Конан "Классическая сага" - Роберт Говард

Солнце низко висело над горизонтом, когда они остановились наконец в животворной тени огромных городских ворот. Конан с облегчением расправил плечи. Перед ними на высоту не менее тридцати футов возвышались крепостные стены. Зеленоватого цвета, они блестели, словно стеклянные.

Конан пробежал взглядом по верхушкам стен, но ничего не заметил. Он крикнул во всю мощь своих легких — ответом была тишина. Варвар ударил в ворота рукояткой сабли — лишь гулкое эхо отозвалось и тут же утонуло в песках. Натала, напуганная странной тишиной, дрожала словно в лихорадке, а Конан, разгорячившись, навалился всей массой на ворота. Те неожиданно уступили и не издав ни малейшего скрипа, начали открываться. Варвар отскочил, напряженный, как пантера и с саблей наготове прижался к стене, ожидая нападения. Девушка вскрикнула.

За воротами лежал человек. Конан внимательно осмотрел его, затем поднял глаза и увидел просторную площадь, окруженную зданиями, сияющими, как и стены зеленоватым светом. За ними возносились стройные башни минаретов. И нигде не было ни следа жизни. Посреди площади стоял четырехугольный колодец. Ничто иное в тот момент не могло обрадовать Конана больше. Вспухший, облепленный песком язык еле ворочался в его пересохшем рту. Он подхватил Наталу на руки, скользнул за ворота и закрыл их за собой.

— Он живой? — со страхом спросила девушка, показывая на неподвижно лежащее мужское тело.

Черты лица его были обычны для человека средних лет той эпохи, лишь более раскосые глаза, да чуть более желтая кожа. На нем были пурпурная шелковая туника, ноги обуты в плетеные сандалии, к поясу приторочен короткий меч в ножнах, украшенных золотом, Конан прикоснулся к телу. Оно было холодным, без всяких признаков жизни.

— Даже не ранен, — удивился киммериец, — а мертв, как Альмурик, когда его нашпиговали стигийскими стрелами. Да ладно, хватит об этом. Нам с тобой надо прежде всего напиться. Клянусь Кромом, я осушу весь колодец!

Сделать это оказалось весьма непросто. Зеркало воды блестело в в добрых сорока футах внизу, но ни единой веревки, ни подходящей посудины поблизости не было. Разозленный неожиданным препятствием, варвар лихорадочно осматривался по сторонам, пытаясь разыскать хоть что-нибудь, когда до его ушей долетел пронзительный крик девушки.

Конан мгновенно повернулся. К нему бежал, держа высоко над головой меч тот человек, которого он посчитал мертвым. Конан не тратил времени на размышления, его сабля свистнула в воздухе, и голова незнакомца покатилась по каменным плитам. Из шеи, словно сок из перерубленной лианы, ударила струя крови, тело пошатнулось, и все еще с мечом в руке рухнуло на землю.

— Умер ты, наконец? — рявкнул Конан. — Или добавить? Ну что за проклятый город нам попался!

Натала дрожала всем телом, укрыв лицо в ладонях. Она посмотрела на Конана, раздвинув пальцы и снова зашлась в рыданиях.

— Они убьют нас, Конан! Они не простят того, что ты сделал!

— А что я должен был делать? Ждать, пока нас изрубят на куски? — он внимательно осмотрел площадь. По-прежнему вокруг царила тишина, нигде не было ни малейшего движения.

— Ни единой живой души, — пробурчал он успокоенно, ладно, я его спрячу.

Ухватив рукой за пояс, он поднял труп, второй рукой схватил за длинные волосы отрубленную голову и потащил свою страшную ношу к колодцу.

— Мы не можем напиться, — рассмеялся он, — так хоть ты напейся досыта!

Он бросил тело в колодец, швырнув следом голову. Мгновение спустя из темной глубины донесся плеск.

— А кровь, Конан! Кровь осталась! — прошептала девушка.

— Если я сейчас не напьюсь, то кровь польется еще раз, — с угрозой в голосе произнес варвар, который вообще не отличался долготерпением, особенно тогда, когда его мучили голод и жажда.

Девушка со страху и думать забыла о еде, но Конан помнил.

— Пойдем туда, во дворец. Должен же тут быть хоть кто-то живой.

— О, Конан, — она крепко обняла его, пытаясь сдержать дрожь. — Я ужасно боюсь. Это город духов, — духов и трупов! Вернемся в пустыню! Лучше погибнуть от жары, чем от нечистой силы!

— Вернемся в пустыню, как же, — бормотал Конан в гневе, — мы вернемся тогда, когда нас сбросят с этих стен. Я найду воду, пусть даже для этого придется отрубить все головы в этом проклятом королевстве!

— А вдруг у них отрастут эти головы? — ее голос дрожал от ужаса.

