Крах Золотой Богини - Ларри Мэддок

Приняв решение, он отвернулся от окна, накинул плащ с капюшоном на плечи и достал оружие, которого не применял двадцать лет.

— Не убивайте сестер! — рычал «морской бог», и его голос грохотал по всему большому залу храма. — Будучи милосердным, я прощаю их! Они заблуждались.

Сестры, увидев ужасную голову без тела, голову самого Нодиесопа, не говоря о свирепой толпе за ним, даже и не подумали защищать богиню, хотя некоторые оглянулись, не встала ли Мать человечества со своего золотого трона, чтобы сразиться. Видя, что Йоларабас не оказывает сопротивления, они последовали ее примеру и были согнаны в угол храма, пока толпа быстро творила кровавую расправу над застигнутыми тут молящимися богатеями.

К величайшему удивлению двух человек, несших платформу с подушкой, на которой лежала голова Нодиесопа, та превратилась в гигантскую чайку и быстро полетела на верхние этажи храма. Уэбли прозондировал храм и убедился, что партнера здесь уже нет. Он первым нашел обнаженное тело мертвой Илни, а рядом — одежду танцовщицы. Не надо было ломать голову, чтобы понять, зачем партнеру понадобился этот маскарад.

Годы теснейшей связи с этим человеком помогли Уэбли сообразить, каковы планы Форчуна на ближайшее время. Опасность для Ганнибала заключалась в том, что тот все еще имел неполную информацию о противнике, поскольку симбионт оставался пока единственным, кто знал, кем был Кронос на самом деле!

Вылетев пулей из открытого окна, Уэбли отчаянно надеялся, что будет не слишком поздно.

Хотя оружие хранителей явно было лучше, отсутствие боевых тренировок сказалось, когда они вышли на улицы, чтобы встретиться с врагом, который, к несчастью, превосходил их числом. Офицеры показали себя совсем неспособными к командованию. Яростно ругая их, Р'кагн с одышкой взбирался по узкой лестнице на стену, чтобы увидеть сверху, что происходит. Даже лошади, вскормленные на царских конюшнях, показывали перед лицом толпы неподобающую пугливость.

Тем временем парни Лландро брали верх над всеми, кто попадался им на пути, и горланили старинный гимн Нодиесопу, переделанный в воодушевляющую боевую песнь, которая служила теперь для ослабления боевого духа грифоголовых. К тому времени когда бунтовщики достигли гарнизона, они убедились в своей непобедимости. Неудержимая толпа смела первый ряд прекрасно вооруженных хранителей в устрашающих шлемах, как будто их и вовсе не было. Второй ряд составляли молодые вояки, слышавшие когда-нибудь о том, что высшая слава для воина — погибнуть в битве. Они повернулись и побежали. Кавалеристы, занимавшие фланги, последовали их примеру.

Р'кагн» проклиная свои трусливые войска, отдал команду катапультам, которые были установлены перед стенами. Но бестолковые катапультисты так и не смогли отправить ни одного снаряда в цель. Те же самые восемь машин под командованием Оранаса остановили пеструю орду Катакана и переломили ход сражения, но сыну Катакана их сгнившие тетивы служить отказывались. Семь из восьми машин были негодны. Восьмая выстрелила снарядом, начиненным зажигательной смесью. Он ударился о стену изнутри, отскочил назад и взорвался перед собственной пусковой установкой, уничтожив ее обслугу.

У толпы не было таких проблем. Факел за факелом летели на укрепления, в то время как люди пробивались вперед, рубя, коля, пронзая, избивая дубинками последних солдат, припертых к стене.

Лландро, используя свою профессиональную ловкость и умение казаться незаметным, первым забрался на стену как раз в тот момент, когда Р'кагн собрался ее покинуть. Верховный судья начал спускаться, обо что-то споткнулся и покатился кубарем по ступеням. Его крик был громче, чем любой из тех, которые он когда-либо исторгал из своих жертв. Крик был оборван кинжалом Лландро, пущенным с похвальной меткостью в спину Р'кагна. Смерть судьи сопровождалась хрипами, и ухо Лландро находило их чрезвычайно приятными.

Оскалясь по-волчьи, некоронованный король карманников спустился вниз, чтобы еще несколько раз пронзить того, кто слишком многих честных воров лишил пальцев, необходимых в их ремесле.

Весь гарнизон теперь был охвачен огнем. У кого-то хватило ума освободить узников, перед тем как зажечь тюрьму, и те присоединились к повстанцам. Один хранитель за другим, отяжелевшие после сытного ужина, падали жертвой этой озверевшей человечьей стаи.

