Газета "Своими Именами" №6 от 05.02.2013 - Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль)

Я русский бы выучил только за то,

что им разговаривал Ленин...

Да и сам Ленин не раз называл Октябрьскую революцию именно русской. А Сталин однажды заметил: «Русские люди, совершив революцию, не перестали быть русскими». Любой Иван Иванович наверняка знал это. А в 1938-м он мог бы почитать роман В. Вишневского, который прямо так и был озаглавлен: «Мы, русский народ». Несколько позже с киноэкранов на всю страну гремела кантата Сергея Прокофьева из фильма «Александр Невский»:

Вставайте, люди русские,

На правый бой, на смертный бой!..

Такие примеры можно вспоминать долго. Но кроме того, ведь знают же люди, что лет за пятнадцать до этого придуманного разговора в стране были введены паспорта с графой «Национальность», и все, кроме разве что таких, как Билюша, охотно заполняли эту графу. Путин эту графу уничтожил. И вот собственное бесстыжее вранье Сарнов свалил на какого-то Ивана Ивановича. Это его обычный приём в борьбе за права человека.

Но есть тут и другие хитроумные ужимки. Например, Сарнов вспоминает, что когда работал в «Литгазете» и сдавал ответственному секретарю редакции О.Н. Прудкову статьи в очередной номер, тот частенько говаривал: «Бенедикт Михайлович, что ж у вас всё евреи да евреи?» - «Какие евреи? Где? - изумленно возмущался Беня, - Вот Исбах. Это известный русский писатель! Его читают в дворцах и избах. А вот Гринберг, Бровман...». Деликатный Олег Николаевич не знал, что ответить борцу, и на страницы газеты шли косяком русско-сарновские писатели, в том числе такие бесцветные, что названы выше. И он ликовал.

Но вот однажды с женой оказался в Грузии. Кажется, переводил какого-то грузинского писателя. Ну, известное дело – широкое грузинское застолье. Встаёт хозяин и торжественно провозглашает тост: «За наших дорогих русских друзей, осчастливейших своим!..» Вдруг громко подаёт голос супруга Сарнова: «Позвольте, но мой муж вовсе не русский, а еврей, а я никакая не русская, а украинка!» Словом, русским духом от нас, мол, и не пахнет. И муж не осадил супругу, не шепнул ей “Ксантиппа, заткнись!”, не поправил в том духе, что да, еврей, но ведь русский литератор, принадлежу к великой литературе Пушкина и Толстого. Что ж получается? В «Литгазете» он представлял евреев русскими писателями, а сам вдали от «Литгазеты» пожелал быть не русским литератором, а евреем. Загадочно... Да нет, уж очень просто.

Критик Б. Сарнов уверяет: «По правде, еврей из меня вышел плохой». Я, говорит, даже и не различаю, кто еврей, кто не еврей. Вот знаю только, что Алла Гербер точно еврейка, а больше – ни души. Но вот что интересно: упоминая многих евреев, он почти каждого называет своим другом, дружком, близким другом, ближайшим. Это - Илья Зверев (Замдберг), Бакланов, Эмочка Мандель, Поженян, Левицкий, Бременер, Балтер, Войнович, Корнилов, Аксёнов, Биргер, два Шкловских... Всё друзья! И даже если упоминает раз десять, допустим, Манделя, то все десять раз непременно с этой уже назойливой нашлёпкой – «мой друг». Да никто не против, только зачем изображать себя национальным дальтоником. А русские ходят у него без таких нашлёпок.

Во время войны Сарнов с родителями был в эвакуации где-то аж за Уралом. Там у него появился приятель Глеб Селянин. Мы, говорит, «были склонны глумиться над всем, что видели вокруг». Над всем... А видели они вокруг русских людей, самозабвенно трудившихся, недоедавших, с тревогой ожидавших вестей с фронта. Они же забавлялись, хихикали, зубоскалили. Когда в 1944 году был учреждён новый гимн, сочинили свой «перифраз» в виде глумливой пародии:

На бой вдохновил нас великий Селянин,

Сарнов гениальный нам путь указал...

Господи, и такую убогую чушь не стесняется через пятьдесят лет воспроизводить! И ещё из книги в книгу скулит, как жестоко с ним поступили в Литературном институте, исключив в своё время из комсомола. Да тебя нельзя было на пушечный выстрел подпускать даже к санэпидемстанции.

Конечно, порой бывает и так, что тупая антисоветчина Сарнова сплетается в один клубок с его болезненной страстью всюду вынюхивать национальные корни. В это трудно поверить, но ведь сам же рассказывает: в те же годы войны в эвакуации он сочинял гнусные эпиграммы на Сталина - на человека, с именем которого в те дни связывало надежды на спасение все человечество.

Этот еврейский недоросль глумился над главой государства и Верховным Главнокомандующим с точки зрения именно национальной. Сталин в своей великой речи на Красной площади 7 ноября 1941 года, обращаясь к проходившими перед Мавзолеем колоннами солдат, сказал: «Пусть вдохновляет вас в этой борьбе мужественный образ наших великий предков». И в их числе назвал Суворова и Кутузова. И начинающий негодяй сочинил свой очередной «перифраз»:

Мы били немцев и французов,

И в тех боях бывали (!) метки (!),

Но и Суворов и Кутузов

Ведь не твои, а наши предки.

