Человеческая деятельность. Трактат по экономической теории - Людвиг Мизес

Какой бы свободой ни пользовались индивиды в рамках общественного сотрудничества, она обусловлена согласованием частной выгоды и общественного блага. Там, где индивиды, преследуя интересы собственного благополучия, способствуют также или по крайней мере не причиняют вреда благополучию окружающих, люди, двигаясь собственным путем, не подвергают опасности ни сохранение общества, ни заботы других людей. Возникает царство свободы и индивидуальной инициативы, царство, в котором человеку позволено действовать по собственному усмотрению. Эта область свободы, презрительно называемая социалистами и интервенционистами экономической свободой, есть единственное, что делает возможным любое из тех условий, которые в системе общественного сотрудничества с разделением труда обычно называются свободами. Это и есть рыночная экономика, или капитализм с его политическим следствием (марксисты сказали бы с его надстройкой), представительным государством.

Те, кто утверждает, что существует конфликт между стяжательством индивидов, с одной стороны, и общим благом с другой, не могут не отстаивать подавление права индивидов на выбор и действие. Свободу действий граждан они должны заменить на господство центрального совета производственных управляющих. В их проекте хорошего общества места для частной инициативы не остается. Власти издают приказы, и все вынуждены повиноваться.

5. Смысл laissez faire

Во Франции XVIII в. выражение laissez faire, laissez passer было формулой, в которую сжали свою программу некоторые поборники дела свободы. Их целью было установление свободного рыночного общества. Чтобы достичь этой цели, они выступали за отмену всех законов, препятствующих более трудолюбивым и более способным людям превзойти менее трудолюбивых и менее способных конкурентов и ограничивающих перемещение товаров и людей. Именно для выражения этого была предназначена эта максима.

В нашу эпоху неистового стремления к всемогуществу государства формула laissez faire имеет дурную славу. Общественное мнение считает ее проявлением безнравственности и крайнего невежества.

Одно из двух, убежден интервенционист: либо автоматические силы, либо сознательное планирование[Cм.: Hansen A.H. Social Planning for Tomorrow//In: The United States after the War. Cornell University Lectures. Ithaca, 1945. P. 3233.]. Очевидно, намекает он, что полагаться на автоматические процессы несусветная глупость. Ни один разумный человек не может всерьез рекомендовать не делать ничего и позволить процессам идти так, как они идут, безо всякого вмешательства со стороны целеустремленной деятельности. План, уже самим фактом, что он выступает проявлением сознательной деятельности, несравненно лучше отсутствия всякого планирования. Говорят, что смысл laissez faire заключается в следующем: пусть продолжаются несчастья, не пытайтесь улучшить удел человечества разумной деятельностью.

Все эти россказни не выдерживают никакой критики. Доказательство, выдвигаемое в пользу планирования, целиком и полностью выведено из недопустимой интерпретации метафоры. Оно не имеет иного обоснования, помимо смыслового оттенка, содержащегося в термине автоматический, который обычно применяется в метафорическом смысле для описания рыночного процесса[См. с. 296297.]. Автоматический, говорится в Concise Oxford Dictionary[Conсise Oxford Dictionary. 3rd ed. Oxford, 1934. P. 74.], означает бессознательный, не наделенный разумом, просто механический. Автоматический, гласит Webster's Collegiate Dictionary[Webster's Colleqiate Dictionary. 5th ed. Springfield, 1946. P. 73.], не подвластный волевому контролю ...выполняемый без активного обдумывания и без сознательного намерения и направления. Какой триумф для поборников планирования разыграть эту козырную карту!

Но дело в том, что выбор стоит не между мертвым механизмом или жестким автоматизмом, с одной стороны, и сознательным планированием с другой. Альтернатива не план или не план. Вопрос в том, кто планирует. Должен ли каждый член общества составлять планы для себя или великодушное государство должно одно составлять планы для всех? Вопрос стоит так: автономная деятельность каждого индивида против исключительной деятельности государства, а не так: автоматизм против сознательной деятельности. Свобода против всемогущества государства.

Laissez faire не означает: пусть действуют бездушные механические силы. Оно означает: пусть каждый индивид выбирает, как он желает участвовать в общественном разделении труда; пусть потребители определяют, что должны производить предприниматели. Планирование означает: пусть одно государство делает выбор и претворяет в жизнь свои решения посредством аппарата сдерживания и принуждения.

В условиях laissez faire, говорит сторонник планирования, производятся не те товары, которые действительно нужны людям, а те, от продажи которых ожидается наибольшая отдача. Задача планирования нацелить производство на удовлетворение истинных нужд. Но кто должен решать, каковы истинные нужды?

Таким образом, например, профессор Гарольд Ласки, бывший председатель британской лейбористской партии, при планировании инвестиций исходил бы из того, что сбережения инвесторов принесут большую пользу в жилищном строительстве, чем в строительстве кинотеатров[Cм. выступление Ласки по радио Revolution by Consent, опубликованное в: Talks. X. 10. 1945. October 7.]. Не имеет значения, согласен ли кто-либо с мнением профессора о том, что хорошие дома более важны, чем кинофильмы, или нет. Фактом является то, что потребители, тратя часть своих денег на билеты в кинотеатры, делают другой выбор. Если бы народные массы Великобритании, те же люди, чьи голоса привели лейбористскую партию к власти, перестали ходить в кинотеатры и больше тратили на удобные дома и квартиры, то ориентированные на прибыль предприятия были бы вынуждены больше инвестировать в строительство домов и меньше в производство дорогих кинокартин. Мистер Ласки же стремился пренебречь желаниями потребителей и поставить свою волю выше воли потребителей. Он хотел отменить демократию рынка и установить абсолютное господство производственного царя. Возможно, он считал, что прав с высшей точки зрения, и как сверхчеловек призван навязать свои собственные оценки неполноценным народным массам. Но тогда он должен быть достаточно откровенным и открыто сказать об этом.

Все эти неистовые восхваления исключительной роли государства не что иное, как плохая маскировка самообожествления конкретного интервенциониста. Государство является великим идолом потому, что от него ожидают только того, чего хочет достичь отдельный защитник интервенционизма. Подлинным считается лишь тот план, который полностью одобряется данным конкретным сторонником планирования. Все остальные планы просто фальшивки. Говоря план, автор книг о пользе планирования, разумеется, имеет в виду исключительно свой собственный план. Он не учитывает возможность того, что план, осуществляемый государством, может отличаться от его плана. Многочисленные сторонники планирования едины только в отрицании laissez faire, т.е. права индивидов свободно выбирать и действовать. Но они жарко спорят по поводу принятия единого плана. На каждое разоблачение очевидных и неоспоримых пороков интервенционистской политики поборники интервенционизма реагируют одинаково. Эти ошибки, говорят они, были результатом ложного интервенционизма; мы же отстаиваем хороший, а не плохой интервенционизм. И, разумеется, хороший интервенционизм является собственной разработкой профессора.

Laissez faire означает: пусть выбирает и действует простой человек; не заставляйте его подчиняться диктатору.

6. Прямое вмешательство государства в потребление

Исследуя экономические проблемы интервенционизма, мы не должны изучать те действия государства, целью которых является воздействие непосредственно на выбор потребителем потребительских товаров. Любой акт государственного вмешательства в производство должен оказывать косвенное влияние на потребление. Поскольку вмешательство государства меняет состояние рынка, то оно также должно изменить и оценки и поведение потребителей. Но если цель государства просто напрямую заставить потребителей потреблять товары, которые они не стали бы потреблять в отсутствие постановления государства, то здесь не возникает никаких особых проблем, которые должна исследовать экономика. Вне всякого сомнения, сильный и безжалостный полицейский аппарат способен воплотить эти постановления в жизнь.

Имея дело с выбором потребителей, мы не спрашиваем, какие мотивы побуждают человека покупать а и не покупать b. Мы просто исследуем, какие последствия для установления рыночных цен, а в связи с этим и для производства, имеет конкретное поведение потребителей. Эти последствия не зависят от соображений, заставляющих индивидов покупать а или не покупать b; они зависят только от совершения реальных покупок или воздержания от совершения покупок. Для определения цен на противогазы не имеет значения, покупают ли их люди по собственной воле или государство заставляет каждого иметь противогаз. В расчет берется только величина спроса.