Слишком много щупалец - Дмитрий Казаков

– Э… спутник… перестройка… добрый день.

– Ты мне Ваньку не валяй, – изобразил я строгость. – Трех сотен за ущерб хватит?

– Нет, как же! А дверь? Да там еще и окно пострадало! – теперь его выговору позавидовал бы и коренной москвич. – И наверняка придется проводить санитарную обработку помещения. А она, знаете, сколько стоит? Просто невероятно много!

– Четыреста? – спросил я.

Администратор подумал и показал пять пальцев – пятьсот, значит.

На этом торги закончились, и довольный поляк-полиглот утопал к лестнице. А я заглянул в номер к Бартоломью – проверить, как он там, не хлопнулся ли в обморок?

Выяснилось, что нет и что Антон готов к выходу.

Мы пулей спустились на первый этаж и выскочили на улицу, где нас ожидала Ангелика за рулем своего «БМВ». Забрались в салон, и через мгновение отель «Коперник» исчез за поворотом.

Если его администрация и собиралась высказать нам какие-либо претензии, то свой шанс она упустила.

Добравшись до Рыночной площади, мы обнаружили, что там неожиданно людно, и я бы сказал – машинно: толпились зеваки, а внутри оцепления из полицейских виднелись пожарные автомобили; деловито сновали дядьки в касках и комбинезонах, а от здания гостиницы «Под розой» поднимался дым.

– Ух ты! Ай-яй-яй! – воскликнул Бартоломью. – Это что, тот старикан погорел? Значит, точно, те мокрые были от Джавана Сингха. Одних он послал к нам, а других отправил сюда, чтобы сгубить старого недруга.

– Вряд ли, – сказал я. – Шестое чувство подсказывает мне, что сивобородый перец с червями в башке жив и что пожар устроил он сам, дабы замаскировать собственное поспешное бегство.

Знать об этом точно мне было неоткуда, да и особой интуицией я похвастаться не мог, и все же в этот момент я поставил бы правую руку за то, что бывший обитатель номера тринадцать в данный момент удирает из Кракова куда-нибудь в сторону Праги или Будапешта.

– Такое вполне вероятно, – кивнула Ангелика. – Я попробую узнать, что там произошло.

Она выбралась из машины, и мы остались вдвоем.

– Что за бред? Что за бред? – принялся стонать Антон. – Чернокнижники, какие-то сектанты, распадающиеся чудовища, двухсотлетние олигархи… Мне кажется, что это страшный сон.

– Мне тоже, – сказал я. – Но надо постараться превратить этот сон в эротический.

Бартоломью замолк и уставился на меня – такая концепция, похоже, не приходила ему в голову.

Белокурая бестия вернулась довольно быстро и, усевшись за руль, без лишних слов завела мотор. Мы выбрались с Рыночной площади и покатили на север, в ту сторону, где начинается трасса на Варшаву.

Когда наш «БМВ» оказался за пределами Кракова, Ангелика сдала к обочине и остановила автомобиль. После этого обернулась и смерила нас очень недовольным взглядом.

– Значит, так, – сказала она. – Я переговорила с полицейскими и с пожарными. Огонь потушен, жертв не было, но тринадцатый номер выгорел полностью. Никаких следов Ежи Твардовского, его вещей или телохранителей не обнаружено. Меж тем гостиницу он не покидал.

– Чего же удивительного? – хмыкнул я. – Вылетел через трубу. Чернокнижник он или нет?

Но шпионка не приняла шутливого тона.

– Вы должны рассказать мне все! – потребовала она. – Мне необходимо знать, в какую историю я попала. Тут слишком много странных вещей, каких не объяснишь… с обычной точки зрения.

– А если мы откажемся? – пискнул Антон.

– То я просто высажу вас тут и уеду. Я сделала все, о чем просил меня генерал, и даже больше, но искать черную кошку в темной комнате, забитой тарантулами и скорпионами, я не собираюсь, – сказано это было достаточно твердо, чтобы даже дурак понял: барышня именно так и поступит, выкинет нас на обочину, а сама отправится по своим делам.

– Не стоит ссориться, – заявил я с видом генсека ООН, в очередной раз явившегося мирить две Кореи. – Благородная фройляйн доказала, что она на нашей стороне. Поэтому я начну рассказывать, а ты, Антон, добавишь, если я чего забуду. Итак, началось все с одного испорченного свидания…

Ангелика выслушала про нашу поездку к месту убийства, затем несколько минут потратила на то, чтобы изучить покрытый узорами диск из желтого металла, знак адептов Церкви Святой Воды.

– Странная вещь… – проговорила она задумчиво. – Где-то я видела такие символы. Кажется, подобное нам показывали на спецкурсе, посвященном экстремистским религиозным движениям. Или где-то еще?

Затем я поведал про наши приключения в Малом Матросском переулке, про мою встречу с мистером Джаваном и про попытку раздобыть секреты ЦСВ, закончившуюся так неудачно и так странно. Вопреки ожиданиям, белокурая бестия не усомнилась в моем психическом здоровье, только попросила подробнее описать ту статуэтку, которую выпущенные из пистолета пули размолотили в пыль.

– Везде странные неприятные запахи, – заметила она. – И на месте жертвоприношения, и в офисе сектантов, и от этих уродов… и пан Твардовский упоминал что-то такое…

– Да, точно! – Я напрягся, вспоминая. – «Я чувствую исходящий от тебя запах, чужой аромат» и еще… «Мертвой водой тянет от тебя, а она притягивает всех, в ком есть частица Их дыхания»… Может быть, эти лягушки приперлись на «аромат», порожденный этой цацкой? Словно пчелы на мед… Вот только кто они, и откуда они явились? Что, весь бред, который нес Твардовский, – истина? Нет, такого быть не может! Вы что? Я прожил на свете тридцать лет и многое повидал, но в подобное поверить не могу…

– Вот и я говорю – невозможно! Невозможно! – воскликнул Бартоломью почти с отчаянием.

– Вы похожи на дикарей из джунглей, попавших в большой город, – сказала Ангелика. – Вы увидели нечто, о чем ранее не имели представления, и пытаетесь убедить себя, что всего этого не существует. Ни небоскребов, ни светофоров, ни автобуса, что вот-вот вас раздавит…

Я фыркнул и покачал головой:

– Не хочешь ли ты сказать, что вздор Твардовского – правда? Что все эти вонючие и бесплотные Древние, вроде бы мертвые и одновременно живые – существуют на самом деле?

– А как иначе ты объяснишь все произошедшее? – она посмотрела прямо на меня. – Я тоже не верю в магию и инопланетян, но я не собираюсь прятать голову в песок от фактов. Ведь совершенное под Москвой жертвоприношение, похожее на полинезийское, – факт, и странное воздействие, которое оказала на вас статуэтка чудовища в офисе ЦСВ, тоже. И сегодняшние незваные гости в отеле – не плод воображения, как и Желтый Знак, которым Твардовский почти остановил нас. И остановил бы, если бы не ты. Плюс эта вещь, – Ангелика перевела взгляд на металлический диск. – Что сказал тот ученый, к которому вы ходили на консультацию, – этому алфавиту больше тысячелетий, чем можно представить.