Обман Розы (СИ) - Лакомка Ната

- Месье Огюст не производит впечатление мечтателя, - заметила я. – Мне кажется, просто она вас не любила. Но я уверена, что нашлась не менее достойная женщина, которая оценила вас и подарила вам сердце. Вы кажетесь мне человеком, достойным уважения и любви.

Он посмотрел на меня с улыбкой, а потом благодарно склонил голову.

- Увы, познать счастье семейного очага суждено лишь избранным, - сказал он, посмеиваясь, и указывая, как София гонится за Этьеном, который улепетывал во все лопатки, петляя, как заяц. – Я люблю их, де ла Маров. Они словно созданы для семейного счастья. Когда Эмильен умер, для Софии это было страшным ударом. Этьену было только десять, и он уже тогда был слишком гордым – не пролил ни слезинки, а я ведь знал, как он был привязан к отцу. Тогда Этьен вообще никого не слушал. Я думал, мальчишка пойдет по наклонной, но через два года София встретила Огюста и вышла за него замуж – я был рад, что она решила жить полной жизнью, а не памятью Эмильена. Конечно, я постарался заменить Этьену отца, но не преуспел, а вот Огюст смог до него достучаться.

- Этьен относится к месье Аржансону с большим уважением, - сказала я.

История произвела на меня впечатление. Я могла представить горе десятилетнего мальчика, потерявшего горячо любимого отца. Я сама после смерти родителей чувствовала такую тоску, что хотела отгородиться от всего мира.

- Огюст сумел его увлечь, - кивнул месье Вандербильт.

Как раз в это время София остановилась, совсем запыхавшись, и возмущенно что-то выговаривая Этьену, а тот сразу же бросился к ней, раскрывая объятия. Мать и сын обнялись, и София шутливо дернула Этьена за волосы, после чего вернулась к шезлонгу и удобно расположилась в нем, обмахиваясь веером.

Мне очень хотелось спросить, как же месье Огюст смог расположить к себе упрямого двенадцатилетнего мальчишку, остро переживающего смерть отца, но я не решалась. Скорее всего, Розалин обо всем знала, и мои расспросы могли насторожить месье Вандербильта, но он рассказал обо всем сам.

- Огюст служил в дипломатическом корпусе, - продолжал месье Вандербильт, - а в свободное время очень любил возиться с механизмами – делал часы, самодвижущиеся игрушки. Этьену это тоже очень понравилось, они участвовали в выставках со своими поделками и однажды даже взяли первый приз на конкурсе, который устраивал император Иосиф. После этого Этьен загорелся – решил поставить на поток самоходные машины. Так появилась корпорация «Деламар», и мы уже близки к успеху.

- Этьен просто одержим этой идеей…

- Он все свое время отдает «Деламару». Фабрика – это его детище, он живет работой, - месье Вандербильт говорил негромко, но настойчиво. – Вы, наверное, обижаетесь, что он не проводит с вами столько времени, сколько вам хотелось бы…

- Совсем нет, - быстро ответила я. – Я уважаю увлечение своего мужа и считаю, что это очень благородное и нужное дело.

- Вот как, - он посмотрел на меня пристально, и я испугалась, что сказала что-то не то.

Господи! Когда же закончится эта балансировка на канате!

Под взглядом месье Вандербильта мне отчаянно захотелось признаться, что я – никакая не Розалин. Признаться, покаяться, попросить, чтобы отпустили и не наказывали…

Но моя нянюшка? Кто позаботится о ней? А вдруг графиня выполнит свои угрозы? Да не вдруг – обязательно выполнит, когда узнает, что я провалила ее роль. С Розалин де ла Мар я была знакома всего один день, но она совсем не показалась мне сердечной женщиной.

- Посмотрите! – сказал месье Вандербильт и засмеялся. – Огюст поймал карпа! Да какого большого! Идемте, выразим рыбаку свое восхищение.

Карпа, пойманного месье Огюстом, предполагалось подать на ужин запеченного в сливках, а мы, перекусив салатом и жареной курицей, сидели в гостиной, дожидаясь кофе. Пока месье Огюст в десятый раз расписывал, как коварная рыба чуть не сорвалась с крючка, София разучивала романс по нотам, привезенным Лео Вандербильтом.

