Жуков. Портрет на фоне эпохи - Лаша Отхмезури

В польском кризисе Жуков старался соблюсти стратегический принцип, сформированный на основе его опыта 1941 года: необходимость располагать максимальным пространством на западе, между Эльбой и Бугом. Кроме того, он, судя по всему, не желал начинать операцию, в ходе которой советским войскам противостояла бы, полностью или частично, польская армия,  – он догадывался, что ее традиционный патриотизм может затруднить выполнение поставленной задачи. Ценой поражения могли стать приход к власти в Москве сталинистов и развал Варшавского договора. Поэтому Жуков поддержал Гомулку, который сохранял главное в его глазах; поддержал даже раньше Хрущева. С последним он тем не менее поддерживал союз против приверженцев жесткой линии в Президиуме. То, что он не выступал на передний план, говорило также о его недостаточном политическом опыте.

Танки в Будапеште

Примерно таким же было поведение Жукова во время венгерского мятежа. Он отстаивал необходимость постоянной дислокации советских войск, прикрывающих «важное операционное направление Вена – Львов»[811], то есть в Словакии и в Венгрии, но отказывался поддерживать «сталинистскую группу», возглавляемую Молотовым. Для этого у него были причины как внутреннего порядка: он полностью поддерживал Хрущева в его кампании десталинизации, так и внешнего: Венгрия – братская страна, член Варшавского договора, пусть она сама решает свои внутренние проблемы. Ему импонировала позиция Микояна, поддерживавшего венгерское реформистское руководство. Здесь в полной мере проявилось его политическое чутье – одной силой ничего не решить. Но когда партия приняла решение о вооруженном вмешательстве в Венгрии, когда он сам уверился, что венгерские события спровоцированы подрывными действиями сил, действующих из-за пределов этой страны, Жуков отбросил все колебания: приказ руководства должен быть выполнен быстро и с минимальными потерями.

Через три месяца после подписания Варшавского договора, 14 мая 1955 года, Жуков сформировал в Венгрии Особый корпус, включавший в себя две гвардейские механизированные дивизии. Командующим корпусом был назначен генерал-лейтенант Лященко, подчинявшийся напрямую министру обороны и Генштабу в Москве. Жуков выбрал Лященко, потому что тот сражался вместе с ним под Москвой в 1941-м и под Тернополем в 1944-м. В июле 1956 года, за три месяца до начала венгерских событий, но через месяц после волнений в польской Познани, Жуков приказал[812] Особому корпусу подготовить план под кодовым названием «Волна», позволивший бы советским войскам «поддержать, защитить, а при определенных обстоятельствах восстановить социалистический порядок». Таким образом, можно утверждать: 1. Жуков заранее предугадал возникновение в Венгрии волнений, спровоцированных XX съездом; 2. Он не верил в способность венгерских полиции и армии сохранить порядок; 3. Возможность военного решения проблемы предполагалась с самого начала, но использоваться она должна была, только если бы все другие средства оказались неэффективными. Эти предосторожности объясняют ту быстроту, с какой Советская армия действовала, когда политическая ситуация в Венгрии ухудшилась (с точки зрения Москвы) до критической точки.

