Ратибор. Окталогия (СИ) - Фомичев Александр Игоревич

При этих словах напряжённо стоящий и хмуро внимающий тому, что слышит, Светозар не удержался и издал короткий смешок, презрительно посмотрев на Крямзия.

— Тихо! — Изяслав осуждающе окинул спокойным взглядом взбешённого Ратибора. — Разберёмся во всём по справедливости, будьте уверены! А пока мы слушаем сторону обвинения. Вам же, воины, дадут слово в свою защиту, не сомневайтесь! — после чего опять обратился к Крямзию: — Продолжай свой рассказ, купец.

— Они напали, значит, — Крямзий взял себя в руки, немного воодушевился и принялся далее чуть более уверенно излагать свою версию событий, произошедших в Мирграде. — Избили жестоко моих телохранителей, а меня обокрали прилюдно, при этом насмехаясь надо мной и всячески издеваясь!

В ответ Ратибор презрительно сплюнул на пол зала, но Крямзий сделал вид, что не заметил этого.

— После чего велели убираться из города, пока мне не стало совсем худо! Я и поспешил, княже, уехать, ибо кто знает, что в голове у этих негодяев! И не зря боялся, как выяснилось! Посмотрите, что они сделали с Хвощом и его корчмой! Их же надо на кол посадить, они опасны для честных, добропорядочных горожан…

— Всё? — князь прямо взирал на Крямзия.

— Что всё? — не понял смутившийся под пронзительным взором Изяслава купец.

— Всё злато-то забрали, что у тебя с собой было? Ты ведь говоришь, они тебя ещё и обокрали?

— Ах да, конечно, да… Всё, что заработал на выгодной сделке, владыка! Ободрали подчистую! Привёз я туда, значит, соболей, более…

— А я слышал, что ты богачом вернулся из Мирграда, — невинно перебил торговца елейным голосом Изяслав. — И со златом в тугом кошеле, и с драгоценными мехами на навьюченных под завязку лошадках…

— Да ты что, князь! — Крямзий аж побагровел и стал вдруг похож на перезрелый помидор. — Не верь ты всему, что завистники лопочут! Наговаривают! Лишь бы лавочнику честному имя его доброе замарать, окаянные шакалы…

— Закончил?

— Что закончил? — опять не понял Крямзий.

— Рассказ свой любопытный закончил? — Изяслав, неласково щурясь, пронзительно взирал на барышника.

— Ах да… Да! Конечно! В общих чертах…

— Хорошо, — князь смотрел уже на троих друзей, — выслушаем теперь вашу версию этих событий, гости наши дорогие.

— Он лжёт! — при этих словах Крямзий возмутился, но перебить сделавшего шаг вперёд Ратибора было делом очень непростым. — Никто его не обкрадывал! Он нагло вёл себя в нашем кабаке, обидел дочку старого трактирщика и ударил его самого, а на моё замечание нахамил и мне. После чего я поставил этого наглеца на место, отправив спать под лавку трёх его охранников. Только и всего!

— Один отправил? — улыбнулся сквозь бороду Изяслав.

— Естественно! Ну, Мир, то есть Мирослав, ещё спину мою прикрыл, дабы никто из его слуг мне саблю свою не вогнал чуть пониже копчика…

— Так всё и было? — вопрос государя повис в воздухе.

— Да ты что, княже, кому ты веришь⁈ Этим проходимцам⁈ — Крямзий был сам не свой, нутром предчувствуя неладное.

— Молчать! — голос Изяслава стал очень недобрым. — Я не к тебе обращаюсь сейчас!

Он холодно воззрился на враз оробевшего, сжавшегося в жалкий комочек под его тяжёлым взглядом Крямзия.

— Да, князь, — из толпы придворных вышел ещё один старый знакомый Ратибора, Мирослава и Яромира, а именно Бизюк, главный советник Изяслава. Тот самый, что разговаривал с друзьями на центральной площади после поединка молодого богатыря с Могутой. Бизюк на этот раз оказался без своего плаща; одет он был добротно, как и полагается видному сановнику, хоть и просто, без особых излишеств.

