Департамент налоговой полиции - Николай Иванов

Вовсю старались и адвокаты: статью о захвате заложника, гарантировавшую десять лет, перевели на статью о задержании, что едва тянуло уже на пять лет. И не было никакой уверенности, что в конечном счете не спишут все на мелкое хулиганство.

Чертыхнулся и Глебыч, узнав про откупную:

— Если следствие таким образом зарабатывает себе деньги на ремонт кабинетов, то на хрена нужны эти кабинеты!

Утешением стали подошедшие шифровки из ФСК и ГРУ. Рассматривая агентурные данные по своему запросу, Моржаретов выделил для себя некоего Козельского Вадима Дмитриевича, еще недавно жившего в Москве, судимого за спекуляцию, а ныне открывшего в Штатах небольшую фирму по экспорту товаров в страны СНГ.

Отчего бывший уголовник воспылал заботой о бывших своих согражданах и какие именно товары, на каких условиях он намерен гнать в опять-таки бывший Союз, предстояло еще проверить. Единственное, что смущало, — это необходимость идти на поклон к военной разведке, давшей сведения о Козельском. Те работают по своим заданиям, и лишний раз светиться на чужих интересах им, конечно, удовольствия не составляет. Если не сказать большего.

Можно еще любезно попросить службу внутренних доходов США проверить на вшивость их новоявленного гражданина, но только они ведь, как и все остальные западники, во главу угла поставят свою классическую фразу: «А есть ли угроза национальным интересам нашей страны?» Что умеют, то умеют они личное поставить на первый план, здесь есть чему у них поучиться. Но попытка не пытка, здесь любая фраза, любое действо может подтолкнуть к разгадке всей цепочки.

Понять бы еще, какой цепочки? Моржаретов впервые работал не по какой-то конкретной фирме или крупному коммерсанту. Он нащупывал явление — еще не оформившееся, не проявившееся в делах, может, и рожденное только в мозгу жаждущего работы оперативника.

Но то, что в трюмах зарождающегося российского бизнеса колобродит свое вино — для такого прогноза тоже не нужно быть семи пядей во лбу. И то, что в стране никто не хочет платить налоги, общеизвестно. Однако это забота законодателей и правительства — приучить народ к налоговой повинности, раз уж страна пошла в рынок. А вот уловить все подводные налоговые течения, когда вышедшее на промысел судно якобы спокойно колышется на волнах, а под кормой в это время потоком уносит ценнейшую рыбу, — распознать это течение, найти точку его зарождения, скорость движения, температуру, массу воды — здесь трудись ты, налоговая полиция. Потей, шевели мозгами, главный опер ДНП. Хоть один, хоть с Глебычем, благо он, как никто в МУРе, понимает, что обыкновенная уголовщина становится семечками по сравнению с криминализацией бизнеса. Здесь дела станут вершить не мускулы, а деньги. Большие, очень большие деньги. Можно, конечно, довольствоваться мелочевкой, но разве нацеленного на кита удовлетворит плотвичка?

— Пока выстраивается такая картинка, — больше для того, чтобы вслух проговорить свои мысли, втянул друга в разговор Моржаретов. — Сибиряки и центр, не поделив что-то в своих сферах влияния, развязали друг против друга войну. И хотя убийств, захватов заложников больше пока не происходит, тем не менее мира между ними нет. Однако, пока монстры выясняют отношения, появляются другие силы, пытающиеся втереться в этот самый прибыльный рынок. Чем быстрее они войдут в него, тем быстрее окрепнут.

— А что, если кто-то специально поссорил именно для этой цели сибиряков и москвичей? — поднял вверх палец Глебыч. — Вдруг конфликт разожжен третьей силой?

— И не потому ли тогда одновременно с этим стали убирать государственников, ратующих за жесткий контроль над природными ресурсами страны? — тут же принял в работу версию Моржаретов.

Не найдя скорых ответов, полковники посмотрели друг на друга. Осознав, что ничего пока они не поняли, на несколько минут занялись собой: Серафим Григорьевич, оживающий после радикулита, по привычке погладил поясницу, а Глебыч расстегнул еще одну пуговицу на рубашке.

— Может, поможешь поискать следы господина Козельского здесь, у нас в Москве?

— Слушай, а не он ли это вышел на твоего Вараху? — предположил вдруг муровец, на предыдущий вопрос лишь кивнув головой. — По времени, кстати, совпадает.

— Дай команду проверить все старые связи Василия Васильевича, авось где-нибудь их пути пересекались, — взял в разработку и эту подброшенную идею Моржаретов. — Не может же он действовать в безвоздушном пространстве.