Романс был мелодичный, немного грустный, но полный какой-то солнечной надежды. Песня была о том, как рыбак плавает на своей фелуке вдоль родных берегов и чувствует единение с морем, со звездами, что сияют и на небе, и в воде. И пусть рыба сорвалась с его крючка, он все равно счастлив и поет звездам.

- Романс как раз для сегодняшнего дня, - заметила я.

- О да! – усмехнулась София, и тут же вздохнула: - Но какой сложный аккомпанемент…

- Вы просто немного неправильно играете, - подсказала я, через подлокотник кресла дотягиваясь до клавиатуры. – Надо вот так, чтобы ритм совпадал в правой и левой руке.

София внимательно прослушала, что я сыграла, кивнула, и заиграла уже сама.

- Какая вы умница, - поблагодарила она меня. – Теперь у меня все получается. Сыграем в четыре руки?

Я приставила к роялю стул, и мы достаточно неплохо исполнили романс - правда без голосового сопровождения, но я не могла сдержаться и мурлыкала, пропевая отдельные слова. Музыка и в самом деле была чудесной. Мне не был известен знаменитый в столице маэстро Рикарди, но если остальные его произведения такие же – он необыкновенно талантлив.

Мы с Софией не сразу заметили, что мужчины прекратили разговоры, и слушают нашу игру.

- Чудесный дуэт, - похвалил месье Вандербильт, когда мы закончили играть.

Этьен ничего не сказал, но смотрел на меня, не отрываясь, будто хотел съесть глазами.

Месье Огюст зааплодировал и начал шумно восхищаться женой.

- О! Наконец-то я поразила тебя, - сказала она весело, - но тут заслуга милой Розалин. Это она разобрала партитуру.

- Вы преувеличиваете… - запротестовала я.

- Ничуть, - возразила София. - А вы-то убеждали меня, что играете более чем скромно! Я обязательно разучу этот романс, а вы его споете. У вас очень красивый голос.

- Зато нет слуха! – засмеялась я, всплеснув руками.

- Я убежден, что вы поете божественно, - сказал Лео Вандербильт. – Это ясно даже по тому, как вы напевали, Розалин. Вы где-то учились или это природный дар?

- Вы меня смущаете, - я благодарно улыбнулась ему. – Нет, специально пению я не училась. Со мной занималась мама.

- И все слышали, что эти занятия пошли вам на пользу, - София лукаво посмотрела на меня. – Так что не скромничайте, завтра мы будем музицировать целый день.

- Отлично! – с энтузиазмом подхватил Этьен. – Я согласен! Буду подыгрывать вам на губной гармонике.

Это предложение вызвало взрыв негодования со стороны Софии, а месье Огюст добродушно расхохотался.

Лео Вандербильт наблюдал за всеми, чуть прищурив глаза и склонив голову к плечу, а потом сказал:

- Кстати, я захватил с собой фотографическую бокс-камеру, и у меня осталось несколько неиспользованных кадров на пленке. Давайте сфотографирую вас, чтобы этот прекрасный день остался в памяти.

София и Этьен приняли это предложение с восторгом, а месье Огюст возмутился.

- Почему ты не сказал об этом раньше, Лео? – гудел он басом. – Ты бы мог сфотографировать меня с карпом!

- А вместо этого ты будешь фотографироваться со мной, - сказала ему жена, поправляя на нем манишку. – Этьен, сынок, поставь нам с Розалин два кресла, а вы с Огюстом встанете за нами.

Месье Вандербильт достал бокс-камеру, шторы были приподняты, чтобы впустить в гостиную больше света, и София, взяв меня за руку, усадила рядом с собой. Я пыталась отказаться, сославшись, что прическа растрепалась, но все мои попытки были отметены решительно и сразу.

- Вы прекрасно выглядите! – София поправила воротничок моего платья. – А я рада, что у нас будет семейная фотография. У нас нет еще ни одного общего портрета.

- Да, что-то я это упустил, - сказал Этьен, вставая позади кресла, в котором я сидела, и кладя руку мне на плечо.

Я невольно вздрогнула, когда его пальцы словно нечаянно коснулись моей шеи.

- Внимание! – командовал месье Вандербильт. – Замрите!

Он сделал несколько снимков, а потом мадам Пелетье подала кофе.