Что, мол, ты, грузин, к моей русской славе примазываешься. Я лично в этом возрасте и не знал и не интересовался, кто там в Кремле какой национальности. Возможно, и фамилии Сталина не знал. А этот чутконосый... И прочитал своё сочинение отцу, рассчитывая на похвалу. Тот просто взорвался:

- Чего ты полез? Суворов и Кутузов тебе тоже никакие не предки! - зло сказал отец родному перифразёнышу.

А он обиженно ответил, что родился в Москве (будто отец не знал этого), «мой родной язык русский и вообще я считаю себя русским».

- Вот и Сталин считает себя русским, - отрубил отец. - Не тебе, еврею, тыкать Сталина в нос его нерусским происхождением.

«Никогда, – признаётся Сарнов, – отец так со мной не разговаривал ни до, ни после. Я надулся и обиженно молчал». Но затаил в душе некоторое хамство.

Казалось бы, такого убедительного отлупа от родимого батюшки должно бы хватить человеку на всю жизнь. Но ничего подобного. Плевал он на батюшку. И вот ему уже под девяносто, на карачках ползает и всё шамкает: «Я - русский, потому что родился около Елисеевского магазина, а Сталин хотел к моей великой русской славе примазаться». И приводит такой пример: я, говорит, «хорошо помню, как в день победы над Японией Сталин сказал: «Мы, русские люди старого поколения, сорок лет ждали этого дня». Услышав это, я был возмущён. В моих глазах это было предательство». Верховный Главнокомандующий предал Беню, сытую и пакостную тыловую букашку...

Конечно, Сталин, сформировавшийся как политик в русской среде, православный человек русской культуры, великий вождь России, имел все основания считать себя русским, как Наполеон – не корсиканцем, а французом, как Дизраэли – не евреем, а англичанином, даже как Гитлер – не австрийцем, а немцем, как вместе с ним и Маннергейм – не шведом, а финном. И в переписке военных лет с Рузвельтом и Черчиллем у Сталина то и дело мелькает: «мы, русские»... «у нас, у русских»... «нам, русским»... и т.п.

Но в данном случае перед нами поистине хрустальной ясности «казус олуха и шельмы». Ведь говорит, как очевидец: «Хорошо помню...» Но память-то у старца дырявая: Сарнов бесстыдно впарил его. Сталин сказал: «Сорок лет ждали мы, люди старого поколения, этого дня. И вот этот день наступил».

Да он просто и не мог сказать «мы, русские», потому что в войне с Японией потерпела поражение царская Россия, которая была столь же многонациональна, как СССР, и «ждали этого Дня» все народы. У Сарнова не только память отшибло, но и соображает уже плохо.

А евреи, конечно, могут считать и чувствовать себя русскими, как, например, Павел Коган, который писал:

Я воздух русский,

Я землю русскую люблю!

И жизнь свою отдал за эту землю... Между прочим, не исключено, что тот Иван Иванович стихи эти тоже слышал.

Б. Сарнов неистощим в своей национальной страсти. С чьих-то слов он рассказывает, что Сергей Довлатов был одно время секретарём Веры Пановой. Однажды у них зашла речь «о непомерно большом количестве евреев в руководстве страны в первые годы после революции»

«- Я, как вы знаете, не антисемит, - сказал Довлатов, - но согласитесь, Вера Федоровна, во главе такой страны, как Россия, и в самом деле должны стоять русские люди.

- А вот это, Сережа, - ответила Панова, - как раз и есть самый настоящий антисемитизм. Потому что во главе такой страны, как Россия, должны стоять умные люди».

Сарнов в восторге от этого ответа, считает его прекрасным и решил впредь руководствоваться им в спорах на подобную тему, хотя с одной стороны, чего он опять не соображает, это пустая банальность: во главе всех стран должны стоять умные люди, имеющие национальное достоинство, а не такие, что мчатся на край света с русским паспортом в зубах, чтобы вручить его какому-то Жерару или Бриджит; с другой, на самом же деле тут оголтелая проеврейская демагогия. Довлатов сказал о национальности, разумеется, «по умолчанию» имея ввиду, как само собой понятное, что, конечно, не любые русские должны возглавлять страну, не такие болваны и ничтожества, допустим, как Горбачев и Ельцин, а люди достойные, в первую очередь, конечно, умные, честные, любящие родину. А Панова, будто бы забыв о национальности, перевела разговор на ум, и из её слов с полной очевидностью вытекало, что умных среди русских нет, умные – только евреи, и отрицать это, протестовать против их засилья в верхах - «самый настоящий антисемитизм». Это совершенно в духе Жириновского, однажды вопившего по телевидению: «Евреи – самые талантливые в мире! Евреи – самые бескорыстные на свете! Евреи – самые красивые на планете!» и т.п. Хочется думать, что если бы при том давнем разговоре присутствовал Давид Яковлевич Дар, муж Пановой, он поправил бы супругу. А сейчас и спросить некого, все умерли, кроме Жириновского, которому даровано бессмертие в преисподней. И ничего этого Сарнов не видит, не сечёт, не кумекает. Да, да, с этим у него всегда было туго.