Земля обетованная - Барак Обама

этого города сохранились в его отточенном баритоне). Его семья имела глубокие корни в сионистском движении: Его дед, раввин, эмигрировал из Польши в Палестину под британским управлением в 1920 году, а его отец — профессор истории, наиболее известный своими трудами о преследовании евреев во времена испанской инквизиции — стал лидером более воинственного крыла движения до основания Израиля. Хотя Нетаньяху воспитывался в светской семье, он унаследовал преданность своего отца делу защиты Израиля: Он служил в спецподразделении ЦАХАЛа и участвовал в войне Йом-Кипур 1973 года, а его старший брат погиб как герой во время легендарного рейда на Энтеббе в 1976 году, когда израильские спецназовцы спасли 102 пассажира от палестинских террористов, захвативших самолет авиакомпании Air France.

Унаследовал ли Нетаньяху также неприкрытую враждебность своего отца к арабам ("Склонность к конфликтам заложена в самой сути араба. Он враг по своей сути. Его личность не позволит ему пойти на компромисс или соглашение"), сказать трудно. Несомненно то, что он построил всю свою политическую личность вокруг образа силы и идеи о том, что евреи не могут позволить себе фальшивых обществ, что они живут в жестком районе и поэтому должны быть жесткими. Эта философия вполне объединяла его с наиболее ястребиными членами AIPAC, а также с республиканскими чиновниками и богатыми американскими правыми. Нетаньяху мог быть обаятельным или, по крайней мере, любезным, когда это служило его целям; например, он из кожи вон лез, чтобы встретиться со мной в зале ожидания аэропорта Чикаго вскоре после того, как я был избран в Сенат США, и похвалил меня за незначительный произраильский законопроект, который я поддержал в законодательном собрании штата Иллинойс. Но его представление о себе как о главном защитнике еврейского народа от бедствий позволяло ему оправдать почти все, что могло бы удержать его у власти, а его знакомство с американской политикой и средствами массовой информации давало ему уверенность в том, что он сможет противостоять любому давлению, которое попытается оказать демократическая администрация, подобная моей.

Мои первые беседы с Нетаньяху — как по телефону, так и во время его визитов в Вашингтон — прошли достаточно успешно, несмотря на наши совершенно разные мировоззрения. Больше всего его интересовал разговор об Иране, который он справедливо считал самой большой угрозой безопасности Израиля, и мы договорились координировать усилия по предотвращению получения Тегераном ядерного оружия. Но когда я поднял вопрос о возможности возобновления мирных переговоров с палестинцами, он был настроен категорически отрицательно.

"Я хочу заверить вас, что Израиль хочет мира", — сказал Нетаньяху. "Но настоящий мир должен отвечать потребностям безопасности Израиля". Он дал мне понять, что, по его мнению, Аббас, скорее всего, не хочет или не может этого сделать, что он также подчеркивал на публике.

Я понял его мысль. Если нежелание Нетаньяху вступить в мирные переговоры было вызвано растущей силой Израиля, то нежелание палестинского президента Аббаса было вызвано политической слабостью. Беловолосый и усатый, мягко воспитанный и обдуманный в своих движениях, Аббас помог Арафату основать партию ФАТХ, которая позже стала доминирующей партией ООП, проведя большую часть своей карьеры, управляя дипломатическими и административными усилиями в тени более харизматичного председателя. Он был предпочтительным выбором как Соединенных Штатов, так и Израиля для руководства палестинцами после смерти Арафата, во многом благодаря его безоговорочному признанию Израиля и его давнему отказу от насилия. Однако его врожденная осторожность и готовность сотрудничать с израильским аппаратом безопасности (не говоря уже о сообщениях о коррупции в его администрации) подорвали его репутацию среди собственного народа. Уже потеряв контроль над Газой в пользу ХАМАС на выборах в законодательные органы в 2006 году, он рассматривал мирные переговоры с Израилем как риск, на который не стоит идти — по крайней мере, без каких-либо ощутимых уступок, которые обеспечили бы ему политическое прикрытие.

Сразу же возник вопрос о том, как заставить Нетаньяху и Аббаса сесть за стол переговоров. Чтобы найти ответы, я положился на талантливую группу дипломатов, начиная с Хиллари, которая хорошо разбиралась в вопросах и уже имела связи со многими крупными игроками региона. Чтобы подчеркнуть высокий приоритет, который я придавал этому вопросу, я назначил бывшего лидера большинства в Сенате Джорджа Митчелла своим специальным посланником по вопросам мира на Ближнем Востоке. Митчелл был броским, жестким, прагматичным политиком с густым мэнским акцентом, который продемонстрировал свои миротворческие навыки, ведя переговоры по Соглашению Страстной пятницы 1998 года, которое положило конец длившемуся десятилетиями конфликту между католиками и протестантами в Северной Ирландии.

Мы начали с призыва к временному замораживанию строительства Израилем новых поселений на Западном берегу, что является серьезным камнем преткновения между двумя сторонами, с тем чтобы переговоры могли продолжаться всерьез. Строительство поселений, когда-то ограниченное небольшими форпостами религиозных верующих, со временем стало де-факто государственной политикой, и в 2009 году около трехсот тысяч израильских поселенцев жили за пределами признанных границ страны. Тем временем застройщики продолжали возводить аккуратные жилые комплексы на Западном берегу и в Восточном Иерусалиме — спорной, преимущественно арабской части города, которую палестинцы надеются однажды сделать своей столицей. Все это делалось с благословения политиков, которые либо разделяли религиозные убеждения поселенческого движения, либо видели политическую выгоду в обслуживании поселенцев, либо просто были заинтересованы в облегчении жилищного кризиса в Израиле. Для палестинцев рост поселений был равносилен медленной аннексии их земли и символизировал бессилие Палестинской автономии.

Мы знали, что Нетаньяху, вероятно, будет сопротивляться идее замораживания. Поселенцы стали значимой политической силой, их движение хорошо представлено в коалиционном правительстве Нетаньяху. Более того, он будет жаловаться, что жест доброй воли, который мы потребуем от палестинцев в ответ — чтобы Аббас и Палестинская администрация предприняли конкретные шаги по прекращению подстрекательства к насилию на Западном берегу — гораздо сложнее измерить. Но учитывая асимметрию власти между Израилем и палестинцами — в конце концов, Аббас мало что может дать израильтянам, чего израильтяне уже не могут сделать сами — я подумал, что разумно попросить более сильную сторону сделать больший первый шаг в направлении мира.

Как и ожидалось, первоначальная реакция Нетаньяху на наше предложение о замораживании строительства поселений была резко негативной, и его союзники в Вашингтоне вскоре публично обвинили нас в ослаблении американо-израильского альянса. Телефоны в Белом доме начали разрываться от звонков, поскольку члены моей команды по национальной безопасности принимали звонки от репортеров, лидеров американских еврейских организаций, видных сторонников и членов Конгресса, которые интересовались, почему мы придираемся к Израилю и сосредотачиваемся на поселениях, когда все знают, что палестинское насилие является главным препятствием на пути к миру.