— Что дает наблюдение за Варахой?

— Пока ничего. Похоже, что он и сам начинает дергаться из-за отсутствия внимания к себе.

— А мой конкурент, — Глебыч расставил локти, изображая толстяка, — Василий Васильевич больше не проявлялся нигде? На мне ведь два его трупа.

— Как в воду канул. Вараха — пока единственный канал выхода на него. Будем ждать.

— Да дай ты ему что-либо оперативное, на котором можно погреть руки, может, после этого он сам начнет искать Василия Васильевича.

— Уже думал об этом. Есть у меня на примете один капитан из нашей физзащиты, который сумел пока наряду с бесшабашносью и безотказностью сохранить чуткость и расчетливость, — Борис Соломатин. Да ты его видел, мы вместе приезжали к последнему трупу. Пожалуй, я его через какое-то время постараюсь перетянуть к себе на оперативную работу. Он как раз контачит с Варахой, и информацию, что важно, можно будет запустить через него, а не через меня.

Говорили так, будто Борис уже согласился стать наживкой в будущей операции. Но чем, видимо, хороша армейская среда, так это воспитанием исполнительности. Не поиском способов, как уклониться от дела, а развитием способностей, как лучше дело выполнить. В согласии Соломатина Моржаретов не сомневался ни на йоту — может, потому еще, что сам не раз за свою службу ходил «живцом», а в капитане он словно увидел себя молодого. Нынешняя оперативная работа требовала больше бумажного анализа, но по старой привычке Моржаретов нацелен был на действие, которое побуждает обе стороны крутиться в учащенном ритме. Именно действия способны ускорить появление необходимых зацепок.

— Давай сделаем так: я занимаюсь поисками твоего Козельского, ты включаешь в игру своего бесшабашного и расчетливого. Как спина?

— Не ходите, дети, в Италию гулять, — пропел Моржаретов. Именно в Италии, в стародавние свои капитанские времена, когда и не в МУРе еще служил, а в КГБ, он ухитрился подцепить радикулит, пролежав зимой несколько часов на стылых аппенинских камнях в ожидании связника.

— Хорошо, что у меня совести нет, а то уже давно бы застрелился. — Муровец сжал коленями свои ручищи, словно в них уже был вложен пистолет. Связником, опоздавшим на место встречи, и был капитан Глебов. За что и перекочевали из КГБ в милицию: такие ошибки не прощались…

— Лучше давай сначала доделаем земные дела, — не поддержал идею несовестливого муровца Моржаретов.

— Тоже неплохо, — не стал возражать гость.

— Кстати, в нашем госпитале, говорят, появилась новая врачиха, целый майор. Здорово спины лечит. Кто ходил, хвалит. Заскочи на всякий случай.

Моржаретов подозрительно посмотрел на друга. После смерти жены Моржаретова периодически пытается его с кем-нибудь познакомить.

Глебыч понял намек, сделал обидчивое лицо:

— Ну вот, ради него же стараешься, а он… Приземленный ты человек, Серафим. Ладно, пойдем по цепочке Соломатин — Вараха…

16

Как ни старался избегать Борис Людмилу, департамент для этого оказался слишком тесен. Она сама подловила его в нижнем буфете.

— Мы больше не дружим? — сев со стаканом кофе напротив, сразу спросила она.

— Это почему же? — попытался удивиться Борис.

Но сказал в то же время так, чтобы почувствовала: да, он на нее в обиде. Именно ее отказ повлиял на их дальнейшие отношения. Он, а не встреча с Надей.

— И как провел тот вечер без меня? Надеюсь, скучать не пришлось? — изогнув бровь, пристально посмотрела она на доедающего сосиску Бориса.

Спросила так, будто знала о его встрече с Надей. Благо, сосиска оказалась резиновой, и у Бориса выкроилось несколько секунд, чтобы подумать над ответом. Неожиданно даже для себя решил сказать правду:

— Давнюю знакомую встретил.

— Любовь, что ли?

— Трудно сказать. Но встретиться было приятно.

— Обоим? — продолжала выпытывать Люда.

— За других трудно судить.

Оказалось, что говорить правду намного легче: ко всему прочему это давало возможность еще раз вспомнить недавнее прошлое, озаренное встречей с Надей. Лучше было и для дальнейших отношений с Людой: пусть знает, что не евнух. И чтобы потом никаких претензий и удивлений не было. Он ведь не допытывается, кто у нее был до их встречи. И сколько. И насколько приятно им было вместе.

Люда с некоторым разочарованием — не удалось уличить во лжи, — отхлебнула глоток, отставила стакан: