Практическое руководство по злу - overslept

Уильям поставил чашку. — Похоже, тебя это не очень беспокоит, — заметил он.

— Я видел, как сражаются герои, в отличие от этих молодых людей, — ответил предводитель. — Я знаю силу Имени. Борьба будет означать только плохую смерть. Я предпочел бы мирно покинуть Творение, наслаждаясь своей последней чашей вина.

— Копья Стигии не ломаются, — вмешался человек слева от Уильяма.

— Три города стоят между нами и Магистрами, Тениан, — мягко упрекнул его Офон, — но я всё ещё слышу их слова.

Молодой человек смущенно опустил глаза.

— Я слышал, что Наследница освободила вас, — пробормотал Одинокий Мечник.

Говоривший ранее Парт, усмехнулся.

— Да, освободила. Рабам не платят, — сказал он, — а нам заплатят после войны. Но Душитель все еще на нас, — выплюнул он, постукивая по кожаному шнуру на шее. — Странная вещь эта свобода Праэс.

— Подарки из Пустоши всегда отравлены, — сказал Уильям. — Мой народ узнал это на собственном горьком опыте.

— И все же не Наследница пришла по нажи жизни, — рявкнул Тениан. — Какая бы ни была сторона, трупами всегда платят братья. Мой народ научился этому на собственном горьком опыте.

Одинокий Мечник снова поднес чашу к губам. Если бы он так решил, то мог бы убить всех в этой палатке еще до того, как чаша упадет на стол. Размах, его третий аспект. Даже Оруженосец не могла сравниться с ним в скорости или силе ударов, когда он задейстовал его. Герой спокойно поставил чашу, поднялся на ноги и позволил своему Имени затопить его тело. Сила разлилась по воздуху, густая и тягучая. Уильям положил руку на рукоять меча и последовал своим инстинктам.

Один за другим кожаные шнуры упали.

— В Королевстве Кэллоу нет рабов, — сказал он. — И не будет, пока я живу.

Большинство из них вслепую нащупывали ошейник, которым их заклеймили с самого рождения, их лица светились удивлением от того, что они больше не могут умереть по прихоти того, кто владеет их командным жезлом. Но только не Офон. Офон допил вино, настороженно глядя на него.

— И какова же, интересно, цена этой свободы? — тихо спросил он.

Свет померк в глазах остальных, и от этого Уильяму захотелось вздрогнуть. Потому что он знал, здесь и сейчас, что сможет убедить их сражаться за него. Он чувствовал, как формируется стержень, взвешенное решение, которое определит ход Судьбы. А мятеж так сильно нуждался в войсках, не так ли? Они по-прежнему будут свободны и будут сражаться за правое дело. Разве я не поддался бы искушению, будь я лучше? Может быть. Но он только что видел радость и видел, как она исчезла. Даже сейчас лица закрывались от перспективы обменять одного мастера на другого. — Если ты хочешь сделать мир лучше, — сказала Вор, — возможно, тебе следует вести себя как человек, который заслуживает того, чтобы жить в нем.

— Никакой цены, — ответил он, и слова показались ему пеплом во рту. — Однажды, много лет назад, моя сестра сказала мне, что свобода — это право, данное Богами каждому, кто когда-либо родился. Если бы я послушался её раньше.

Он положил меч обратно на бедро.

— Мне понадобится один из вас, чтобы сопровождать меня, когда я буду обходить лагерь, вскрывая ошейники, — сказал он. — Я могу нарисовать вам карту, если понадобится, но к югу от Дормера, вдоль реки, вы сможете найти дорогу в Меркантис. Завтра будет битва с процеранскими наемниками, так что я бы посоветовал повернуть на север, чтобы быть в безопасности.

Офон налил себе вторую чашу. Прошла долгая минута молчания, пока все остальные внимательно наблюдали за ним.

— Над воротами Стигии стоит статуя магистра, — наконец произнес он. — Он высокий, гордый человек, этот магистр. На его плечах — два журавля, названные Воздаяние и Возмездие. Они — духи-покровители города, говорят, что они говорят в снах тех, кого считают достойными.

Солдат уставился в свою чашу.

— Никогда еще раб не удостаивался такой милости, но все люди Стигии живут этой надеждой — даже те, кто по законам города вовсе не люди.

Офон улыбнулся.

— Я старик, герой, — сказал он. — Я обнаружил, что у меня больше нет терпения ждать журавлей. Я бы потребовал возмещения ущерба от этой девушки, которая меня купила. Я буду искать возмездия за ложь ложной свободы.

— Первое Копье… — начал один из троек.

— Ты еще молод, Мамер, — мягко перебил он. — Не надо так торопиться. У тебя еще вся жизнь впереди.

— Копья Стигии не ломаются, — проскрежетали те двое, что до сих пор молчали. — Были даны клятвы. Я буду искать журавлей вместе с моим братом Офоном.

— Возмездие, — тихо согласился Тениан, сжимая меч.

— Возмездие, — прорычал Парт, и это прозвучало как обещание.

Уильям улыбнулся, и впервые за много лет улыбка была искренней.

Том II / 022 : Спасение

— Молитва и меч дают лучшие результаты, чем одна молитва —король Жеан Мудрый

Едва слова покинули уста Масего, как мои офицеры взорвались шумом, голоса, охваченные паникой, боролись друг с другом. Два исключения стояли особняком: Хакрам встал, чтобы спокойно налить себе чашу вина, которую он тут же опрокинул в себя, затем нахмурился и налил себе вторую. Через мгновение он схватил другую, наполнил ее и передал вино другому исключению — Верес, которая взяла его, не глядя. Она не обращала внимания на беспорядок голосов, вместо этого разглядывая пустую карту графства Марчфорд. Это была не имперская работа, поэтому она была не такой точной, как та, к которой мы обе привыкли. Я позволила болтовне затянуться еще на мгновение, затем хлопнула ладонью по столу. Хлопок издал звук, похожий на резкий взрыв, и вслед за ним наступила тишина. Мгновение спустя по столу из белого дерева, который выглядел так, будто ему было по меньшей мере сто лет, расползлась трещина, но я доблестно умудрилась проигнорировать тот факт, что только что испортила семейную реликвию, стоившую вдвое больше моего годового довольствия.

— Теперь, когда я привлекла ваше внимание, — спокойно сказала я. — Вы старшие офицеры в Пятнадцатом, мать вашу, ведите себя соответственно.

Я спокойно смотрела им в глаза, пока сообщение не