Бесстыжая - Сюзанна Форстер

Иногда, повинуясь странному капризу, она воображала себя принцессой тьмы, одним из крылатых суккубов[10], которые нападают на мужчин во сне и соблазняют их, высасывая все жизненные соки. Ей нравилось считать себя сексуальной волшебницей. Ей нравилось думать, что она высосала из Дугласа Астербаума все, что можно.

Теперь, свернувшись в роскошном кресле, напротив огромной кровати на водном матрасе, на которой покоился Астербаум, она наблюдала за тем, как у него ритмично раздуваются ноздри. Отдых воина, саркастически подумала она. Надо дать ему побольше времени на восстановление сил до следующей битвы. Она сделает это с удовольствием – особенно учитывая то, чего она ждет от него.

Стены спальни на самом верхнем этаже небоскреба были стеклянными, и за ними была видна фиолетово-алая линия небосвода. Над городом занимался рассвет. Солнце, подобно хлысту, разрушало остатки ночи своими насыщенными, кровоточащими лучами. Шелби любила утренний Манхэттен, особенно с такой высоты. Вопреки возражениям Астербаума, она настояла на том, чтобы переночевать в «Манхэттен Тауэрс». У нее было предчувствие, что эта гостиница принесет ей счастье, хотя ему она об этом не сказала. Может быть, именно сегодня она станет богатой.

Линия горизонта с каждой минутой становилась все ярче, а зрелище рассвета над Нью-Йорком – все более захватывающим. Небоскребы серебряными ножами вонзались в голубое утреннее небо. Когда Шелби наконец повернулась к своему новому знакомому, выяснилось, что он смотрит на нее, потягиваясь. Шелби выбросила вверх одну ногу, вытянула пальцы к потолку, а потом осторожно положила голую пятку на самый край кровати.

– Доброе утро, мой тигренок, – промурлыкала она. – Как тебе моя экипировка?

Кокетливо выгнув спину, она потянулась, чтобы во всей красе показать ему свою наготу, в том числе и родинку в форме сердца, украшавшую ее ключицу. Из одежды на ней был только мужской шелковый галстук, завязанный безупречным узлом на шее.

Его глаза скользнули по ее голой ноге к черному гнездышку между бедрами. Подчиняясь его голодному взгляду и сознавая, как на него это подействует, она чуть-чуть приоткрыла ноги. Сейчас ей совершенно не хотелось давать ему больше. От этого мужчины ей нужна была власть – вся власть, которую только возможно от него получить. Пока она не осуществит этот план, он должен постоянно быть твердолобым, как горный козел.

– Знаешь, я так голодна! – тихо произнесла Шелби. – Давай закажем завтрак.

Он откинул простыни с изображением леопардов, чтобы показать ей, как он голоден.

– Это потом, – промурлыкала она. Через несколько минут они уже сидели на террасе и завтракали. Расторопные официанты подали пышный золотистый омлет, корзиночки с масляным кремом и крепкий черный кофе. Шелби продолжала свой сеанс обольщения. Она специально почти не запахнула гостиничный махровый халат, так что стоило ей наклониться, как его полы распахивались, открывая любопытному взору ее восхитительную грудь. Но она продавала не тело. Это была всего лишь наживка. Ее тайной целью было вылепить нового Дугласа Астербаума. У нее были свои представления о будущей славе, которые в значительной степени включали в себя настоящее Астербаума.

Ее кожаная сумочка лежала рядом с ней на стуле. Шелби достала оттуда образцы тканей и папку с фотографиями ее ухоженных клиентов. Среди них не было таких знаменитостей, как ее нынешний визави, но она и проделала весь этот путь для того, чтобы поймать на крючок крупную рыбу.

– Я раздела тебя, Дуг, – сказала она, наклоняясь, чтобы дотронуться до его колена под столом. – Теперь позволь мне тебя одеть. Я могу показать тебе, как изменить твой облик. Мне лучше других известно, на что реагируют женщины – на деньги, власть, надменность.

Он разрушил всю эту радужную картину через десять секунд, посмотрев на Шелби снисходительно.

– Никто не зовет меня Дуг, – сказал он, беря в руки утренний выпуск «Уолл-стрит Джорнал» и с хрустом листая страницы в поисках биржевых сводок.

– Но ведь после… – Это была первая промашка Шелби – она терпеть не могла неуверенности в собственном голосе. В душе возникли страх, разочарованность и боль поражения. Больше всего на свете Шелби ненавидела, когда ее игнорировали. Каждая новая страница, которую переворачивали его пальцы, еще больше усиливала ее благородный гнев. Она поймала себя на желании вырвать проклятую газету у него из рук.

– Конечно… Дуглас, о нет, мистер Астербаум. – Издав серебристый звук, слишком саркастический, чтобы его можно было назвать смехом, она засунула руку внутрь его халата, желая достичь той части тела, которая с такой готовностью отвечала на ее манипуляции.

– Я могу сделать тебя неотразимым, Дуглас, – настоящим богом.

– Мне принадлежит Уолл-стрит, – сообщил он, отгибая край газеты, чтобы посмотреть на нее поверх своих очков. – Я уже стал богом.

Потрясенная этим облеченным в столь непринужденную форму отказом, Шелби убрала руку. Дуглас Астербаум оказался последним мерзавцем, подумала она. Он использовал ее! Оказывается, он и не намеревался предоставлять ей право участия в его делах. Он даже не позволил ей рассказать, как именно она хочет улучшить его имидж. Вот скотина! В бессознательном состоянии он ей нравился гораздо больше.

Глядя на газету, которой человек, владевший Уолд-стрит, очень эффективно прикрывался от своей ночной подруги, Шелби еще больше распалялась. Но через несколько минут ей надоело мечтать о том, как она его кастрирует, и она постепенно смирилась со сложившейся ситуацией. Итак, эта рыбка уплыла, но это не страшно. Океан большой, и наживки у нее предостаточно. Но, как только ее ум заработал в поисках нового приключения, она вдруг увидела потрясающий заголовок, и ее бирюзовые глаза хищно сузились. Статья называлась «Имущество финансового магната от журналистики стоит миллионы».

Пробежав глазами первый абзац, Шелби пробормотала: «Саймон Уорнек умер?». Ее пухлые губы сложились в рассеянную улыбку – как у Мадонны. Пожалуй, Шелби Флад пришла пора наведаться домой.

Глава 10

Адвокатская контора «Стрэтгон, Стрэттон, Штайнер и Пирс» целиком занимала пятнадцатый этаж здания Банка Америки в финансовом квартале центра Сан-Франциско. Эта старинная и авторитетная фирма контролировала все юридические аспекты жизни семьи Уорнеков на протяжении по меньшей мере четырех поколений. Когда почтенный Джилберт Стрэттон III в шестьдесят четыре года заболел аневризмом легких и удалился на заслуженный отдых в семейное поместье в округе Мэрии, бразды правления принял его сын и наследник дела и имени Джилберт IV, нисколько не нарушив спокойное течение потока удач. Подобно Уорнекам, Стрэттоны были профессиональной династией. Из поколения в поколение отец передавал дело сыну, обеспечивая продолжение традиции и законный доступ к власти.