Золотой скорпион - Сакс Ромер

С другой стороны, могла быть утечка информации в Париже или в моей системе переписки. Человек со шрамом мог разыскивать меня, в то время когда я разыскивал его. У меня не было сомнений, что он кого-то искал на судне.

Затем он понял, что таксист Чарльз Малет следит за ним. Но понял ли он, что Чарльз Малет и Гастон Макс — одно и то же лицо? И узнал ли он, где я живу?

Также он, возможно, подумал, что моя встреча с доктором Стюартом в Лаймхаузе была не случайной; несомненно, он видел, как доктор Стюарт садился в мое такси в Батерси.

Это предположение определило мой план действий. Он был очень опасен, но никогда прежде мне не приходилось оказываться в более тяжелом положении. Черт возьми! Я не забыл о несчастном Джине Сейче.

Этой ночью, прекрасно сознавая, что речь идет о жизни и смерти, я снова поехал в Лаймхауз, где неподалеку от ратуши оставил свое такси и вошел в бар — тот самый, в котором я встретил человека со шрамом. Если у меня и были сомнения относительно того, ведется за мной наблюдение или нет, то теперь они совершенно развеялись. Не прошло и двух минут, как вслед за мной в бар вошел человек со шрамом и поздоровался.

Таким образом, я узнал дополнительную информацию. Ему не было известно, что я опознал в нем человека, следившего за мной до дома доктора Стюарта!

Он пригласил меня выпить, и я согласился. Когда мы подняли наши рюмки, я подозрительно огляделся по сторонам и спросил:

— Я прав, полагая, что вы ведете свои дела в этой части Лондона?

— Да, — ответил он. — Дела приводят меня иногда и сюда.

— Вы хорошо знаете этот район?

— Довольно хорошо. Но, конечно, для иностранца.

Я доверительно похлопал его по груди.

— Послушайтесь моего совета, как друга, — сказал я, — и бывайте в этом районе возможно реже.

— Почему вы так говорите?

— Здесь очень опасно. По вашей дружеской манере, с какой вы вступили со мной в разговор, я понял, что имею дело с сердечным и открытым человеком. Итак, я вас предупреждаю. Прошлой ночью за мной следили, начиная с одной из прилегающих к этому месту улиц, вплоть до дома врача, который специализируется в криминалистике, вы понимаете?

Он очень тяжело на меня взглянул, его зубы обнажились в страшном оскале.

— Вы — очень странный таксист.

— Возможно. Но дело не в этом. Прислушайтесь к моему совету. У меня все здесь записано, — я похлопал себя по груди, где в кармане куртки лежало письмо. — Вскоре весь мир поразится. Скажу вам больше, мой друг, я разбогатею.

Я допил рюмку и заказал по одной для себя и для своего знакомого. Он смотрел на меня очень недоверчиво. Я поднял вновь наполненную рюмку, выпил ее залпом и заказал еще по одной. Затем я наклонился к человеку со шрамом и тяжело положил ему руку на плечо.

— Пять тысяч фунтов, — прошептал я хриплым голосом, — предлагают за ту информацию, которая лежит у меня в кармане. Она еще неполная, вы понимаете, и поэтому меня могут убить прежде, чем я разузнаю недостающие факты: вы знаете, как я собираюсь с ней поступить?

Опять я похлопал себя по карману куртки. Человек со шрамом недоуменно нахмурился.

— Я даже не понимаю, о чем вы говорите, друг мой, — ответил он.

— Я знаю, о чем говорю, — заверил я его (с каждой фразой я говорил все более и более хриплым голосом). — Послушайте же. Я собираюсь передать все свои записи в запечатанном виде своему другу доктору, в запечатанном виде, вы улавливаете? Если я не вернусь за ними, скажем, в течение недели, то он отошлет их в полицию. Это мне ничего не даст, вы полагаете? Нет… Но кой-кого повесят!

Допив третью рюмку, я заказал себе четвертую и еще одну для своего «приятеля». Он остановил меня.

— Благодарю вас, но я больше не буду, — сказал он. — Меня ждет одно дело. Желаю вам спокойной ночи.

— Спокойной ночи! — крикнул я громко. — Спокойной ночи, приятель! Не забывайте моего доброго совета!

Когда он вышел, бармен принес мне четвертую рюмку коньяка и подозрительно на меня взглянул. Наш разговор велся по-французски, но тон моего голоса привлек его внимание.

— Не достаточно ли, приятель? — сказал он. — Ты едва держишься на ногах!

— Вполне достаточно! — ответил я, теперь, конечно, по-английски. — Но этим вечером мне улыбнулась удача, и я почувствовал себя счастливым. Выпейте со мной. Это на сегодня последняя.

Выйдя на улицу, я внимательно огляделся по сторонам, так как и не рассчитывал добраться до дома доктора Стюарта целым и невредимым. Даже если человек, со шрамом не подозревает, кто я на самом деле, то он мог не поверить в то, что я действительно пьян. Я никогда не совершаю такой ошибки, как недооценка ума своего противника, и хотя я и притворялся, но был уверен, что, получив подобную информацию, человек со шрамом проявит свою истинную сущность независимо от того, был ли я пьян или трезв, Гастон ли я, Макс, или кто другой. В любом случае его линия поведения будет неизменной. Он должен был принять как само собой разумеющееся то, что я намерен отдать свои записи на хранение доктору Стюарту, и постараться помешать мне так поступить.

Не обнаружив каких-либо признаков наблюдения, я завел мотор, сел за руль и поехал. Когда я проезжал по Торговой улице, я неоднократно останавливался и оглядывался, но, насколько я мог видеть, за мной никто не следовал. Большая часть моего пути пролегала по многолюдным улицам, что меня совсем не огорчало, но далее мне предстояло проехать по Теймз-Стрит.

Оставив Сити позади, я свернул на эту улицу, которая была ночью совершенно пустынна, и остановился. Черт возьми! Я был разочарован! Кажется, мой план потерпел неудачу. Я не мог понять, почему мне позволили совершенно беспрепятственно уехать, и собирался пройтись пешком до угла, чтобы напоследок еще разок убедиться в отсутствии слежки, прежде чем продолжать поездку. Но это мне сделать не удалось.

Когда я остановил свое такси и собрался выбраться наружу, меня насторожил слабый, очень слабый звук почти у самого уха. Я наклонился и — как раз вовремя… Лезвие длинного ножа промелькнуло над головой и вонзилось в кепи!

Да! Именно это движение спасло мне жизнь, иначе бы нож вошел мне в спину и вонзился в сердце.

Кто-то прятался в такси! Он бесшумно опустил стекло, разделявшее нас, и дожидался удобного момента, чтобы ударить меня ножом. Теперь, потерпев неудачу, он выскочил через ближайшую к нему дверцу и скрылся, быстрый как ветер, как раз в тот момент, когда я сделал попытку подняться со своего места. Я заметил только, как он промелькнул.

— Господи! — пробормотал я, поднимая руку к своей голове, из которой тонкой струйкой бежала кровь. — План удался!

Я туго обвязал рану на голову, насколько у меня хватило сил, и надел кепи, чтобы повязка лучше держалась. Рана была поверхностной, несмотря на кровотечение, и не доставляла мне больших неудобств. Но теперь у меня была веская причина для того, чтобы навестить доктора Стюарта. По пути в Батерси я изменил свой первоначальный план в связи с возникшими обстоятельствами.