Нюрнбергский процесс, сборник материалов - Константин Горшенин

Полковник Эймен: Кто был командующим 11-й армией?

Олендорф: Сначала командующим был фон Шобер, потом — фон Манштейн.

Полковник Эймер: Скажите Трибуналу, каким образом командующий 11-й армией направлял или наблюдал за деятельностью оперативной группы D в то время, как она проводила свои операции по ликвидации?

Олендорф: В Николаеве был получен приказ 11-й армии, касавшийся того, что ликвидация должна проводиться только на расстоянии не менее 200 километров от штаб-квартиры главнокомандующего.

Полковник Эймен: Скажите, вы помните какие-нибудь другие случаи?

Олендорф: В Симферополе со стороны армии было дано распоряжение соответствующим оперативным командам, касающееся ускорения ликвидации, причем обосновывалось это тем, что в этой области свирепствовал голод и не хватало жилищ.

Полковник Эймен: Скажите, знаете ли вы, сколько всего человек было уничтожено и ликвидировано оперативной группой D за период вашего руководства?

Олендорф: С июня 1941 года по июнь 1942 года оперативные команды сообщили, что уничтожено примерно 90 000 человек.

Полковник Эймен: Сюда входят мужчины, женщины и дети?

Олендорф: Да.

Полковник Эймен: На чем вы основываетесь, приводя именно эту цифру?

Олендорф: Я основываюсь на донесениях, которые поступали от оперативных команд в оперативную группу.

Полковник Эймен: Скажите, эти донесения поступали к вам?

Олендорф: Да.

Полковник Эймен: Вы видели и читали их лично?

Олендорф: Да.

Полковник Эймен: И именно на этих отчетах вы основываетесь, когда приводите Трибуналу эти цифры?

Олендорф: Да.

Полковник Эймен: Скажите, вы можете дать сравнительную цифру количества людей, ликвидированных другими оперативными группами?

Олендорф: Цифры, которые мне известны в отношении деятельности других оперативных групп, являются еще большими по сравнению с той цифрой, которую я указал.

Полковник Эймен: Почему? Чем это определялось?

Олендорф: Я думаю, что эти цифры в других оперативных группах сильно преувеличивались.

Полковник Эймен: Вы видели время от времени отчеты о ликвидации, которые поступали из других оперативных групп?

Олендорф: Да.

Полковник Эймен: И эти отчеты показывали, что другие оперативные группы проводили ликвидацию в больших масштабах, чем группа D. Правильно?

Олендорф: Да.

Полковник Эймен: Скажите, вы лично руководили и наблюдали ли за массовыми казнями этих людей?

Олендорф: Я присутствовал на двух массовых казнях в качестве инспектора.

Полковник Эймен: Скажите Трибуналу подробно, как проводились эти массовые казни?

Олендорф: Местная оперативная команда пыталась учесть всех евреев и объявила регистрацию. Регистрацию проводили сами евреи.

Полковник Эймен: Под каким предлогом, если вообще был какой-нибудь предлог, их собирали?

Олендорф: Их созывали под предлогом переселения.

Полковник Эймен: Продолжайте, пожалуйста.

Олендорф: После регистрации евреев собирали в одно определенное место. Оттуда их позднее перевозили к месту казни. Как правило, местом казни был противотанковый ров или просто яма. Казни осуществлялись по-военному, по команде.

Полковник Эймен: Каким образом они транспортировались к месту казни?

Олендорф: Их привозили на грузовиках к месту казни, причем столько, сколько можно было казнить немедленно. Таким образом, все это проводилось по возможности быстро, т.е. промежуток между действительной казнью и осознанием, что это совершится, был очень незначительным.

Полковник Эймен: Это была ваша идея?

Олендорф: Да.

Полковник Эймен: После того, как они были расстреляны, что делали с их телами?

Олендорф: Их хоронили в этой яме или в противотанковом рву.

Полковник Эймен: Каким образом определялось, если вообще производилось такое определение, что человек действительно умер?