— Тогда я буду рубить их, пока они окончательно не отвалятся, — заверил он ее. — Держись за моей спиной и ни в коем случае не беги без приказа.

— Как скажешь, Конан, — тихо шепнула она.

Натала, смертельно перепуганная, шла так близко за Конаном, что он чувствовал не только ее горячее дыхание, но и к собственному неудовольствию, сандалии, наступавшие ему на пятки.

Сгущались сумерки, наполняя таинственный город пурпурными тенями. Они прошли под аркой и оказались в большом зале, пол и потолок которого были выложены все тем же стекловидным зеленоватым камнем, а стены из того же материала покрывала драпировка из шелковой с фантастическими узорами ткани. На полу устланном пушистыми шкурами, валялись беспорядочно разбросанные атласные подушки. Сквозь дверь в противоположной стене виднелась следующая комната. Они прошли через несколько залов, похожих друг на друга, как две капли воды. Во дворце никого не было, но киммериец подозрительно посматривал по сторонам и что-то бормотал. Он никак не мог отделаться от мысли, что в залах кто-то присутствовал за мгновение до того, как они здесь появились. Вот софа — она еще теплая. На этой подушке еще не разгладилась вмятина — только что на ней кто-то сидел. В воздухе плыл слабый запах благовоний — кто-то тут только что прошел.

Некая аура ирреальности окутывала дворец, казалось он снился Конану в наркотическом сне. Некоторые из залов утопали в абсолютном мраке, в них они не заглядывали, другие были освещены мягким светом, исходящим из драгоценных камней, сверкавших на стенах. Вдруг Натала вскрикнула и судорожно вцепилась в плече Конана. Он мгновенно отшвырнул ее и повернулся, готовый встретить врага лицом к лицу.

— В чем дело? — рявкнул он, не увидев никого. — Никогда не хватай меня за плечи, руки поотрываю! Ты почему кричала?

— Посмотри! — показала она дрожащей рукой.

Киммериец сглотнул слюну. На матово поблескивающем столе черного дерева сияла золотая посуда. В тарелках было полно еды, в чашах и кубках — вина.

— Пир! — радостно выдохнул варвар. — Какой пир мы сейчас устроим!

— Мы ведь не тронем тут ничего? — голод боролся в голосе девушки со страхом. — Вдруг кто-нибудь придет?

— Лир ан маннаман нам лир! — выругался Конан, схватил Наталу за шею и бесцеремонно швырнул ее в позолоченное кресло, стоявшее у края стола. — Тут кишки от голода скручиваются словно змеи, а она на двери оглядывается! Ешь!

Сам он плюхнулся в кресло на противоположном конце стола, схватил нефритовый кубок с вином и немедленно выпил несколькими большими глотками. На его пересохшее горло этот острый напиток, похожий на красное вино с каким-то незнакомым ему привкусом, подействовал подобно бальзаму. Слегка утолив жажду он с волчьим аппетитом набросился на еду: на мясо неведомых животных, на странные фрукты. Кувшины, амфоры, тарелки — все прекрасной ювелирной работы, вилки — из чистого золота. Впрочем, на вилки Конан обращал меньше всего внимания, он рвал мясо руками, крушил кости крепкими зубами. Манеры его более цивилизованной спутницы тоже вряд ли бы сочли приемлемыми в изысканном обществе, если бы увидели, с какой скоростью исчезали в ее маленьком рту яства сказочного стола. В голове бешено работавшего челюстями Конана мелькнула вдруг мысль, что еда и вино могут быть отравленными, но он тут же забыл о ней, рассудив, что лучше умереть от яда, нежели от голода.

Насытившись, Конан развалился поудобнее в кресле и удовлетворенно рыгнул. Что ж, раз в этом пустом дворце полно свежей еды и питья, то должны быть и люди. Кто знает, может быть в каждом из этих темных углов таится враг. Однако, даже если это было так, киммериец относился к этому совершенно спокойно. Он безгранично верил в свои силы на него навалилась дремота и он начал всерьез подумывать над тем, что неплохо бы прилечь и поспать часок-другой.

Натала, удовлетворив голод и жажду вовсе не избавилась от своих страхов и опасений и даже не помышляла о сне. Она напряженно вглядывалась в темноту под арками, в которой крылось нечто неведомое, таинственное, молчаливое и ужасное. Зал, в котором они сидели, показался вдруг огромным, стол — невероятно длинным, а сама она оказалась гораздо дальше от сонного Конана, чем хотелось бы.

Натала вскочила, обежала стол и устроилась на коленях своего опекуна, обшаривая зал тревожным взглядом. Крутые арки открывали вход к нескольким другим залам, некоторые из них были залиты мягким розоватым светом, другие утопали во мраке. Именно эти последние приковали внимание девушки.