Практическое руководство по злу - overslept

— Потому что ты поступил неправильно, — прямо сообщила ему Вор. — Ты Одинокий Мечник. Управление группой героев противоречит твоей Роли. Боги знают, что ты терпеть нас не можешь половину времени, и, честно говоря, проводя с тобой больше одного дня за раз, мне хочется спрыгнуть с ближайшей скалы.

— Весь смысл сбора героев состоял в том, чтобы уравнять шансы против Бедствий, — рявкнул темноволосый мужчина, терпение которого было на исходе.

— И это здорово сработало, — фыркнула героиня. — Ну и что, если шансы ужасны? Вот что делают герои. Святые Небеса, когда я впервые услышала о тебе, ты был тем парнем, который средь бела дня убил императорского наместника и разнес пол-лица генералу Разоряющей. Ты не некомпетентен, Уильям. С чем не справишься ты, справимся мы. Перестань делать то, что тебе кажется умным, и начни делать то, в чем ты действительно хорош.

— И что бы это могло быть? — холодно спросил Мечник.

Она бросила ему пергамент.

— Вот план лагерей Праэс. Убивай людей, которые нуждаются в убийстве. И прежде, чем ты прорубишь себе путь через каждого офицера, я хочу, чтобы ты кое-что обдумал.

Вор наклонилась вперед и заглянула ему в глаза.

— Ты знаешь, что такое антигерой? Идиот, который думает, что может использовать исконные методы Зла, чтобы победить его. Проблема в том, что Зло использует эти методы гораздо эффективнее. Если ты хочешь сделать мир лучше, возможно, тебе следует вести себя как человек, который заслуживает того, чтобы жить в нём.

Она вышла из палатки прежде, чем он успел придумать, что ответить. Ему потребовалась четверть колокола, чтобы понять, что в какой-то момент разговора она украла его кошелек.

֎

Луна была почти полной. Белые эмалированные доспехи, которые он стал носить после Повешения, вернулись в его палатку, сменившись старой кольчугой и кожаным плащом. Они были… комфортней. Как будто он сбросил кожу, которая не совсем подходила для той, которая была. У стигийцев был хороший лагерь, с регулярным патрулированием часовых, но это было слабостью их системы. Фиксированные интервалы позволяли легко проникнуть в это место, как только он понял схему. Рабам не следует проявлять инициативу, не так ли? — подумал он с отвращением. Сколько раз хлыст хлестал их по спине, прежде чем из них навсегда выбили способность к импровизации? Несмотря на то, что Стигия была одним из Вольных Городов, мало кто из живущих там людей знал что-либо о свободе. Переходя от тени к тени, Уильям направился к большой палатке в центре лагеря. Вор пометила ее как палатку офицера, и даже с того места, где он стоял, было видно, что внутри горят лампы. Прислонившись к ящику с провизией, Мечник ждал, пока один человек пройдет мимо него по пути к отхожему месту. Ветер шевельнул полог палатки, и оливковый солдат посмотрел в его сторону, открыв рот от удивления.

Кулак Уильяма ударил его в живот, выбив из него дыхание. От удара бронированным локтем по затылку раб потерял сознание, а его тело было бесцеремонно брошено в ящик, где его никто не найдет. После этого герой ускорил шаги: в конце концов кто-нибудь поймет, что пропал человек, и поднимется тревога.

Вокруг командного пункта было больше охранников, десяток патрульных и по одному часовому на каждом углу квадратного строения. Патруль он переждал, спрятавшись за стойкой с пиками, но для остальных ему придется действовать более активно. Ослабив ремешок, привязывающий меч в ножнах к поясу, Уильям взял импровизированное тупое оружие в руки и закрыл глаза. Вдох, выдох. Его имя вспыхнуло в нем, превратив кровь в дым и пыль. Холодная сила овладела им, и одним прыжком он преодолел расстояние между собой и ближайшим стражником, ударив его по затылку рукоятью Кающегося Клинка. Он видел, как другой стражник в глубине палатки начал поворачиваться в его сторону, но движение было до смешного медленным. С таким же успехом он мог плыть в грязи. Три шага размылись, и плоская часть меча в ножнах ударила по подбородку вверх, сила удара была достаточной, чтобы, просто пролетев по воздуху, он вызвал небольшой порыв ветра. Ему пришлось схватить мужчину за шею, чтобы его бесчувственное тело не отлетело в заднюю часть командирской палатки. Осторожно опустив стражника, он отступил, чтобы утащить и первого, прежде чем Творение начнет его догонять. Он глубоко вздохнул, позволяя силе выйти из него.

Он тихонько выхватил из ножен кинжал и срезал полог, чтобы проскользнуть внутрь. При первом взгляде он насчитал восемь человек. Все оливковые, с тщательно выбритыми головами, в одних коричневых суконных штанах и с кожаным шнурком на шее. Между лопатками у них были выжжены цифры Миезана. У мужчины в возрасте около пятидесяти лет была единица, он мельком увидел пару двоек, а остальные были тройками. Офицерские звания. Он слышал, что стигийские рабовладельцы давали наборы зачарованных клейм для выжигания номеров и совершенно новые при покупке, для повышения в звании. Внутри палатки было пусто, с восемью койками на земле и единственным низким столом, где все они сидели на земле. Посередине стола стоял графин с вином, а вокруг него — восемь глиняных чаш, которые были еще почти полны. Вложенные в ножны короткие мечи лежали на земле позади каждого из них, в пределах легкой досягаемости. Они заметили, как только он вошел в палатку, и все тройки потянулись за оружием, но старший офицер поднял руку, чтобы остановить их.

— Герой, — сказал он с легким акцентом на нижнем миезане.

— Одинокий Мечник, — представился Уильям.

— Первое копье Офона, — ответил мужчина.

Один из офицеров заговорил на незнакомом герою языке, но Офон грустно улыбнулся.

— Боюсь, мы все уже мертвы, Парт, — сказал он. — Допивай свою чашу. Поднятие тревоги приведет лишь к большему числу жертв, прежде чем он уйдет.

Уильям шагнул ближе, затем бросил взгляд на лидера.

— Можно? — спросил он.

Старик выглядел удивленным.

— Почему нет.

Он сел между ними, положив Клинок Кающегося на колени. Офон сказал что-то на том же языке, что и раньше, и молодой человек взял чашу и налил ему вина, не сводя с него горящих глаз. Уильям сделал маленький глоток, не имея ни малейшего представления о том, хороший это напиток или нет. Он всегда предпочитал эль вину в тех редких случаях, когда пил.

—