Охота на эмиссара (СИ) - Катрин Селина "Сирена Селена"

— Вот, тебе, наверное, будет надеть привычнее.

Мужчина неожиданно напрягся, упрямо сжал губы и замер. Я не сразу поняла, что не так, пока он не сказал:

— Я не умею. Надень, пожалуйста, ты.

***Фабрис Робер

Я ожидал, что после этой фразы девушка меня унизит или как минимум высмеет.

Это было бы ожидаемо.

Это было бы привычно.

Взрослый цварг, восемьдесят два года — и ни разу не надевал презерватив… Но меня буквально закружило в водовороте искреннего восторга ночной бабочки. Мне даже на миг показалось, что такие бета-колебания я уже чувствовал… как у наркомана, дорвавшегося до дозы. Это было так странно, что я бы обязательно обдумал этот момент, если бы ночная бабочка вновь не провела нежными губами по моей шее, а затем неожиданно мягко и плавно опустилась сверху.

— М-м-м… да-а-а… — Сладкий женский голос прошелестел над ухом и добил, как контрольный выстрел в голову.

В этот самый момент я осознал, почему сородичи готовы спускать полугодовые оклады на визы «беллеза». А когда девушка задвигалась, мозг отказался работать вовсе.

Она была прекрасна. Её эмоции омывали словно чистый и тёплый океан. Они пахли так приятно, что вентили хвалёного самоконтроля снесло с резьбы и ошеломительное удовольствие хлынуло по артериям и венам. Заоблачное удовольствие, помноженное на самые головокружительные бета-колебания, которые я чувствовал когда-либо. Наслаждение с каждым толчком нарастало, как цепная реакция в ядерном реакторе, которую уже не заглушить даже графитовым стержнем.

Несешься на полной скорости и понимаешь — вот-вот наступит упоительный экстаз.

Сил сдерживаться больше нет.

Хочу. Хочу её.***Даниэлла

Вселенная, да-а-а…

Обычно, занимаясь сексом, я всегда сосредотачивалась на том, чтобы успеть прийти к финалу до партнёра. Но с Фабрисом Робером всё было не так. С одного только проникновения его восхитительно горячего члена я до боли закусила губу, чтобы не выпасть в астрал. Боюсь, кончающая вперёд ночная бабочка — это как минимум нонсенс. Мышцы сжимались вокруг нежнейшего бархата и трепетали против воли, но я дала себе команду терпеть эту сладостную пытку.

Влажные шлепки бёдер о бёдра.

Сорванное дыхание.

Обжигающая пульсация внутри.

Сколько можно вынести секса, если занимаешься им с самым желанным мужчиной во Вселенной? Десять минут? Пять? Минуту? Скажем так, когда Фабрис стал расширяться, приближаясь к кульминации, у меня не осталось ни единого шанса. Его руки с силой сжали ягодицы, пальцы впились в голую кожу, неистово насаживая на себя, но я не возражала ни капли.

Бисерина пота скатилась от виска по точёной скуле и кадыку. Очередная судорога прошлась по красивому мужскому лицу — похоже, он всё-таки старался выглядеть пристойно даже в такой момент и удержаться на грани приличий, но миг-другой — и красивые губы раскрылись, и из самых недр лёгких вырвался низкий, мощный, будоражащий воображение полустон-полурык.

— Да-а-а…

Удовольствие, как вспышка сверхновой, пронзило насквозь, оглушило, ослепило, отпечаталось на подкорке и звёздной пылью осело в мозгу. Мы кончили одновременно.

Я зарылась пальцами во взлохмаченные тёмные волосы и провела носом по высокой скуле мужчины, пытаясь надышаться им. Налюбоваться. Потрогать и унести эти воспоминания навсегда с собой, бережно сложить в сейф под названием «Мой Мистер Совершенство» и никому не рассказывать, что этот тайник вообще существует. Чтобы ни одна живая душа никогда не смогла его вскрыть и украсть моё сокровище.

Вселенная, как же хорошо…

Любимый…

Запретное слово, произнесённое лишь мысленно, отрезвило похлеще ледяного душа. Сердце, сбившееся в тахикардию, пропустило удар. Нет-нет-нет! Нельзя влюбляться в Фабриса Робера! Заниматься сексом — да. Чувствовать наслаждение — тоже да. Влюбляться — табу!

Я торопливо слетела с мужских коленей и одёрнула платье. Шварх-шварх-шварх! Даня, ты совсем рехнулась?! Какой, к шварховой матери, «любимый»?!