— Всё было как говорит этот рыжеволосый великан. Именно так и докладывали мне наши друзья из Мирграда. А ещё, князь, как я уже вам говорил, Святослав передал с Крямзием свои дары в знак вечной дружбы. Да только наш купец предпочёл об этом умолчать, просто присвоив почти все мешки с подарками себе! А вам передав лишь один тюк с дарами, да и тот, сдаётся мне, уже не полный. Умудрился и в нём пошуровать! Ну не дурачок ли⁈ — задал в конце своего доклада риторический вопрос Бизюк. — Жадность ещё никого до добра не доводила…

На Крямзия было жалко смотреть, настолько печальное зрелище представлял он сейчас. Попытавшись что-то сказать в свою защиту, он так и не смог выдавить из себя ни слова, принявшись лишь хлюпать носом.

— Это ложь! — наконец смог еле слышно, сдавленно произнести Крямзий.

— Позволь, княже, свидетеля тех событий пригласить, — Бизюк вопросительно взглянул на Изяслава. Тот согласно кивнул.

Бизюк щёлкнул пальцами, и охрана впустила в зал мужчину лет шестидесяти на вид, низенького роста, довольно тучного, лысоватого, смешно суетящегося, в добротных ярких одеяниях и с длиннющей густой бородой аж по пояс.

При виде вошедшего Крямзий издал жалостливый, полный тоскливой безнадёги стон и совсем поник головой.

— Этот клоп был тогда в «Четырёх копытах», за столом у Крямзия, — толкнул в бок Ратибора Мирослав. Тот лишь кивнул в ответ, внимательно наблюдая за приготовившимся вещать «клопом».

— Позвольте, повелитель, представить вам Данияра, правую руку нашего купца Крямзия, — любезно пояснил Бизюк.

— Крямзий, вы узнаёте одного из своих людей? — повернулся уже к барышнику главный советник князя.

— Да, — скрипя зубами и чуть ли не воя от стремительно охватывающего его отчаяния, тихо ответил тот.

— Что, простите? Громче! — голос Бизюка стал жёстким.

— Да! Узнаю! — почти крикнул Крямзий.

— Хорошо, — Бизюк посмотрел на переминающегося с ноги на ногу Данияра. — Прошу вас, расскажите государю и всем присутствующим, что вы мне поведали давеча.

— Да что тут рассказывать, — Данияр пожал плечами. — Этот самодовольный олух, — он указал пальцем на поникшего Крямзия, — думал, что он-де самый хитрый на всём белом свете! Взял да и присвоил себе практически все дары Святослава, что тот просил передать нашему владыке Изяславу, то бишь вам, князь! — Данияр поклонился правителю Орёлграда. — А это аж четыре полных тюка с отборными мехами ценными! Он же передал вашим дружинникам всего лишь один из этих четырёх мешков, да и тот не целый уже, а пощипанный им же! — Данияр опять низко поклонился Изяславу. — Причём я ведь ему говорил, и не раз, что это глупая затея, что жадность до добра не доведёт, что всё равно правда вскроется, но он не стал слушать меня! Более того, начал сорить направо и налево деньгами, одаривать драгоценными мехами да каменьями девиц самого непристойного поведения, что садились к нему на коленки во всех окрестных харчевнях…

— И ты решил его сдать, чтобы обоим на плаху не попасть? — грубо прервал его Светозар.

— Ко мне постучались в избу люди господина Бизюка, да пребудет всегда свет в его доме, — смущённо пожал плечами Данияр, — и вежливо поинтересовались, откель такие богатства у нашего хозяина. Припёрли меня к стенке неудобными вопросами, предоставили кое-какие доказательства того, что они и так всё знают… В общем, не оставили мне выбора! Что мне было делать⁈ У меня семья, дети… — тут Данияр впервые прямо взглянул на Крямзия: — Ты сам виноват во всём, жадный баран! Я ведь тебя предупреждал…

Крямзий стоял, молча уставившись в пол, ни жив ни мёртв.

— Похоже, нормально обойдёмся мы и без той сожжённой бумаги, — еле слышно прошептал довольный Ратибор Яромиру. Тот согласно кивнул в ответ.

— Про драку в мирградской корчме с этими тремя молодцами что можешь сказать? — меж тем угрюмо вопросил Светозар.

— А, — нервно отмахнулся Данияр, — тут вообще всё просто! Во-первых, не с тремя, а вон с одним только, вот с тем рыжим здоровяком… Во-вторых, мы первые хамить начали, — Данияр слегка смутился. — Выпили уже немало к тому моменту, чего уж там… Ну и повздорили с трактирщиком и его дочкой… А этот рыжий вступился за них и раскидал нашу хвалёную охрану одной левой, как щенков малых! Ну а Крямзия окунул в тарелку с похлёбкой, заставив ещё и обделаться к тому же…

По залу прокатился приглушённый смех.