Довольный тем, как развиваются события, Лландро понял, что толпу нельзя выпускать из-под контроля, иначе все это для него окончится ничем. Гарнизон был взят; силы повстанцев, пока они еще жаждут крови, надо направить на следующий объект.

Он соображал так же быстро, как лучшие из специальных агентов ТЕРРЫ. Больше того, его не стесняло цивилизующее влияние базового 2572 года. Вдохновленный эффектом, который произвела на толпу голова Нодиесопа, он решил вооружиться столь же могущественным талисманом.

Толпы восставших, добивавшие последних защитников старого режима, радостно заревели, когда увидели, что их вождь появился на краю стены с факелом в одной руке и с отрубленной головой Р'кагна в другой.

— Грифоголовые разбиты! — закричал победитель, и люди повторили его слова. — Но остался Кронос! — воскликнул Лландро, размахивая своим мрачным трофеем. — На дворец!

— На дворец! — повторила толпа, поворачивая в указанном направлении.

Лландро усмехнулся и вернулся к трупу. Он пинком раздвинул ноги Р'кагна и положил голову туда, где это было бы наибольшим оскорблением. Пора было поспешить, ведь он собирался быть во главе армии, а не догонять ее. А отряды повстанцев, попробовавших крови, двигались довольно быстро. Лландро подумал, с таким ли воодушевлением они шли бы в атаку, если бы знали, что единственным мотивом их вожака было похитить волшебный источник власти Кроноса. Эта мысль прибавила сил ногам Лландро и понесла его вперед как на крыльях.

Штурм дворца, конечно, представлял большую проблему. Мало того что он имел высокие крепкие стены, единственный подход ко дворцу был по мосту, переброшенному через ров, и защитники могли его разрушить. А большинство горожан, включая самого Лландро, вообще никогда не учились плавать.

Но Лландро был очень находчивым человеком…

Однако он не был единственным гражданином Манукрониса, заслуживающим такой похвалы. Надо воздать должное тучному, потеющему и астматически дышащему всаднику, который примерно в это самое время встретил один из отрядов, посланных Р'кагном на поиски Форчуна. Одиннадцать человек, и офицер на лошади. Этот район города еще не был охвачен бунтом.

— Слава богине! Варвар… во дворце… он вооружен! Я еле спас свою жизнь, — воскликнул Ниборморо. — Торопитесь, возьмите мою лошадь. А я пойду обратно пешком.

Ниборморо спешился. Факелы хранителей осветили завидное изобилие перьев на его шлеме и выдающийся живот, казавшийся еще более выдающимся из-за лишних перевязей, поддерживающих меховую набедренную повязку.

Младший офицер, разгоряченный юношескими глупыми надеждами самому поймать противника, приказал своему лучшему воину занять освободившееся седло. Эти двое поскакали ко дворцу на встречу со сказочным варваром, легенды о котором уже грозили перейти всяческие границы правдоподобия, а остальным было велено догонять.

Жирный офицер пристроил свою утомленную задницу на ближайшем камне.

— Мы пойдем за ними, — объявил он солдатам, — когда я… переведу дыхание.

Он ни в коем случае не хотел прибыть во дворец первым.

Одной встречи для него уже было достаточно. Он пришел к этому выводу еще раньше, днем; к закату его решимость избегать Ганнибала Форчуна возросла. Вот почему он действовал с такой несвойственной ему ловкостью, когда солдат дворцовой стражи выскочил из ворот с криком, что внутри варвар, Ниборморо развернулся и направился за своей лошадью, с которой только что слез, бормоча, что отправился за подмогой.

Лошади мгновенно передался его энтузиазм, и она быстро поскакала. Поначалу Ниборморо собирался отправиться в гарнизон с новостями, заработав таким образом еще один небольшой плюс в глазах Р'кагна. Но через несколько минут он отпустил повод и дал лошади идти куда хочет, лишь бы прочь от дворца. Потом он понял, что оказался в районе, который пользовался дурной славой. Выбираясь оттуда в какое-нибудь более спокойное место, он и столкнулся с поисковым отрядом. Было гениальным ходом предложить свою лошадь другому бойцу, но глупо сказать, что он пойдет за ними пешком, поскольку делать это капитан Ниборморо совершенно не собирался.

Несколько минут он очень убедительно пыхтел и сопел, затем коротко спросил:

— Кто следующие двое лучших бойцов в этой группе?

После недолгого совещания двое юношей выступили вперед.

— Пусть остальные поспешат во дворец. Для вас у меня есть другое задание, столь же срочное. Пошли! Вы ведь не боитесь одного неуклюжего варвара, правда?