— Прости.

Я испуганно замерла, поняв, как моя поспешная капитуляция могла выглядеть со стороны. У-у-у… Нет способа унизить мужчину сильнее, чем даже намекнуть, что секс был плохим.

— Мне казалось, ты получаешь удовольствие, но, видимо, я был слишком… жёстким. Я прошу прощения, если сжал тебя слишком сильно… ближе к концу… и за то, что был слишком быстрым, я тоже приношу извинения.

Прямо на моих глазах Фабрис Робер длинными тонкими пальцами на ощупь снял презерватив, а затем потянулся к повязке на глазах.

— Всё было хорошо. Не снимай, пожалуйста, — торопливо попросила я, понимая, что в ином случае придётся ретироваться как минимум на шестой космической.

Мужские руки замерли в воздухе и опустились.

— Я хотел убедиться, что у тебя не осталось синяков на теле. Хозяйка райского сада сказала, что ты ларчанка, но я не уверен…

«Повезло, что на ощупь люди и ларчанки не сильно отличаются…»

— Лилу, почему ты не хочешь, чтобы я снял повязку?

 «Потому что я как минимум не Лилу».

Фабрис замер и ждал ответа. Правдивого ответа или хоть как-то смахивающего на правду, ибо откровенную ложь он бы точно учуял.

— Мне неловко, — сказала, чувствуя себя сапёром, идущим по минному полю. — У меня небольшой опыт работы в райском саду. Да и ты… не похож на того, кто часто изменяет своей жене.

Мужчина тронул большим пальцем обручальное кольцо, по его скулам пробежали желваки, а я мысленно выругалась.

«Отлично, Даня, просто отлично. Любая профессиональная бабочка напоминает клиенту, что у него есть супруга. Да ты сегодня ставишь рекорды благоразумия и вменяемости… Теперь твоя задача — вежливо попрощаться и быстро ретироваться. Это был охренительный оргазм, но больше рассчитывать здесь не на что…»

— Лилу, а у тебя есть ещё клиенты?

— Что?

Вопрос мужчины поставил в тупик, а взгляд сам собой метнулся к мужскому паху.

Шва-а-арх…

У цваргов точно что-то устроено не так, как у людей. Бескрайний ко-о-осмос…

Фабрис кашлянул, а на его скулах заалел румянец. Он одной рукой взъерошил влажные от пота волосы и стал примерно ещё на двадцать пунктов сексуальнее. Хотя бесконечность плюс двадцать — это всё равно бесконечность. И даже если за каждый жест и движение пальцев ему начислять ещё по паре пунктов сексуальности, то всё равно будет бесконечность. В математике это называют парадоксом «Гранд-отеля»[1]…

— Если у тебя нет больше клиентов… и если тебе было со мной… не противно… Могу ли я попросить о повторении?

А вот теперь шестерёнки в мозгу завращались быстрее. По-хорошему, после мысленного признания я должна была сбежать, сверкая шпильками, но… Планетарная туманность! Мне нравился этот мужчина! До зуда в кончиках пальцев. До сводящих ног судорог. До бессонных ночей. Мне нравилось в нём всё, абсолютно всё…

Я до боли закусила щёку изнутри и впилась ноготками в ладони, говоря себе, что надо убираться отсюда, пока он не снял повязку. Надо. Скорее. Но последнее слово сразило наповал:

— Пожалуйста.

В этот раз Фабрис сам раскатал по своему шикарному стволу презерватив так быстро, что мне осталось лишь хмыкнуть. Быстро он учится…

Дальше — больше. Фабрис не дал сесть на себя, точнее, сразу же повалил вбок, на мягкое сиденье дивана, занимая ведущую партию в новом раунде. Нащупав ткань платья, он очень бережно стянул лямку с правого плеча, затем с левого, нырнул руками в декольте, теперь уже не скрывающее грудь, и… начал мять её.

Этот хвостатый зараза как будто знал, где у меня эрогенные зоны, и специально мучил. Вначале руками, затем губами… Гладил, целовал, перекатывал языком сжавшиеся бусины наверший, уходил влажной дорожкой по ключицам ближе к шее и вновь возвращался. При совсем небольшом размере грудь у меня была действительно самым чувствительным местом на теле. И я бы вполне могла потерпеть эти сладкие издевательства Фабриса, если бы одновременно с этими действиями его вновь готовое к подвигам орудие не тёрлось ниже. То ещё испытание, особенно после того как телу стало известно, как хорошо оно чувствуется внутри.