Миры (сборник) - Джо Холдеман

Конечно, ничего такого загадочного с нашими пионерами не случится. Они будут настороже.

Это еще один из вопросов, ответ на который мы сможем дать только после того, как выйдем на Эпсилон. Нас может поджидать множество сюрпризов, из чего вытекает следующий вопрос:

5. Что мы будем делать, если Эпсилон окажется непригодным для жизни?

Можно пойти напролом, ни на что не обращая внимания; лично я бы этого не посоветовала.

Некоторые наши ученые возмущенно заявили, что так вопрос ставить нельзя: если бы мы не были уверены, что Эпсилон очень похож на Землю, наш корабль не вылетел бы сюда. Сон Ван Доунг напомнил, что на самой Земле стремительное распространение вируса весной 2085-го привело к гибели всего живого буквально за несколько лет. Услышав ответ – «так это же из-за войны», Сон только пожал плечами. Войны, между прочим, тоже компонент экологии.

Вопрос в том, как много мы можем сообщить нашим людям и как скоро? И в какой очередности?

Я настаивала на предельной открытости – всем и все, так мы оградим себя от многих недоразумений. Несколько тысяч вздохнут с облегчением, конечно. (А что делать остальным – купить обратный билет?)

Мы можем неограниченно долго кружиться на орбите, понемногу обрастая населением и осваивая энергетический источник «материя/антиматерия» – солнечная (эпсилонная?) энергия. Получится просто еще один Ново-Йорк. Или, возможно, оборудуем базу на луне этой системы, она размером примерно с земную.

Конечно, на первый план выступает возможность экологической трансформации планеты. Мнения экспертов разделились; можно ли принять решение, опираясь на неполные данные – и даже если мы будем знать точно, как расправиться с бедной планетой, где на «Новом доме» взять столько энергии и материалов?

По-моему, мы вновь стоим перед старой проблемой – вправе ли человек полностью переделывать приютившую его планету, если вспомнить, чем это кончилось на Земле? Могло быть еще хуже. Продлись промышленная революция еще столетие, Земля выглядела бы теперь как Венера. Приятно полюбоваться – из помещения с кондиционированным воздухом. Любопытное зрелище, честное слово.

Будет ужасно обидно, если окажется, что мы прошли через столько опасностей и тревог, чтобы болтаться на орбите в тесноте корабля. Мы не сможем просто вычеркнуть Эпсилон из списка и двинуться к следующему кандидату на заселение поблизости. В отличие от Солнечной системы, у Эпсилона нет спутника из антиматерии, который можно было бы расщелкать на топливо… Думаю, что через несколько веков люди придумают другой способ межзвездных перемещений.

Лично я не располагаю несколькими веками. Мне осталось примерно с сотню здешних куцых годков или около того, и было бы приятно закончить их на этой планете, в окружении толпы правнуков. Возможно, кто-то пожмет плечами, кто-то поднимет бокал в мою честь и поспешит заняться планетостроением.

Для кого-то строительство нового мира – тоже повседневность. Некоторые люди не испытывают трепета. Не знаю даже, что сказать таким.

Глава 5

Предварительная зарисовка

В возрасте 55. 35 (25 Поло 427).

Итак, теперь у нас есть грубая зарисовка рельефа планеты. Похоже, на Эпсилоне нам здорово пригодились бы жабры.

Ладно, лучше слишком много воды, чем слишком мало. Смахивает на Новую Зеландию, этот один большой остров. Я там, кстати, никогда не была. Приятно, когда есть все типы климата – от тропического до арктического. Тебе здесь не нравится? Топай дальше, крошка, там другая погода.

В самом деле, этот континент больше Восточного побережья Штатов и почти такой же, как Южная Америка. А какие выразительные названия! Надеюсь, люди, которые здесь поселятся, найдут время все переименовать.

Я поймала себя на том, что начала грезить наяву, уставившись в карту. На что это может быть похоже? Большинство этих крапинок на карте – просто электронный шум, но некоторые из них – острова. Мне понравились все острова, на которых довелось побывать, – от Британских до Фиджи.

Тропика находится на экваторе, а Исландия – ниже Арктического круга (есть там и постоянные паковые льды, на севере и на юге, не нанесенные на карту). Остальное пространство, возможно, пустыня, или джунгли, или голые камни от берега до берега. Пока больше ничего сказать нельзя. Может, сумеем немного уточнить очертания суши. Остальное – через три недели, когда приземлимся. Три недели!

Координатор-электор Дзеновски попросила меня подготовить ВР-изображения планеты, чтобы «люди начали понемногу привыкать к ней». Та-та-та. Я сказала – ладно и поинтересовалась, что она предпочитает – густой лес или метрополис? Она ответила: «Полагаюсь на ваш выбор, у вас потрясающее воображение, дорогуша». Дорогуша! Я старше ее отца, раньше работавшего у Дэна. Должно смениться несколько поколений, прежде чем сгладится неразбериха, порожденная криптобиозом.

Сгладится – когда последний из нас умрет. Я немного порыскала, порасспрашивала наших и договорилась о сотрудничестве с Робертом Тьери, астрономом с кустистой бородой и густыми бровями. Очень приятный человек, правда, настолько увлечен астрономией, что под настроение может загнать вас в угол и заставить прослушать целую лекцию об атмосферических градиентах.

Он отнесся сочувственно к моим затруднениям и очень толково сформулировал нашу задачу: не так важно, насколько точно ВР-картины будут воспроизводить мир Эпсилона, ведь о нем пока ничего не известно; главное – определить направление, в котором должно работать воображение. Деревья, похожие на ярко-красные побеги спаржи, вымазанные апельсиновым мармеладом – почему нет? Бескрылые птицы, летающие, выпуская газы, кстати говоря, страшно ядовитые – почему нет? Так что мы пришли вот к чему – мы зафиксируем только ощущения гравитации, температуры, цвета, яркости солнечного света. Пусть люди погрузятся в эту реальность, а дальше заработает их собственное воображение.

Я испытала необычные ощущения, погрузившись в ВР с человеком, которого едва знаю. У него пенис свешивается вправо, в отличие от Дэна и Джона. Я сразу догадалась об этом, потому что он левша. Борода у него такая забавная, когда он смотрит вниз, она льнет к горлу.

Он настрогал даже больше сюрреалистических ВР-картинок, чем я. Можно сказать, он отлично умел развивать один аспект, отбросив остальные. Гравитацию мы рассматривали как постоянную величину. Все остальное мы могли варьировать: фиксируя уровень освещенности, менять цветовую гамму; фиксируя температуру, менять влажность. Я испытала один из известных тебе, Прайм, соматических всплесков и сумела создать ощущение в точности такого воздуха, как на пляже в Гуаме зимой 2085-го. Соленый, влажный, густой… Возможно, насыщенный феромонами. Выйдя на связь с моим астрономом, я уловила его благоговейный страх. Много поколений отделяло его от тех, кто действительно стоял на поверхности планеты – но планеты были его работой и его страстью. И при этом он не видел ни одной