Красные пианисты - Игорь Бондаренко

— Я бы не делал этого, рейхсфюрер.

— Вы не доверяете адмиралу? Вы ведь, кажется, служили с ним на крейсере «Берлин»?

— Да, мы служили вместе. И тем не менее…

— У вас есть доказательства? — перебил Гиммлер.

— Адмирал вне подозрений… Но люди из его ближайшего окружения не внушают мне доверия.

— Кто именно?

— Полковник Остер.

— У вас есть факты?

— Я недавно узнал, что тайна рейха — день, когда наши войска должны были перейти границу Голландии, был известен голландскому правительству.

— Откуда это известно вам?

— От бывшего начальника голландской секретной службы.

— Где он сейчас?

— Сидит у нас в лагере.

— Ну а при чем здесь Остер?

— Остер был дружен с военным голландским атташе полковником Сасом…

— Ну, мало ли кто с кем дружен… Вы ведь с Канарисом тоже друзья, — пустил шпильку Гиммлер, но Гейдрих сделал вид, что не воспринял этой колкости, и продолжал:

— Накануне того дня, когда в Гаагу ушла шифровка, Остер встречался с Сасом.

— Ну, это уже кое-что, — проговорил озабоченно Гиммлер. — Пожалуй, вы правы. Канарису не стоит поручать это дело. Фюрер в последнее время им недоволен. Когда недавно зашла речь об адмирале, фюрер перебил меня: «Канарис! Канарис!.. Я не хочу слышать этого имени… По тем данным, которые он предоставил мне перед началом восточной кампании, у русских уже не должно остаться ни одной боеспособной дивизии…» Кстати, Гейдрих, вы ничего пока не говорите фюреру о «пианистах». Не надо его пока волновать. Он и так в последнее время сильно нервничает… Доктор Морелль сказал мне, что боли в желудке у фюрера явно невралгического характера… Так кому вы хотите поручить это дело?

— Шелленбергу.

— Что ж… Решение верное. Вальтер справится.

Единственный человек, которого побаивался Вальтер Шелленберг, был обергруппенфюрер СС Рейнгард Гейдрих. Фюрер занят большой политикой. По положению он стоит от него на значительном расстоянии. К тому же Гитлер хорошо знает, что Шелленберг верно служит ему.

Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер благоволил к Шелленбергу, тот был его доверенным лицом.

Начальник государственной тайной полиции Мюллер был человеком неглупым, знающим свое дело, но не ему, мужлану, «башмаку», состязаться с интеллектуалом Шелленбергом.

Его непосредственный начальник Рейнгард Гейдрих был единственным человеком, которого следовало опасаться.

Проницательность Гейдриха вызывала зависть у Шелленберга. Шелленберг знал, что у Гейдриха есть досье на него, как есть досье на других высокопоставленных лиц рейха. Даже на Гиммлера.

Гиммлер тоже знал об этом и сам однажды сказал своему любимцу Шелленбергу:

— Это цепной пес. В своем старании выслужиться этот человек не пощадит никого. Но у цепи два конца, и один — в моей руке. Честолюбивым планам Гейдриха никогда не сбыться. Человек, у которого в жилах есть еврейская кровь, не может в рейхе претендовать на большее положение, чем то, которое он занимает. А что касается усердия… Что ж, пусть усердствует. Пусть действует на страх врагам рейха.

Шелленберг не хотел бы встать на пути такого человека, как Гейдрих, и не завидовал Канарису.

Гейдрих давно намеревался подчинить себе абвер — военную разведку и контрразведку — и плел сети, куда рано или поздно должен попасть хитроумный адмирал.

Сначала Шелленберг думал, что это просто интриги, но потом убедился, что в абвере действительно что-то нечисто.

Но пусть этим занимается Гейдрих. У Шелленберга своих забот достаточно.

Он был самым молодым генералом СС. В начале войны ему исполнилось тридцать два года. Он возглавлял VI Отдел РСХА (Главного управления имперской безопасности). В его руках находились все зарубежные связи, вся политическая разведка. Контрразведка тоже подчинялась ему.

