме пары встреч на дипломатических коктейлях, мы никого из них не видели. Если ты знаешь, советские дипломаты мало общаются.

— И что же было дальше?

— Ничего. Хотя, что значит ничего, если прошло восемь лет? Затем я возглавил центр в Белграде, и тут срочный звонок — доставить мою задницу быстренько в Нью-Йорк. Я уже думал, что мне конец, и им нужна моя голова, черт побери. А меня встретили в аэропорту имени Кеннеди, поместили в надежном месте в Манхеттене и сообщили, что Малахов на коктейль-вечеринке обратился к нашему представителю при ООН и сказал, что хочет перебежать. Ленгли и президент сказали ему: хорошо, прекрасно, и тут же сказали, а не хочет ли он для начала поработать на обе разведки. Ну и заставили, у него же не было выбора. Он согласился, но сказал, что будет иметь дело только со мной и больше ни с кем. И на этом уперся, не сделает, мол, и движения, если не появлюсь я во плоти. Мне бы расцеловать его. Я руководил им около года, пока в Московском Центре не начали что-то подозревать, и ему пришлось выкручиваться. Естественно поэтому, что он отчитывался передо мной.

— Господи, какую карьеру загубили.

— Ты понимаешь, малыш. Я-то рассчитывал продвинуться далеко в карьере этого человека, если можно так выразиться, и тут бац! В старого Роулза ударяет молния, и он близок к тому, чтобы слоняться здесь без цели в административных кадрах. — Он громко хмыкнул. — Вот такие дела, и это здорово отразится на моей пенсии. А Бетт уже поговаривает о домике на Багамах.

— Это ужасно, Эд, — засмеялась Рул. — И несправедливо по отношению к такому славному парню.

— Спасибо тебе, дорогая.

Роулз перевернул бифштексы.

— Я был горд, когда услыхал, что тебе достался советский отдел.

— Я получила твое послание, Эд, спасибо.

— Когда молодых сотрудников выдвигают на ответственные должности, это вселяет надежду во всех нас. Тебе нравится эта работа?

Рул улыбнулась.

— Бывают, конечно, минуты, когда хочется больше действия, и я жалею, что ушла из тайной работы, но на самом деле я люблю свою работу.

Роулз внимательно осмотрел бифштексы.

— Как ты переносишь случившееся?

Рул села прямо.

— Ты слышал о том, что случилось днем?

— Слышал? — фыркнул он. — Да я был там!

— На встрече Никсона, Саймона и директора?

Он кивнул.

— Я зашел туда в самый разгар. Попытался смыться, но они замахали, чтобы я остался. Я не слышал, что было в твоем докладе, но я слышал реакцию директора. Он просто взбесился.

Он выложил бифштексы на тарелки, разложил салат и поставил еду на стол.

— Приступай, придвигайся.

Пока он разливал вино, Рул подтащила стул.

— Алан не передавал мне подробностей, но суть, думаю, я поняла. Они шарахнули приказом, касающимся исключительно меня, запрещающим мне интересоваться спутниковыми снимками Скандинавии — хочется верить, что приказ касается только этого.

Роулз кивнул.

— Я был там, когда директор занимался этим. В общем, Скандинавии тебе пока не видать. Он, конечно, не может издать приказ, запрещающий главе отдела интересоваться вообще всем; он просто завалит тебя какой-нибудь ерундой.

Рул отхлебнула налитого Роулзом вина.

— Да, Никсон изобразил мне одну из перспектив. Он упоминал о лагере для новобранцев.

Роулз откинулся назад и от души рассмеялся.

— Вот-вот, что-то в этом роде.

— Эд, неужели директор такое ничтожество, каким хочет казаться?

— Вполне возможно. Но директора приходят и уходят, сменяясь вместе с президентом. Уж если меняется вся администрация, что говорить об отдельных людях. Я так себе представляю: для меня он крест, который мне нести до конца, а вот Саймон может вынести больше. — Роулз основательно приложился к бокалу. — И я думаю, что Саймону нравится это занятие, — сказал он, — и если преемник нынешнего президента сделает ставку на профессионала, а не на закадычного дружка, которым является нынешний директор, тут-то на арене и появится Саймон.