До 1953 года Венгрией управляла группа твердых сталинистов во главе с Матьяшем Ракоши. В 1953–1955 годах, благодаря покровительству Маленкова, пост главы правительства занимал Имре Надь, старый коммунист и бывший агент НКВД. Вопреки противодействию Ракоши, ему удалось начать серию либеральных реформ, с которыми многие в стране связывали большие надежды. Но в 1955 году Хрущев отправил в отставку Маленкова и его венгерского протеже. Эта ошибка отвратила от Кремля Надя и группу влиятельных интеллектуалов. В стране постепенно начала складываться революционная ситуация, созреванию которой способствовали разоблачения на XX съезде и «польский октябрь». 21 октября будапештские студенты бросили вызов властям, создав свободную студенческую ассоциацию. Двумя днями позже на площади Кошута, напротив парламента, в символическом центре Венгерского государства, состоялась массовая манифестация. Демонстранты сбросили с постамента памятник Сталину и потребовали «национальной независимости, демократии и возвращения Имре Надя». Ночью толпа предприняла попытку захватить Дом радио. Запаниковавшие сотрудники госбезопасности, не получавшие инструкций, открыли огонь. Пролитая кровь превратила демонстрацию в бунт, а манифестантов в мятежников. Они захватили Дом радио, завладели оружием, которое отбирали у солдат, державшихся пассивно или сочувственно. Советский посол в Венгрии Юрий Андропов в 17 часов позвонил генералу Лященко и попросил его двинуть на Будапешт части Особого корпуса. Лященко отказался. Это внутреннее дело венгров, ответил он, и я не могу перемещать войска без приказа министра обороны маршала Жукова.

В Москве спешно собрался Президиум ЦК. На нем присутствовал Жуков. Кажется, он поддержал предложение Хрущева привести в действие план «Волна». Но Микоян был против и добился отправки в Будапешт делегации в составе его самого, идеолога партии Суслова и председателя КГБ Серова, чтобы попытаться найти политическое решение. Несмотря на возражения Микояна, Хрущев разрешил Жукову задействовать части Особого корпуса генерала Лященко с целью «установить контроль над ключевыми объектами столицы, восстановить в ней общественный порядок, а частью сил обеспечить прикрытие границы Венгрии с Австрией».

Приведенные в боевую готовность приказом Жукова от 21 октября, две механизированные дивизии Лященко выступили в ночь с 23 на 24 октября. Одновременно в Венгрию вошли прибывшие из Румынии и с Украины еще три дивизии «второго эшелона» (31 550 человек, 1130 танков и 185 зенитных орудий). Командование всей группировкой было поручено Малинину, доверенному человеку Жукова. Наличие средств ПВО ясно свидетельствовало о том, что Жуков не исключал возможности появления в небе над Венгрией самолетов НАТО.

В Будапеште дела шли плохо по трем причинам. Первая: 80 % советских войск были разбросаны по малым провинциальным городам; для взятия под контроль Будапешта имелось всего 6000 человек, 290 танков и 120 БТР, чего явно было мало для агломерации с двухмиллионным населением. Вторая причина заключалась в самом плане «Волна», предполагавшем, что при продвижении советских войск к центру города и установлении ими контроля над важнейшими зданиями их будут прикрывать венгерские части. Но, как сказал Жуков на собрании офицеров Группы советских войск в ГДР 15 марта 1957 года, венгерская армия перестала существовать в пять минут. Наконец, план «Волна» строился на предположении, что, как при волнениях в Восточном Берлине в июне 1953 года и в Познани[813] в июне 1956 года, советским войскам предстояло провести лишь демонстрацию силы и что настоящих боевых столкновений не будет. В результате бронетехника Лященко, лишенная поддержки пехоты, оказалась зажатой на будапештских улицах и забросана с крыш гранатами и бутылками с «коктейлем Молотова». К огромному их изумлению, советским солдатам пришлось с большим трудом, под автоматным огнем штурмовать Дом радио и занимать позиции перед парламентом. Вечером 24-го они по-прежнему контролировали только несколько главных городских артерий, необходимых для их снабжения. 25-го в Будапешт прибыл «второй эшелон», созданный Жуковым, вследствие чего численность советских войск там достигла 20 000 человек. В полдень огромная толпа напала на советские войска, стоявшие на площади Кошута. Солдаты открыли огонь, убив не менее 70 человек. После этого инцидента число восставших выросло (примерно до 15 000 человек)[814], на их сторону перешли с оружием многие подразделения венгерской армии. Советское вмешательство закончилось неудачей. Хуже того, оно радикализировало население и часть венгерской армии. Жуков быстро понял, что Венгрия не станет повторением Польши – где всю работу выполнили местные политики и войска,  – и, очевидно, в этом заключается объяснение его поведения в последующие дни.