Огонь и сера - Линкольн Чайлд

– Мистер Пендергаст.

– Рад снова видеть вас, капитан Хейворд, – поклонился тот. – Разрешите поздравить с возвращением и особенно с новым званием.

Пропустив речь Пендергаста мимо ушей, Хейворд повернулась к д'Агосте. Он уже протянул ей значок, но капитан будто не видела документа. Она смотрела на д'Агосту. Вспомнилось имя, а вслед за ним и все, что соединяло их в прошлой жизни: Лаура Хейворд, временный полицейский, та, что обучалась в школе и писала книгу о подземке и бездомных Манхэттена, готовилась к защите проекта. Именно с ней д'Агоста работал над делом Памелы Уишер[32]. Только тогда она была сержантом, а он – лейтенантом.

– А вы, по-моему, лейтенант Винсент д'Агоста?

– Вообще-то сержант.

Краснея, он подумал, что дальше ничего объяснять не станет. С чего бы ему перед ней позориться?! Но в то же время он видел: выхода нет.

– Сержант? Так вы больше не в департаменте полиции Нью-Йорка?

– Я сейчас в Саутгемптоне. Официально представляю там ФБР по делу о смерти Гроува.

Д'Агоста вдруг увидел, что Хейворд протягивает ему руку, и на автомате пожал теплую, чуть влажную ладошку. Ему даже понравилось, что капитан оказалась не такой уж холодной и черствой.

– Рада снова работать с вами.

Слава Богу, она произнесла это сухо и без намека на личные интересы. Значит, не будет нести всякую чушь или приставать с расспросами. Значит, предстоит только работа, работа и еще раз работа.

– Что до меня, – сказал Пендергаст, – я рад, что дело передали в столь умелые руки.

– Благодарю. Если честно, я всегда поражалась оригинальности, с какой вы трактуете правила субординации и строите отношения с коллегами.

– Согласен. – Если Пендергаст и удивился, то виду не подал.

– Тогда предлагаю сразу расставить все по местам.

– Отличная идея.

– Дело веду я. И все, что его касается – судебные решения, повестки и прочее, – все это в первую очередь проходит через мой кабинет. Исключение – чрезвычайные ситуации. Любые контакты с прессой – только с моего ведома. Возможно, вы привыкли работать не так, но так привыкла работать я.

– Понятно, – кивнул Пендергаст.

– То, что ФБР порой задирает нос перед местными правоохранительными органами, уже стало притчей во языцех. При мне такого не будет. Убойный отдел департамента полиции Нью-Йорка – это вам не «местные правоохранительные органы». С нами Федеральное бюро расследований будет работать как с равными – и никак иначе.

– Разумеется, капитан.

– Мы, естественно, проявим ответную вежливость.

– Другого я и не ожидал.

– Я всегда следую правилам, даже если они глупы. Знаете почему? Только так можно осудить виновного. Стоит нам чуть расслабиться – и суд присяжных оправдает преступника.

– Правда, истинная правда, – кивнул Пендергаст.

– Завтра – и каждый вторник, пока длится расследование – ровно в восемь утра я жду вас в Полис-плаза. Семнадцатый этаж, зал совещаний. Вы, я и лейтенант... простите, сержант д'Агоста. Свои места найдете по карточкам.

– В восемь утра, – повторил Пендергаст.

– Кофе и булочки – за нами.

– Благодарю, – поморщился Пендергаст, – я обычно успеваю позавтракать.

– Сколько вам еще понадобится времени, господа? – Хейворд взглянула на часы.

– Пяти минут, думаю, хватит, – ответил Пендергаст. – Нет ли еще чего, чем вы бы могли поделиться?

– Есть свидетель – или вроде того: престарелая женщина из квартиры этажом ниже. Убийство произошло вскоре после одиннадцати. Похоже, она слышала, как жертва кричала и билась в конвульсиях, однако решила, что Катфорт просто устроил вечеринку. – Капитан усмехнулась. – Потом все стихло, и в одиннадцать двадцать два с потолка потекла некая жидкость – оказалось, растопленная жировая ткань жертвы.

«Растопленная жировая ткань», – хотел записать д'Агоста, но передумал – такое вряд ли забудешь.

– Примерно в то же время сработали детекторы дыма и включились распылители противопожарной системы – в двадцать три двадцать четыре и двадцать три двадцать пять соответственно. Обслуживающий персонал поднялся к Катфорту. На стук никто не ответил. Из-под двери стал доноситься неприятный запах. Тогда бригада открыла дверь универсальным ключом – в двадцать три двадцать девять – и застала погибшего именно таким, каким его видим мы. Через пятнадцать минут прибыла полиция; температура в комнате на тот момент была почти тридцать семь градусов.

Д'Агоста и Пендергаст переглянулись.

