i abe4dc52fd6b0e67 - Admin

Война напоследок

Когда заходит солнце на земле,

Всё пристальней и зорче видит сердце

1. Флибустьер

И волны нам пели и каждый пятый

Как правило был у руля

   Эту ночь я хотел провести на виду Изумрудного Замка: ребята устали, всем надо поспать. Подойти к нам когда мы у Замка не сможет никто: только два корабля могут быть у его берегов одновременно, и обязательно не на виду друг у друга. И я, и ребята, мы все уже мыслями были на якоре и в гамаках: загонял "Галеон" нас, весь вечер кружили, как Моська, чей слон был "не в духе". Но нам повезло. Улизнули. И тут - как назло! - "Любопытный". От люггера нам не уйти: "Любопытный" - роскошный трёхмачтовый люггер, с длиннющим бушпритом и с гиком, чей парус летит далеко за кормой.

   "Любопытный" летел накренясь, рассекая волну как клинок разрезает подброшенный шёлк, и два края озёрного шёлка легко расходились под этим стремительным бегом.

   Он требовал встречи. Ура: пожелай он сразиться, мы, жутко уставшие, вряд ли могли победить. Я послушно лёг в дрейф, "Любопытный" убрал паруса и уже по инерции сблизился. Бросили лини. Его капитаны, два брата, пожали мне руку, слегка перегнувшись за борт. Говорить начал старший, гроза амазонских сердечек:

  -- Мы только что были за Территорией Взрослых. Взрослые цепи убрали, вот мы и прошли. Нас никто не заметил. Прошли мили две - там такой же барьер, а за ним - ещё одна территория вроде нашей: мы видели свет в окнах, и он был не электрическим. Можно сходить за добычей: нас они явно не ждут, а если в погоню и бросятся, Взрослым придётся пустить нас обратно, а их "отсекут". Мы пока не "светились", поэтому можно сходить и с друзьями. Ты как?

   Я ответил что мы, мол, устали, но можно подумать. Они отвалили, и, встав круто к ветру, умчали, оставив нас грезить под окнами Замка.

   Нам в этот замок нельзя. Три года назад, когда нас привезли в этот лагерь, мы тут же условились: вот острова, на которых мальчишкам не место, а эти вот не для девчонок. Пристать к Изумрудному Замку нельзя. Нам нельзя даже слишком приблизиться, и нарушителям Клятвы - всеобщий бойкот.

   Полетел в воду якорь, на мачтах остался лишь вымпел: костями по чёрному фону "Our teacher - Edward Teach".

   На балконе возник наблюдатель. Видением выплыв из арки, она положила ладонь на перила. Фигурка, почти не прикрытая лёгким ажуром перил, в белоснежном, почти взрослом платье до пят. Это платье тончайшего шёлка играло при каждом движении воздуха. Лёгкий порыв, шевельнувший мне волосы, вздёрнул его, обнажая колени, прижав к уже взрослой фигурке. Краса расцветающей юности. Нимфа. Богиня.

   Не первую ночь я глядел в её окна, до белых костяшек сжимая фальшборт, а когда выходила - смотрел как бы в сторону, просто не смея взглянуть на неё. Все мы ровно в том возрасте, когда девочки расцветают, и мальчики влюбляются. Как мне хотелось пройти перед ней под алыми парусами!

   Я так страдаю не первое лето. Влюбился в неё год назад, думал зимой отыскать её и познакомиться, но... но зимой я не вспомнил о ней. Ни о ней, ни о ком-то ещё. Это странно: здесь помним ребят, помним первое здешнее лето, но дома, зимой, их не помним.

   Протарахтела и скоро причалила к острову лодка Торговцев. (Они, вообще то, снабженцы: они нам привозят продукты и вещи. Но так их прозвали.) Торговцы - отдельная каста. Никто не смеет взойти к ним на борт (если не нуждается в срочной помощи, разумеется). Ночуют они не на лодках, а на гостиных дворах... скорее они их подворья, а не фактории. Дважды подряд на одном стараются не ночевать, и вообще не в их правилах заводить слишком тесные связи с другими. И в этом их можно понять, ведь пока мы играем в пиратов, они занимаются делом. Однако похоже что девочки Замка сдружились с Торговцами женского пола, хоть я и не слышал чтоб парни-Торговцы зашли за границу подворья.

   Ещё одна ночь под сопенье ребят в гамаках, в созерцании окон, где изредка, вскользь возникает Богиня, и сон, тот кроткий и сладостный сон, что под утро смывает реальность. Рассвет заставляет проснуться, поднять паруса и покинуть окрестности Замка, и я каждый раз подчиняюсь, но как же не хочется мне уходить!

   На рассвете пришёл "Галеон", просигналил: "иду с Любопытным". О том что команда готова идти, можно было не спрашивать: вмиг выбран якорь, ребята взлетели по вантам и ждали команды поднять паруса. Не прошло и минуты, как мы с "Галеоном" отправились в путь. Мы примкнули к ещё четырём кораблям во главе с "Любопытным" у самого входа ко Взрослым.