Олендорф: Руководитель соединения или подразделения, производящего расстрел, получал приказ следить за этим и отдавать соответствующие распоряжения.

Полковник Эймен: Кто же делал это?

Олендорф: Это делал или сам командир подразделения, или человек, которого он назначал.

Полковник Эймен: В каком положении расстреливались жертвы?

Олендорф: На коленях или стоя.

Полковник Эймен: Что вы делали с личной собственностью и одеждой казненных?

Олендорф: Ценные вещи изымались при регистрации, т.е. в тот момент, когда людей собирали. Они конфисковывались и передавались через главное управление имперской безопасности в министерство финансов или непосредственно в это министерство. Одежда вначале раздавалась населению, но в середине 1941—1942 года она собиралась НСФ (национал-социалистское благотворительное общество) и распределялась этой организацией.

Полковник Эймен: Вся эта личная собственность в то время регистрировалась?

Олендорф: Регистрировались только ценности. Остальные вещи не регистрировались.

Полковник Эймен: А что вы делали с одеждой, в которой были жертвы, когда они отправлялись к месту казни?

Олендорф: Они должны были перед казнью снять верхнюю одежду.

Полковник Эймен: Все?

Олендорф: Да, всю верхнюю одежду.

Полковник Эймен: А остальная одежда?

Олендорф: Она оставалась на трупах.

Полковник Эймен: Это касалось только вашей группы или и других оперативных групп? Порядок был тот же?

Олендорф: В моей оперативной группе это был приказ. О других оперативных группах я сказать не могу.

Полковник Эймен: Каким образом проводили это другие группы?

Олендорф: Некоторые командиры подразделений не придерживались военных методов уничтожения и проводили индивидуальные расстрелы, выстрелом в затылок.

Полковник Эймен: Вы возражали против этого порядка?

Олендорф: Да, я был против этого.

Полковник Эймен: Почему?

Олендорф: Так как это вызывало нежелательную психологическую реакцию как у жертв, так и у тех, кому было приказано провести этот расстрел.

Полковник Эймен: Что делали с вещами, которые члены оперативных команд снимали с жертв?

Олендорф: Поскольку речь шла о ценных вещах, их посылали в Берлин, в главное управление имперской безопасности или в министерство финансов. Предметы, которые можно было использовать на месте, немедленно использовались.

Полковник Эймен: Что потом происходило с золотом и серебром, которое снималось с жертв?

Олендорф: Как я уже говорил, это передавалось в Берлин, в министерство финансов.

Полковник Эймен: Откуда вы это знаете?

Олендорф: Я помню, что в Симферополе это делалось таким образом.

Полковник Эймен: Что происходило с часами, которые снимались с жертв?

Олендорф: Часы по требованию армии поступали в распоряжение фронта.

Полковник Эймен: Скажите, пожалуйста, все жертвы — женщины, мужчины и дети — казнились одинаково?

Олендорф: До весны 1942 года одинаково. Затем последовал приказ от Гиммлера, что в будущем женщины и дети должны были уничтожаться только в душегубках.

Полковник Эймен: А как женщины и дети подвергались казни раньше?

Олендорф: Так же, как мужчины; их расстреливали.

Полковник Эймен: Если вообще убитых хоронили после казни, то каким образом это делалось?

Олендорф: Рвы сначала засыпали члены команд, и когда не оставалось никаких следов казни, рабочие команды из местного населения должны были заровнять эти места.

Полковник Эймен: Вы говорили, что душегубки были получены вами весною 1942 года. Какие инструкции вы получали относительно применения этих душегубок?

Олендорф: Эти душегубки должны были в будущем применяться только для уничтожения женщин и детей.

Полковник Эймен: Опишите Трибуналу конструкцию душегубок и их внешний вид.

Олендорф: С внешнего вида нельзя было сделать заключение о назначении душегубок. Это были закрытые грузовики. Они были устроены таким образом, что при пуске мотора газ из выхлопной трубы проходил в кузов — и примерно через 10—15 минут наступала смерть.