– Как насчет соседей из смежных квартир?

– Сосед сверху ничего не слышал, пока не сработала сигнализация, хотя запах до него дошел. На этом этаже две квартиры: вторая куплена, но жилец – англичанин, мистер Асперн – не въехал. – Она достала из кармана листочек и, что-то записав на нем, передала Пендергасту. – Вот имена соседей. Асперн сейчас в Англии, мистер Роланд Бирд – сосед сверху, Летиция Доллбридж – снизу. Желаете с кем-нибудь из них переговорить?

– Необходимости нет. – Пендергаст перевел взгляд на выжженную отметину на стене.

Хейворд скривила губы. Глумилась она или нет, д'Агоста сказать бы не решился.

– Вижу, вы заметили, – промолвила капитан.

– Да. Соображения есть?

– Не вы ли, мистер Пендергаст, когда-то предупреждали чтобы я не строила догадок преждевременно?

– А вы хорошая ученица, – улыбнулся Пендергаст.

– У меня был отличный учитель. – С этими словами она посмотрела на д'Агосту.

Повисла короткая пауза.

– Полагаюсь на вас, господа. – Хейворд кивнула своим людям, и те последовали за ней к выходу.

– Похоже, – посмотрел Пендергаст на д'Агосту, – малютка Лаура Хейворд повзрослела, как думаешь?

В ответ д'Агоста просто кивнул.

Глава 22

Мучаясь от похмелья, Брайс Гарриман смотрел на безликую высотку из белого кирпича – одну из тех, что расплодились в Верхнем Ист-Сайде. Тупая боль в черепе так и норовила выдавить глаза из орбит. В это серое утро он не приготовил статью, и Крис, издатель, закатил скандал. Черт побери, Гарриман, в конце концов, не врач, чтобы срываться по первому вызову. Да и что за радость в три утра вынюхивать про убийство! Вот если бы платили как следует...

Сил оставалось только сесть в метро и добраться до дома. И все-таки Гарриман вышел на угол Пятой авеню и Шестьдесят седьмой улицы. Он плотно увяз в огромной толпе: думал, в два пополудни почти никого не будет, а тут – добрая сотня зевак, готов, белых ведьм, ист-сайдских шибздиков. Гарриман заметил даже кришнаитов, которые уже лет пять не появлялись в Нью-Йорке. Вот что делают пресса и Интернет.

Сатанисты – справа, в средневековых мантиях, – что-то напевая, чертили на тротуаре пентаграммы. Монахини, слева, перебирали четки, молились. Подростки-боперы, словно стражи, посреди бела дня зажгли свечи и горланили, бренча на гитарах. Гарриман, казалось, был единственный, кто пришел сюда по делу.

Все это смахивало на фантасмагорию Феллини, но в то же время толпа возбуждала. Неделю назад Гарриман написал про убийство Гроува – статейка так себе, успех принесла средненький, а материала, чтобы раздувать нечто большее, не хватало. Остались только мрачные сплетни в народе. Зато сейчас толпа, словно проводник, передала мощный заряд: слухи, будто второе убийство куда страшнее, чем первое, били как высокое напряжение. Похоже, издатель оказался не так уж не прав.

В голову закралась еще одна мыслишка: вот отличный шанс утереть нос Биллу Смитбеку. Старый козел как раз смотался в Камбоджу на медовый месяц, играет там в «ниточку с иголочкой». Ублюдок, занял его место в «Таймс», и, уж конечно, не благодаря таланту и трудолюбию. Нет, спасибо суке-удаче! Он не раз и не два оказывался в нужное время в нужном месте – взять хотя бы убийства в метро несколько лет назад. А дело Хирурга!.. Гарриман уже почти втоптал Смитбека в дерьмо, да выяснилось, что тупой капитан полиции Кестер всучил ему липовые сведения...[33]

Нечестно. Гарриману работу в «Таймс» дали связи, связи – и выдающаяся фамилия. Отутюженный костюм от «Братьев Брук» и набор репсовых галстуков – при нем было все, чтобы занять место в утонченной, возвышенной атмосфере «Таймс». А неряхе Смитбеку в самый раз кормиться отбросами в «Пост»...

Но что было, то было. Смитбека нет, а в Нью-Йорке становится жарко. Если убийства продолжатся – на что Гарриман от души надеялся, – история войдет в самый цвет, и тогда Гарримана ждут телевидение, журналы, полновесная книга... Может, даже удастся отхватить Пулитцеровскую премию. При любом раскладе его возьмут назад в «Таймс» с руками-ногами.

Гарриман отпихнул мужчину в костюме волшебника, с которым столкнулся. Никогда прежде он не видел, чтобы толпа так бесновалась – непредсказуемая, она могла вспыхнуть в любую секунду.