   Границу никто не стерёг, но зайти за неё было страшно: нельзя ведь. За ней были плотно расставлены здания: пятиэтажка, ангар, мастерские... Внутри уже шла полным ходом работа, поэтому нас не заметили.

   Выйдя за их территорию, мы понеслись мимо редких игрушечно малых покосов (для кроликов или скорей "застелить" сеновал: романтично), мостков и тропинок в высокой траве. Даже если уйдём без добычи, сходить сюда стоило. Просто взглянуть.

   А потом мы увидели город. Кирпичные здания с окнами-арками, трубы а-ля "Руссо-Балт", у причала стоят пароходы с колёсами. Сказка! При виде помпезного здания адмиралтейства ребята схохмили: "Пилястры, пилястры!".

   Нас явно не ждали: прохожие (нашего возраста!) в платьях, мундирах начала двадцатого века смотрели на нас, будто мы нарядились на праздник Нептуна. Когда мы причалили, к нам подошли без опаски, один джентльмен даже стал заводить кинокамеру. Наша атака - и та была принята ими как шутка! Ребята не мешкали: мы разбежались по пирсам, облазили их пароходы и бросились в город.

   Помимо гражданских, в порту были два броненосца: побольше был заперт, на меньшем был люк нараспашку. Когда мы туда заглянули, навстречу нам вылез моряк в промасленной робе. "Вы что, обалдели?" - спросил он устало, - "Это ж военный корабль...". Его опрокинули раньше, чем он что-то понял.

   Никто во всём городе не попытался вступить с нами в бой. Это было нам на руку: мы пронеслись как стихия, пугая девчонок, сшибая парней; покатавшись верхом на воротах, как в фильме про революцию, ввалились в их адмиралтейство. Вбежав, капитан "Любопытного" быстро нашёл внутри радиоузел и сильным ударом разбил передатчик. Затем повернулся ко мне:

  -- Надо захватить их почтамт, телеграф, телефонную станцию! Если у них есть военный флот, значит есть и сухопутная армия! Надо не дать её вызвать подольше!

   Вдруг - выстрел. Рука выше локтя наполнилась болью, и мой пистолет, неуклюже крутнувшись, упал на ковёр. В коридоре матрос в чёрном кителе клацнул затвором своей "трёхлинейки" и юркнул от нашей пальбы за какую-то дверь. Я взглянул на пробитую руку... А пули такие же как и у нас! Я поддел оперение лункой в эфесе, и выдохнув, чтобы не вскрикнуть, рванул пулю прочь. Капитан "Любопытного" поднял её:

  -- А ведь бьюсь об заклад, что патроны такие же! Как доберёмся до склада - затаримся!

   Точно, ведь наши мушкеты-пистоли - и Взрослые строго за этим следят - заряжаются только патронами. Взрослые явно штампуют их здесь, и поэтому им нет резона готовить две разных модели патронов для нас и для этих ребят.

   Вскоре мы - экипаж "Галеона" и мой - разнесли узел связи, найдя его здание возле вокзала. И тут капитан "Галеона" сказал:

  -- Десять минут - город наш! Город богатый, однако на всех. Может, и дальше есть что-нибудь? Чья-нибудь вилла у самой воды, а? Пойдём, на двоих пограбастаем?

   Мы, никому не сказав, погрузились и тихо отчалили. Вилл возле города не было, две небольших деревушки, буквально три дома с сарайчиком, это не в счёт: брать у них нечего явно.

   Один за другим повороты реки открывали всё более девственный берег, как вдруг в воду вклинилась крепость: на выбритом выступе берега - форт из двух башен и влитых в бетонные стены спонсонов. Он встретил нас полным молчанием: видимо, законсервирован... форт в Севастополе, форт номер 30. Вот снимут его с консервации - и не пройдёшь!

   Ещё два поворота реки - и навстречу нам вышла эскадра из двух броненосцев: один был похож на "Аврору", второй на "Варяг", и при них (канонеркой?) торпедник. Матросы махали нам, шкиперы дружно давали гудок... Вдруг они всполошились, "Аврора" рванула нам наперерез, со всех трёх семафорили: "стойте!", "куда?". Вдруг "Аврора" дала задний ход и поспешно вернулась за некую линию. Их моряки были удивлены.

   "Галеон" просигналил, мол, есть разговор. Мы приблизились.

  -- Нам повезло! - прокричал капитан "Галеона".

   Он вытер совсем не игрушечный пот (рукавом, а не белым платочком):

  -- Ты видел их пушки, особенно те, за барбетом? Один выстрел - что залп "Галеона"! Во влипли: вернёмся - как пить дать ударят...

   Прорвёмся: они охраняют границу, причём не со Взрослыми. Значит, там ещё одна игровая площадка. Посмотрим что там, а потом поглядим: может, снова проскочим...

   И мы углубились в ещё одну terra incognita. Первое время мы ждали удара от их пограничников, но постепенно на нас опустился какой-то уют, растворение в мире, в его созерцании. Мне поначалу казалось, что это реакция на "пронесло", что обычно ведёт к ротозейству. Как мог я старался держаться, но эта расслабленность, нега брала меня насмерть, как камень Гингемы.