Конан "Классическая сага" - Роберт Говард

— Пойдем же Конан, пойдем отсюда! — взмолилась она. — Я чувствую здесь зло!

— Не каркай! Ничего плохого с нами не слу… — начал он, но тут что-то зашуршало, и этот звук в сгустившейся тишине разнесся рокотанием грома.

Конан, мгновенно подобравшись, мягко, словно пантера вскочил на ноги, девушка слетела с его колен, а он уже держал саблю наготове, озираясь по сторонам. Шорох не повторялся, и киммериец бесшумно двигаясь, направился в ту сторону, откуда он донесся до их ушей. Девушка, съежившись и дрожа всем телом, следовала за ним.

Они остановились на пороге соседнего зала и варвар застыл, словно лев перед прыжком, а Натала боязливо вытянув шею, посмотрела через его плечо. Их глаза, быстро привыкшие к темноте, уловили очертания стоявшего у стены возвышения, похожего на саркофаг, на котором лежал на спине человек, как две капли воды похожий на того, которого Конан спустил в колодец. Одежда его, правда отличалась гораздо большей пышностью — она вся была усыпана золотом и драгоценными камнями и в скудном свете, проникавшем из соседнего зала, сверкала подобно огромному бриллианту. Снова послышался зловещий шорох, словно кто-то отодвинул портьеру. Конан моментально отскочил в сторону, потянул за собой девушку и зажал ей рот огромной ладонью.

С того места, где они стояли, не было видно возвышения с лежавшим человеком, лишь на стене рисовалась слабая тень. И к этой тени медленно подползала другая тень, она была бесформенной, огромной и настолько черной, что киммериец похолодел от ужаса.

Эта тень не была тенью человека или животного — Конан никогда в жизни не видел ничего подобного. Натала еще шире раскрыла свои огромные, остекленевшие от страха глаза. В гробовой тишине явственно слышалось ее спазматическое дыхание. Тяжелая, словно черное облако, тень обволокла человека и они увидели, как на стене вспучился огромный горб, тут же впрочем опавший и рассосавшийся. Тень медленно и лениво уползла куда-то вниз, открывая очертания ложа. Оно было пустым — человек исчез.

Тело девушки конвульсивно дернулось — первый признак истерики.

Конан чтобы привести ее в чувства, вновь воспользовался ладонью. Он сам ежился от холодного пота, стекавшего по спине. Ничто в подлинном мире не могло так напугать его, но ведь то, что они видели, судя по всему относилось вовсе не к этому миру.

И все же любопытство пересилило страх и киммериец, чуткий словно кошка, скользнул в зал. Он был пуст. Пустым оказалось и возвышение, обитое шелковой тканью. В его изголовье быстро впитывалась капля алой жидкости, поблескивая, словно рубин. Натала увидела ее и взвизгнула от ужаса. Конан не обратил на это внимания, ибо он чувствовал, что его горло все сильнее сдавливает ледяная петля страха. Значит здесь действительно лежал человек, а затем появилось что-то чудовищное и человек исчез. Что же это было, какие мрачные силы скрываются в мрачных закоулках этого проклятого дворца?

Варвар взял девушку за руку собираясь уйти из зловещего зала, — и замер не дыша. Издалека, со стороны того зала, в котором они пировали, слышался тихий шелест шагов. Сомневаться не приходилось, к ним кто-то приближался, мягко ступая босыми ногами. Киммериец сорвался с места, таща за собой девушку. Он надеялся, что сумеет выбраться на площадь через другие двери, избежав встречи с незнакомцем, кем бы он там ни был.

Однако они не успели еще добежать до арки, когда тяжелая шелковая занавеска раздвинулась за их плечами и в комнату заглянул человек.

Это был мужчина, тоже очень похожий на того, что встретился им на свою беду по пути во дворец, — столь же высокий, плотный, в пурпурной тунике, перетянутой в талии расшитым золотом и драгоценностями поясом. У бедра болтался короткий меч, но мужчина даже не положил руку на его рукоять, он неподвижно стоял, равнодушно разглядывая пришельцев. В его янтарных глазах не отражалось ничего, кроме отчаянной скуки. Тишину разорвал сонный голос незнакомца. Так же равнодушно, ни к кому не обращаясь конкретно, он произнес несколько слов на неизвестном Конану языке. Киммериец ответил по-стигийски и тут же услышал вопрос, заданный на том же языке:

— Кто вы такие?

— Я Конан из Киммерии, — гордо выпрямившись, ответил варвар. — А ее зовут Натала, она бритунка. Скажи нам, что это за город?

Незнакомец молчал, но его сонный, мечтательный взгляд, скользнувший по девушке, дрогнул, глаза загорелись вожделением.

