Божья кузница (сборник) - Грег Бир

— В прошлом один из вас сказал, что люди знают о смерти и убийствах больше, чем Братья, — сказал Небесный Глаз. — Но это не так. Братья тоже боролись друг против друга, хотя и не тысячи лет, как вы.

Паола нервно засуетилась рядом с ними.

— Мы мы так же несем ответственность за эту вендетту, — продолжал Небесный Глаз. — Мы мы тоже согласились, когда мы нам предложили выполнить Работу.

Он запах чаем и древесным дымком, — комбинацией ароматов, которая была не знакома Мартину.

— Я рад, что вы с нами рядом, — сказал Мартин.

— Пока не разрушили мы наш дом, — продолжал Небесный Глаз, — Братья думали, что во всем мире царит согласие. Мы мы предполагали, что другие звезды ничем не отличаются от мы нас.

— Мы в одной команде, — Мартин приподнялся и протянул руку. Небесный Глаз устремился навстречу, и Мартин крепко пожал жесткое плетение веревок.

Корабль начал издавать звуки, характерные для разделения корабля, уже хорошо знакомые людям. Дверь распахнулась, и в столовой появились мом и Мать Змей. Вокруг каждого из присутствующих автоматически появились поля — слегка вибрирующие, пастельной окраски. Мартин увидел, как Небесный Глаз, ведомый полями, подтянулся к центру. Люди оставались на своих местах.

— Через двадцать секунд торможение прекратится, — объявил мом.

Вновь пришло ощущение невесомости. Мартин машинально проделал упражнения, контролирующие работу желудка и внутреннего уха.

— Разделение начнется через пятнадцать секунд, — сказал мом. Мать Змей издала низкие струнные звуки, затем — ударные щелчки.

Лестничные поля становились все ярче, послышался глухой шум переустраивающегося корабля; росла масса фальшивой материи. У Мартина поднялись волосы на голове. Он вспомнил о гибели разрушающегося корабля, потерявшегося в пустоте бесконечного пространства, вспомнил, как фальшивая материя отлетала, как скорлупа от яйца, вспомнил мумии команды, медленно кружившие, как облака пыли — до их прибытия никем не потревожанные.

Столовую обволокло. Поля спрессовали их внутри маленького, переустраивающегося пространства. Они теперь занимали спальню «Троянского Коня».

— Я рассказала Братьям об «Илиаде», — прошептала Паола Мартину и Ариэль. — Они были поражены. Мы выбрали другое имя для корабля — «Двойное Семя», для маскировки, чтобы не пришлось объяснять, почему мы называемся «Троянский Конь».

Шум усилился скрипящими и скребущими звуками, гудением, как в испытательной трубе. «Троянский Конь — Двойное Семя» освободился от «Борзой» и «Дятла».

Все три корабля стали самостоятельными в пятидесяти миллиардах километров от Левиафана. Теперь у каждого был свой собственный курс и свой план действий.

— Суперторможение начнется через десять секунд, — объявил мом.

У них было достаточно времени приготовиться, но Мартина внезапно охватил страх, страх стать вечным рабом объемных полей. Он почувствовал, как поля медленно передвигаются от молекулы к молекуле, тщательно инвентаризируя его тело. Но был еще страх — страх дожить до того момента, когда корабли в случае удачи вновь воссоединятся, он знал: ложь и обман толкнут команды на преступление.

— Удачи, — сказала Ариэль.

Мартин постарался вызвать в памяти приятные воспоминания о Земле, вытеснить ими видения мертвецов.

Но вместо этого он увидел, с документальной жестокой неумолимостью, как вся команда поглощается фальшивой материей, как все они становятся безтелесными точками в пространстве, подчиненными внешней силе. Он увидел, как после выполнении Работы они, подобно кораблю «Беглецов Красного Дерева», просто растворяются в безбрежном пространстве.

Правосудие вершилось ценой их жизней. Фактически, они были никем — просто исполнителями чужой воли, вновь камнем падающими в ярко горящий костер, грозящий неминуемой смертью.

Его безголосый стон, как ему показалось, многократным эхом отозвался в окружающем пространстве. Если бы он открыл глаза, то увидел бы своих собратьев, мирно пытающихся хоть чем-нибудь заняться — беседующих или просто сидящих молча в ожидании, когда же все закончится. Однако Мартин предпочитал оставаться в одиночестве ночного кошмара.

Прошло двадцать два часа.

За час до окончания суперторможения, как и планировалось, Хаким послал в эфир первое сообщение в окрестности Левиафана. Он создал простой бинарный сигнал, повторяющий число «пи» и десять первых чисел натурального ряда. К Братьям за помощью Хаким не обращался, момы предупредили их, что математика у Братьев весьма необычная и понять их непросто.

Сигнал согласовывался с маскировочной скоростью корабля. Он должен достигнуть миров Левиафана спустя двадцать три часа. «Троянский Конь — Двойное Семя» к этому моменту будет находиться всего в двадцати двух миллиардах километров от системы и станет легко распознаваемым для обитателей планет.

Момы проинформировали их, что с «Борзой» и «Дятлом» все в порядке, они действуют по плану.

Мартин выслушал робота, кивком подтвердил, что он все понял, и снова закрыл глаза, до сих пор не веря в свою реальность.

Ариэль коснулась его руки:

— Ты не выглядишь счастливым, — заметила она.

— Меня измучили кошмары, — объяснил он, встряхивая головой.

— Но ты же не спал.

— Не имеет значения.

— Хочешь поговорить?

— О чем?

— О том, что будет потом.

Он улыбнулся:

— Потом, когды мы выполним Работу? Или потом, когда закончится торможение?

— Обо всем, — ответила она.

Мартин теперь уже окончательно открыл глаза и с силой потер их, чтобы получше все рассмотреть. Он до сих пор все видел, словно в тумане, включая и Ариэль, опершуюся на локоть всего лишь в метре от него, — ее лицо было расплывчатым, глаза выделялись неотчетливо. Мартин сделал усилие, чтобы расслышать, что она говорит.

— Венди сошьют себе новые платья. Мы обручимся с планетой. Скажи, ты думал об этом?

Он отрицательно покачал головой.

— А я думала. Мне хотелось бы, чтобы все было уже позади, — расслабиться, сидя под палящим солнцем… и не тревожиться ни о чем. Как ты думаешь, люди на Земле так и делали?

— Предполагаю.

— Интересно, буду ли я хорошей матерью? Для своих детей, я имею в виду.

— Возможно.

— Я только недавно впервые задумалась об этом. Мои мысли… Я слишком долго была ребенком, мне трудно представить, что мы выросли.

— Ариэль, я что-то плохо соображаю сейчас. Давай, поговорим позже, хорошо?

— Как хочешь. Но ты ведь можешь и не отвечать. Просто выслушай.

— Ты знаешь, сейчас я не в состоянии даже выслушать.