Мой сводный грех (СИ) - Ильина Настя

Глава 8

POV Дэн

Я тут же перетекаю на улицу, перепрыгиваю через машину, оперевшись на её нагретый гонкой железный капот, дёргаюсь от небольшого ожога, и оказываюсь прямо перед ней.

Не даю убежать.

Она рвётся умчаться подальше от меня, в темноту от трассы, чернь лесопосадок, а я хватаю её за талию и буквально впечатываю к боку машины. Алёна бьёт меня по груди своими кулачками, но я не ощущаю боли, они больше похожи на укусы комара.

— Ты придурок, придурок! Придурок! — повторяет она, безрезультатно сражаясь с моим неловким объятием.

Не знаю, адреналин ли тому виной, или все эмоции этих нереально насыщенных последних дней, а может быть, все сны, наполненные похотью по отношению к этой девушке, но, прежде чем что-то понять, моё тело действует очень быстро, быстрее, чем мозг.

Она поднимает ко мне своё лицо, заплаканное, уставшее, а я опускаю свои руки ей на бёдра, толкая к тёмному боку машины, впечатывая её довольно сильно и наверняка. На дороге темно и даже отсвет фар не может выхватить наши лица, наши тела. Мы растворяемся во всей этой истории нашего противостояния, нашего сближения, и я чувствую, как наши сердца стучат в унисон друг с другом, а дыхание сбивается так, будто бы это дышит один человек. Всё вокруг перестает иметь значение…

— Дэн… — она будто поникает, осознав, что борьба бессмыслена, и её руки опадают плетьми. Ресницы дрожат.

Я не говорю ни слова.

Вжимаюсь в неё своим телом и колеблюсь.

Даю ей возможность глотнуть воздуха.

Она дрожит, будто бы от холода, но её кожа горячая, как ад.

Я облизываю губы, вмиг ставшие сухими. Всё это неправильно. Неправильно, неверно и ужасно аморально.

Но мне наплевать.

Я заведён до предела. И в ней, - я вижу это ясно и чётко, - адреналина не меньше, чем во мне.

Мне кажется, что и она позволит сделать мне всё, что я бы ни предложил прямо сейчас…

Я поднимаю руку и отвожу прядь её длинных, мягких, послушных волос назад, и она завороженно смотрит на мои губы, которые, ей кажется, сейчас скажут что-то важное, нужное, верное.

Но я… Не могу произнести ни слова. Все они застыли комком в сухой глотке зверя, готового прямо сейчас растерзать на куски свою лакомую, неземную добычу. Кровь пульсирует толчками, и я слышу её отзвук в ушах. Тук-тук…тук-тук…тук-тук…

И этот же звук я слышу из её груди…

Тук-тук…тук-тук…тук-тук…

Я втягиваю воздух сквозь сжатые зубы и склоняюсь к её лицу.

О последствиях подумаю потом…

POV Алёна

Я пытаюсь вырваться из его хватки, потому что окончательно начинаю терять контроль над собой. Его близость прожигает меня, каждое его прикосновение — это кислота, разъедающая и оставляющая ожоги… Его рваное дыхание совсем выбивает меня из колеи… Я схожу с ума... Наверное, я уже проиграла в этой схватке, и если он хочет совсем не того, что так рьяно жажду я, то пусть убьёт меня одним выстрелом.

Цепляюсь пальцами за его белоснежную футболку, сжимаю её, касаясь его тела, пусть и через ткань этой ненужной одежды, а с его губ срывается негромкий рык. Денис смотрит мне прямо в глаза, а в его я вижу только тьму, тьму, которая сжирает меня и не оставляет ничего… Совершенно ничего. Сердце уже разорвано, хоть обвязывай его чёрной лентой. Мы стоим молча, и только горячее дыхание и удары сердец заставляют разум заглохнуть и перестать бормотать, как это бесчеловечно и неправильно.

Словно чувствуя то, что я хочу сделать, Дэн смотрит на мои губы и склоняется к моему лицу. Он не целует меня, но держится в нескольких сантиметрах, словно ждёт приглашения или борется с желанием.

Он тоже этого хочет!

Тоже!

От этой мысли я превращаюсь в маниакальную нимфу… Я сильнее прижимаюсь к нему своим телом, поднимаюсь на носочки, и мы сталкиваемся носами.

— Ты хотя бы понимаешь, что творишь? — спрашивает Дэн, а я даже не знаю, кому он адресовал этот вопрос — мне или самому себе?