— О юное создание, ты прекраснее всех, кого мне доводилось здесь увидеть! Кто же ты, о золотоволосая гурия, в какой из благословенных стран родилось такое чудо? В Антаре, Жотре, или быть может, в сверкающей серебряными звездами Кут?

— Что ты мелешь? — спросил раздосадованный Конан, который не мог терпеть пустых речей.

Незнакомец не обратил на него ни малейшего внимания и захлебываясь от восторга, продолжал:

— Да, это верно, мне снились многие красавицы, они были стройными и грациозными, словно газели, их волосы были темнее самой темной ночи. Но твоя кожа белее молока, глаза прозрачнее чем воздух раннего утра, ты слаще нектара самых нежных цветов. Иди же ко мне, взойдем на ложе мягкое, словно лебяжий пух, о прекраснейшая из прекрасных, королева моих снов!

Он подошел к Натале легким танцующим шагом и протянул руку, на которую тут же обрушился огромный кулак Конана.

Незнакомец пошатнулся, зашипел от боли, его глаза изумленно раскрылись.

— Это еще что такое? В моих снах меня же и бьют?! — закричал он. — Ах, негодяй! Убирайся с глаз моих! Исчезни! Поди прочь! Приказываю тебе — исчезни!

— Это ты сейчас у меня исчезнешь! — рявкнул разозленный киммериец и в его руке блеснула сабля. — Так тут у вас принимают гостей!

Сонное выражение в глазах незнакомца сменилось безграничным удивлением, затем они просветлели.

— Клянусь Тогом! — воскликнул он. — Ты живой! Ты существуешь на самом деле! Кто вы? Как вы попали в Ксутал?

— Пришли из пустыни, — хмуро объяснил Конан. — Мы вошли в город на закате, голодные и еле живые, и увидели стол с яствами и ни единой живой души. Что нам оставалось делать? Мы сели, утолили голод и жажду. Платить нам правда нечем. У меня на родине гостя, даже незванного, прежде всего кормят, но у вас, цивилизованных людей все иначе… Мы пришли из пустыни, туда же и вернемся, не причинив никому зла, ибо, клянусь Кромом, мне не нравится этот город, в котором трупы носятся по улицам, размахивая мечами, а спящих пожирают какие-то ужасные тени!

Последние слова Конана буквально ошеломили незнакомца. Его лицо мгновенно пожелтело.

— Что ты сказал? Тени пожира…

— Тени — не тени, не знаю, как их еще назвать. Нечто такое, что приходит и уходит, а от человека остается одна-единственная капля крови.

— Вы видели? Что вы видели? — незнакомца колотила крупная дрожь, голос его срывался.

— Лежал тут один на возвышении, — начал Конан, — вдруг видим, накрывает его огромная тень, а когда тень исчезла…

Незнакомец уже не слушал его. Он пронзительно взвизгнул и бросился наутек. Ударившись о стену на повороте, он упал, но тут же вскочил и со всех ног помчался прочь, крича что-то во весь голос. Конан стоял, не в силах сдвинуться с места от изумления, девушка с отчаянием цеплялась за его руку. Крик незнакомца несся все дальше и дальше, его подхватывало эхо, отражаясь от потолков бесчисленных залов. Внезапно крик оборвался на высокой ноте — и все стихло.

— О, Кром! — Конан дрожащей рукой вытер пот со лба. — Воистину, этот город проклят. Идем отсюда скорее!

— Призраки! Призраки! Тут все мертвы! — рыдала девушка. — Мы обречены! Мы в аду! Мы умерли там, в пустыне, а здесь только наши призраки! Духи-и-и!

Она зашлась в рыданиях, и варвар в сердцах шлепнул ей своей тяжелой ладонью по округлому заду. Девушка завопила еще громче.

— Духи так не вопят! — резонно заметил киммериец. — Мы живы, я же слышу! А будем здесь стоять, вообще голов лишимся. Идем!

Однако, едва переступив порог следующего зала, они остановились. Навстречу им снова кто-то шел. Кто-то или что-то. Зрачки варвара сузились, ноздри дрогнули — он уловил тонкий запах благовоний, точно такой же возносился в одном из первых залов. Под аркой появилась неясно очерченная фигура человека. Киммериец неуверенно кашлянул, а Натала раскрыла от удивления рот.

Перед ним стояла стройная, прекрасная девушка, а ее черные глаза, чувственные, полные тайной неги глаза изумленно смотрели на них из-под длинных ресниц. Всю ее одежду составляла узкая набедренная повязка, украшенная бисерной вязью и множеством драгоценных камней. Иссиня-черные волосы тяжелой волной падали на плечи, подчеркивая алебастровую белизну кожи. Красота ее была столь ослепительной, что у варвара перехватило дыхание. Овал лица незнакомки был типично стигийским, но у стигиек никогда не встречалось столь белой кожи.