Могучая крепость - Дэвид Вебер

— Мои транспортные приготовления — и расписание — основаны на том, как я с ними справляюсь. Я думаю, что на самом деле вы, вероятно, смогли бы отправить сообщение обратно в Теллесберг по установленным каналам сэра Рика гораздо быстрее, чем я.

— Понятно.

Мозг Горжи заработал, когда он попытался представить, какие ещё «небольшие задания» могут быть у Жевонса в его календаре. Не то чтобы у него было какое-то намерение спрашивать.

— Если бы я мог сделать одно крошечное предложение, — продолжил Жевонс, подняв указательный и большой пальцы примерно на расстоянии полудюйма друг от друга, — я бы пошёл дальше и адресовал вашу следующую записку непосредственно Кайлебу и Шарлиен. Если они пока ещё не в Теллесберге, то, я уверен, они будут там к тому времени, когда она прибудет.

— Понятно, — повторил Горжа. Он покачал головой. — Я думаю, что, вероятно, последую вашему совету, сейджин.

— Хорошо! В таком случае, Ваше Величество, я полагаю, мне пора идти. — Сейджин пересёк комнату и подошёл к открытому окну пятого этажа. — Это была приятная беседа, — продолжил он, раздвигая шторы в обе стороны, садясь на подоконник, а затем свешивая ноги в проём, — но у меня есть и другие маленькие обязанности. Спокойной ночи, Ваше Величество.

Он ловко развернулся, спрыгнул с подоконника, на мгновение поймал его руками, а затем отпустил одну руку, чтобы весело помахать ею, прежде чем полностью отпустить руки и исчезнуть.

Секунду Горжа недоверчиво таращился на внезапно опустевшее окно. Затем он вскочил с кровати, подбежал и посмотрел вниз.

Несмотря на своё недоверие, он не удивился по-настоящему, когда не увидел разбившегося сейджина, лежащего на брусчатке внутреннего двора внизу. Но то, что он этого не увидел, ни черта не подсказало ему о том, как его посетитель умудрялся войти и выйти из его спальни.

«Что ж, — подумал он, — одно можно сказать наверняка — по крайней мере, теперь я знаю, что все „небылицы“ о сейджинах — правда!»

II. Разведывательный скиммер Мерлина Атравеса, над Бухтой Хауэлл, Королевство Старая Черис.

.II.

Разведывательный скиммер Мерлина Атравеса, над Бухтой Хауэлл, Королевство Старая Черис.

— Ты наслаждался этим целиком и полностью, Мерлин Атравес! — выругалась Шарлиен Армак.

— Чепуха, — легкомысленно ответил Мерлин. Он удобно откинулся на спинку пилотского кресла разведывательного скиммера, глядя вниз на тёмную массу островного континента Черис. Со своего нынешнего места он действительно мог видеть огни Теллесберга, один из которых, несомненно, представлял собой окно спальни Шарлиен. — Я просто пытался создать надлежащую… дружескую атмосферу.

— «Дружескую атмосферу», вот как? — Кайлеб фыркнул по своему собственному комму. — Как ты думаешь, что бы ты мог иметь в виду? Мне показалось, ты сказал что-то вроде «Я имею в виду то, что я могу убить вас прежде, чем кто-нибудь ещё сюда доберётся»?

— Да, это была остроумная реплика, не так ли? — заметил Мерлин довольным тоном. — Я подумал, что это довольно хорошо привлекло его внимание.

— Мерлин, дипломатия не должна быть забавой, — вмешался Нарман.

— Конечно нет, Ваше Высочество. А теперь скажите мне с невозмутимым лицом, что вам не понравилось бы делать то же самое.

— Конечно, мне бы понравилось. На самом деле, именно поэтому с твоей стороны было особенно грубо сделать так, хотя ты прекрасно знаешь, что никто из нас не смог бы так сделать!

— Я уверен, что вы все получаете огромное удовольствие, — сказал Мейкел Стейнейр. — Однако, Мерлин, если мне позволено будет заметить, здесь, на борту корабля, рассвет наступит примерно через два часа. Собираешься ли ты вернуться и подняться на борт со всеми своими… кущами на должном месте, прежде чем кто-нибудь заметит твоё отсутствие?

— Назад и на борт, да, Ваше Высокопреосвященство, — сказал Мерлин, проверяя пальцами одной руки устойчивый рост своих усов и бороды. — Хотя я не совсем уверен насчёт «кущ». Возможно, вам придётся прикрыть меня на час или около того.

— Знаешь, — задумчиво произнёс Стейнейр, — до того, как я тебя встретил, мне очень редко приходилось увиливать, не говоря уже о прямой лжи.

— Только потому, что никто не задавал вам правильных вопросов, — указал Мерлин. — Кроме того, на этот раз вам вообще не придётся лгать. Я буду там, и я буду медитировать. Или, по крайней мере, смотреть последние данные от Сыча, а это, по сути, одно и то же. Кроме того, вы архиепископ! Если вам так нравится, всё, что вам нужно будет сказать любому, кто захочет навестить меня, это «Потому что я сказал „нет“, и я архиепископ, вот почему».

— Ты действительно в весёлом настроении, да? — заметил Кайлеб.

— На самом деле, да. — Мерлин опустил руку и посмотрел вверх и из своего фонаря-пузыря на булавочные бриллианты небес Сэйфхолда. — Если отбросить все шутки в сторону, я думаю, что моя маленькая встреча прошла довольно хорошо. Я уверен, что Горжа скоро напишет тебе, Кайлеб, и ему не повредит помнить, что сейджин может прокрасться в окно его спальни и вылезти из него в любое время, когда ему захочется. Я не думаю, что он одна из тех, от природы предательских, душ, как Зебедайя, но дать ему небольшой дополнительный стимул выполнять любые обещания, которые он даёт — по крайней мере, на этот раз — это, вероятно, хорошая мысль, как ты думаешь?

— Я не вижу, как это может повредить, — согласился Кайлеб.

— Кроме того, мне начинает нравиться «сейджин Абрейм». И он оказался довольно полезным парнем.

— Это правда, — сказала Шарлиен. — Возможность оставаться на связи друг с другом, где бы мы ни находились, позволяет нам делать такие вещи, как отправить тебя с Мейкелом в Корисанд, но «сейджин Мерлин» по-прежнему не может находиться более чем в одном месте одновременно. Я бы предпочла, чтобы Клинтан — или, особенно, Трайнейр — не начали спрашивать себя, откуда вдруг взялись все эти сейджины, но установление того, что вас больше, чем один, и что все вы такие же «таинственные», как и оригинальный Мерлин, даёт нам гораздо больше гибкости.

— Вот именно. — Мерлин кивнул. Затем он внезапно вздохнул.

— Что? — спросил Кайлеб.

— Я просто хотел бы, чтобы у нас был способ сбросить ещё одного сейджина на Гвилима, — сказал Мерлин, чьё выражение лица было гораздо более задумчивым.