Человек достаточно образованный, владеющий языками, изворотливый, он был белой вороной в СС.

Он знал, что товарищи за глаза называют его «мартовской фиалкой». Вальтер Шелленберг вступил в национал-социалистскую партию в марте тридцать третьего года, то есть после прихода Гитлера к власти. Прозвище это приклеил ему Гейдрих. «Мартовская фиалка»! Из этого следовало, что он не принадлежал к когорте старых борцов, начинавших с Гитлером.

Ну что ж… Пусть он будет «мартовской фиалкой»… Еще неизвестно, как повернется война… Не будет ли тогда это поставлено ему в заслугу?..

Вот чего боялся Шелленберг! Мыслей! Своих собственных мыслей, о которых, не дай бог, узнает Гейдрих.

Иногда Шелленбергу казалось, что Гейдрих умеет читать мысли. Мистика, конечно. Но обергруппенфюрер нередко задавал такие неожиданные и каверзные вопросы, что от них дух захватывало.

Шелленберг и Гейдрих сидели в удобных креслах за небольшим столиком в кабинете начальника Главного управления имперской безопасности.

То, что они расположились не за служебным огромным столом, а вот так, по-домашнему, в креслах, а на столике стояли бутылки «Камю» и кофе, должно было придавать их беседе полуофициальный, доверительный характер.

— Может, еще рюмочку?.. — спросил Гейдрих.

— Спасибо. Вы же знаете, обергруппенфюрер… Печень и желудок… Я, к сожалению, лишен с детства многих радостей жизни…

— Так вот, Вальтер. Я решил это дело поручить вам. Вопрос согласован с рейхсфюрером. Вы будете осуществлять общее руководство. Я бы сам занялся этим делом, но меня сейчас прежде всего беспокоит безопасность фюрера.

— Неужели это так серьезно, обергруппенфюрер?

— Вы же знаете, Вальтер, — не отвечая прямо на вопрос, продолжал Гейдрих, — наш генеральный штаб — клубок змей. Там есть люди Секта, Бломберга, Фрича… А ведь этих людей фюрер отстранил от командования армией, и они, конечно, недовольны. Больше того, они ненавидят фюрера и что-то замышляют…

— А куда же смотрит адмирал Канарис? Ведь это же по его ведомству — военные.

— Адмирал — мой друг! Но он слишком доверяется своим подчиненным. А они, вместо того чтобы вести расследование с тщательностью полицейских ищеек, занимаются совсем не тем, Вальтер. Совсем не тем, — повторил Гейдрих.

«Надо будет шепнуть об этом при случае Канарису», — подумал Шелленберг. Он совсем не хотел, чтобы Гейдрих быстро свалил адмирала и его власть распространилась бы на огромный аппарат абвера.

— Вот почему я должен позаботиться о безопасности фюрера, — закончил Гейдрих. — Что касается «Красной капеллы», то по этому делу мы пока располагаем немногим. Наши радисты засекли ряд тайных передатчиков: в Берлине, Брюсселе и в Швейцарии. С Берлином и Брюсселем — проще. Найдите несколько хороших старых полицейских ищеек, и они сделают это дело. Разумеется, вам будут выделены отряды пеленгаторов ближнего действия. Я прикажу снабжать вас информацией пеленгационным станциям дальнего слежения в Штутгарте, Страсбурге, Нюрнберге, в Кранце и в Кюлюнгсборне. Нашим дешифровальщикам удалось прочитать две радиограммы берлинской радиостанции. Информация эта могла идти только от ближайшего окружения Геринга. Так что обратите особое внимание на министерство авиации и штаб ВВС. К сожалению, берлинский «пианист» вскоре переменил шифр, а потом и место… Вы понимаете, что затеряться в таком городе, как Берлин, несложно. Когда мы стали подбираться к нему на новом месте, он умолк. Все это наводит на мысль, что у них есть свои люди в отделе радиоперехвата. Следовательно, зона наших поисков расширяется. Нужно раскинуть большую сеть… Ну, не мне вас учить…