— А ты? — задаю ему встречный вопрос дрожащим голосом, прикасаясь верхней губой к его нижней, и тормоза срываются.

У нас обоих…

Внутри вдруг разрывается узел запретов, которым я окрутила себя, запрещая думать о нём. Дэн с силой прижимает меня к себе, размещая одну ладонь на моём затылке, а вторую в районе лопаток, и наши губы сливаются. Мы стукаемся зубами, до появления лёгкого металлического привкуса крови во рту, но всё это неважно… Совершенно неважно. Я горю от нахлынувших эмоций и ощущений… Его губы, жадно хватают мои, заставляют отвечать на этот порыв. И я отвечаю… Страстно, со всем пылом, который копился внутри всё это время, пока я боялась, боялась признаться в том, что окончательно и бесповоротно свихнулась…

— Моя! Вся моя! — в секундных паузах шепчет Денис, и его слова распаляют ещё сильнее.

По щекам скользят слёзы, потому что я знаю, что поступаю скверно, но не могу себя остановить. Я не могу сопротивляться ему и собственному сердцу.

НЕ МОГУ!

И НЕ ХОЧУ!

Я готова кричать это хоть сотню раз небесам, которые проливаются на нас безжалостным ливнем. Они плачут за падшие души, которые нарушили их запрет? Дождь не холодный, или мне просто жарко от этой близости… желанной, сводящей с ума?

Руки Дэна сжимают мои бёдра, и я так тесно прижата к нему, что ощущаю его возбуждение. Он меня хочет… И я его тоже… Вот только переступим ли мы эту запретную грань? Сойдём ли с ума окончательно?

Внизу живота всё стягивается в томительной истоме, по коже бегут мурашки, а губы уже немного болят от поцелуя, но мы не разрываем его. Я обвиваю руки вокруг его шеи, и с губ Дэна срывается едва различимый стон. Путаюсь пальцами в его волосах и тянусь к нему ещё сильнее, хочу стать с ним единым целым, сойти с ума окончательно, стать частью его.

На секунду мне кажется, что это только сон, что я проснусь и всё это закончится, но его аромат дурманит голову, а его губы будоражат фантазии… Больные фантазии… Но в эту секунду мне плевать… Есть только я… Он… Трасса… Ночь… и Дождь…

Волосы прилипают к лицу. Вода льётся по коже, а мы целуемся как два подростка, сбежавших на свидание, как Ромео и Джульетта… Отчаянно и безнадёжно.

Мы оба знаем, что это всего лишь минутная слабость, но поддаёмся ей… И плевать… Плевать, что нас осудят…

— Только моя! — снова шепчет Дэн, а его хрипловатый голос слегка срывается на рык.

— Мой! — отвечаю я ему, и это действует, как катализатор.

Денис мгновенно останавливается и отстраняется от меня. Сбрасывает мои руки со своей шеи и отходит на пару шагов. Он подставляет лицо дождю и смотрит на небеса.

— Скажи, что это очередной сон? — кричит он, непонятно мне или тому, кто живёт там, наверху.

— Если это сон, то я не хочу просыпаться, — честно выдаю я, и он снова бросается ко мне, обхватывает моё лицо ладонями и целует.

Но в этот раз поцелуй совсем не такой, как в первый. В этот раз он отдаёт привкусом горечи на кончике языка, потому что он целует меня, будто бы в последний раз, словно прощается с тем, что у нас есть, с этим сладким мгновением и снова отстраняется.

— Мы должны остановиться прямо сейчас. Оборвать всё это в самом начале. Нам нельзя больше видеться, нельзя говорить друг с другом. Нам нельзя целоваться, потому что иначе всё накроется… У меня не стальная выдержка, я не сдержусь, а ты ведь знаешь, что бывает, когда взрослые мальчики возбуждаются? У тебя ведь уже было? С твоим хахалем, который вечно звонит тебе и спрашивает, во что ты одета? — в голосе Дэна проскальзывают ревность и отвращение, а я отрицательно мотаю головой, и он громко рычит. — Ну зачем ты мне это сказала? Зачем? Ты должна была обмануть меня… Должна была послать к чёрту! Оттолкнуть! Зачем позволила попробовать запретный плод.

— Дэн… — мой голос срывается на хрип.

— Садись в машину… Я отвезу тебя домой и уйду из твоей жизни навсегда.

— Тебе некуда идти… Дэн, пожалуйста!