Блеск софитов (СИ) - Гранд Алекса

Представлял, как она пошлет меня на все четыре стороны, как обзовет уродом и мудаком, как запустит в голову фарфоровой вазой, и выдумывал уже десятое по счету извинение, казавшееся еще более неудачным, чем все предыдущие.

Пока раздумывал над бренностью своего бытия, стеклянные крутящиеся двери выпустили наружу особу лет шестнадцати в модном шелковом топе, скорее напоминавшем верх от ночного пеньюара, в ультракоротких белых шортах с ядовито-оранжевым клатчем в руках. Мелкие золотистые кудряшки недовольно колыхались в такт ее коротким рваным шажкам – еще бы, не очень-то удобно бежать на двенадцатисантиметровых шпильках. Выдохнул насмешливо: молодость-глупость.

Не успел затушить сигарету, как вслед за девушкой вылетел пижонистого вида парень с зализанными на бок русыми волосами, в светло-розовом поло и узких черных джинсах. Он обогнал ее и остановился посередине тротуара, мешая пройти. Я было подумал, что придется ее спасать, но у девчонки с ангельской внешностью обнаружился вовсе не ангельский характер.

– Отвали, Спицын! – прокричала разъяренная бестия, а, когда парень попытался открыть рот, завелась только сильнее: – ты мне обещал? Обещал! Предупреждала, что это твой последний шанс? Предупреждала! Мне надоело твое вранье!

– Да дай же мне объяснить! – рыкнул несчастный Спицын так громко, что девчонка даже опешила от неожиданности.

Он держал ее крепко за хрупкие плечи и что-то долго и обстоятельно втолковывал, пока она, наконец, не сдалась и не пристроила светловолосую макушку на не слишком широкой груди. А меня даже гордость пробрала за мужской пол: есть еще представители, не пасующие перед трудностями. Способные залезть в пасть к тигру.

Воспринял разыгравшуюся на моих глазах сценку, как знак провидения, и направился к Марго. Нашел ее в моей футболке на кухне. Она с ногами забралась на подоконник и рассеянно рассматривала что-то сквозь толстое стекло. Не обернулась и ничего не сказала при звуке моих осторожных негромких шагов, словно была не здесь, а в мыслях умчалась бороздить космические просторы на новеньком серебряном шаттле от какой-нибудь секретной службы.

– Эй, – позвал ее робко, просунув большие пальцы в шлевки джинс и теребя грубую плотную ткань.

Рита не откликалась, как будто происходящее в ее воображении захватывало ее существо куда больше меня. По ее отстраненному виду можно было представить, что она наблюдает за войной двух могущественных галактик или переживает за терпящую крах цивилизацию.

Я итак накрутил себя до предела, пока сочинял оправдательную речь, так что абсолютный игнор успешно довершил дело, начатое мной самим. Терпение лопнуло подобно перетершемуся от частого использования канату и вынудило преодолеть разделявшее нас с Бельской расстояние и упереться ладонями в прозрачную поверхность над ее головой. Дышал ей в шею шумно и рвано, а она по-прежнему никак не реагировала на мое присутствие.

– Рит, обрати на меня внимание, – прошептал ей на ухо, еле сдерживаясь перед соблазном оставить укус на нежной сливочной коже.

Вместо ответа девушка лишь подтянула колени к груди и обхватила их с тоской, а я уже почти смирился, что сегодня беседы не выйдет, когда она негромко произнесла.

– Красиво. Посмотри, до чего же красиво, – взмывший в беззвездное из-за миллионов искусственных огней темно-синее небо самолет прочертил размытую белую полосу, за которой, по всей видимости, и наблюдала с таким воодушевлением Бельская.

– Рит, мне нужно серьезно с тобой поговорить, – несмотря на ее немногословность и явно меланхоличный настрой, я был наполнен решимостью и упрямо гнул свою линию.

– Не люблю серьезные разговоры, – недовольно мотнула головой девушка и после короткой паузы пояснила: – они обычно заканчиваются тем, что пора взрослеть. Заниматься неинтересным делом. Терпеть кого-нибудь неприятного, потому что его пригласил отец и не позволяют выгнать взашей правила этикета.

Мне порядком надоело общаться с Ритиным затылком и лишь по тону догадываться, какие печали таятся на дне карих глаз, так что, не спрашивая позволения, развернул ее к себе и уперся пальцами в голые острые колени. Чтобы пару минут бороться с приступом ослепительного желания, требовавшего отложить выяснение отношений на потом и заняться кое чем более захватывающим.

– Рита, я очень перед тобой виноват, – облил керосином мосты за спиной и поджег, чтобы не было обратной дороги.

Марго молчала, а ее янтарные омуты не выражали ровным счетом ничего: ни любопытства, ни подозрения.

– В общем, в тот вечер на прием я попал не случайно, – подписал смертный приговор самому себе и с каким-то маниакальным удовольствием вбивал гвоздь за гвоздем в крышку собственного гроба: – мне предложили большие деньги за то, чтобы я познакомился с тобой, подружился и добыл некую информацию.

– Я знаю, Антон, – спокойно уронила Марго, а мне показалось, что она держит в руках мое сердце. И только от нее зависит, будет ли оно дальше биться. И пока я застрял где-то между стадиями «депрессия» и «принятие», она бесстрастно продолжила: – с самого начала знала.

Глава 29

Марго

Женщины… Что еще сказать… Кто сотворил их?

Господь Бог непревзойденный гений. Волосы…

Говорят, что волосы – это все… Знаешь ли ты,

что такое зарыться лицом в облако волос и захотеть

уснуть вечным сном… Или губы… когда они касаются

твоих губ – это словно глоток вина после перехода

через пустыню… Груди… Ох… Большие, маленькие…

Соски смотрят на тебя как скрытые прожектора…

Ноги… Неважно, похожи ли они на греческие колонны

или на ножки Стэнуэя, главное, что между ними…

Билет в рай…

(с) к/ф «Запах женщины».

Это было так смешно и так грустно одновременно.

Я прекрасно понимала, что именно Серов собирается мне сообщить. Но молчала намеренно. Отчаянно желая, чтобы он помучился. Так, как мучилась я, каждую ночь засыпая в его руках и изводя себя размышлениями: сколько в его заботе фальшивого, наносного, а сколько – настоящего.

– Почему ты молчала? – Антон задал вроде бы закономерный вопрос и воззрился на меня, словно в ожидании удара. Как будто я могла достать из-за пояса нож и вонзить ему между ребер в отместку за извилистую тропинку лжи, по которой он провел нас обоих.

– Любопытство – не порок, знаешь ли, – театрально растягивала слова, хлопала картинно ресницами, в общем, испытывала терпение мужчины на прочность, умело обходя какую бы то ни было конкретику. – Но сгубило одну … наивную, не слишком сообразительную Бельскую.

Серов испустил обреченный вздох и бережно взял мое лицо в ладони, а я потеряла дар речи, с удивлением отмечая, что воздуха в легких начинает катастрофически не хватать, как будто кто-то перекрыл клапан подачи кислорода в атмосферу.

– Рит, не закрывайся, пожалуйста, – Антон провел подушечкой большого пальца по моей скуле, а я поймала его за руку, не зная, чего хочу. То ли чтобы он остановился и перестал отвлекать своей нежностью от построения логических цепочек, то ли чтобы сгреб в объятья и сжал до хруста костей.

– Накануне дня рожденья меня предупредил отец. Поначалу я планировала усыпить твою бдительность и в самый неподходящий момент засыпать вопросами, выудить признание, – Серов сверлил меня подозрительным взглядом, явно ожидая вероломного подвоха или очередного фортеля. Я же просто откровенничала, освобождаясь от невыносимого бремени: – а потом и сама не заметила, когда все пошло не по плану. Зачем-то оттягивала разговор, давала себе отсрочку за отсрочкой, втайне надеясь, что ты все-таки признаешься сам.

Пальцы Антона снова пустились в путешествие по тыльной стороне моей ладони, и я ничего не могла поделать с собой и снова тонула в его серьезных темно-карих глазах. Захлебывалась в необъяснимой, не поддающейся логике привязанности к нему и хотела искренне верить, что у него ко мне нечто большее, чем банальная жажда денег.