Романовы. Семейные тайны русских императоров - Вольдемар Балязин

После убийства Боголепова эсеры поняли, что эпоха смертных казней отошла в прошлое, и вплотную занялись созданием партии. Инициатором этого стал руководитель московской эсеровской партии А. А. Аргунов. Однажды у него на квартире появился приехавший из-за границы эсер Евно Азеф, пользовавшийся репутацией честного и стойкого революционера, на самом же деле — агент московского Охранного отделения. Полностью доверяя Азефу, Аргунов вскоре узнал, что его новый товарищ уезжает за границу, и тут же вручил ему все адреса, явки, пароли, фамилии и отрекомендовал Азефа с самой лучшей стороны, как представителя эсеров-москвичей. Одновременно поехал за границу с той же целью представитель эсеров-южан и северян Григорий Гершуни. Встретившись, Азеф и Гершуни быстро обо всем договорились и в дальнейших переговорах — в Берлине, Берне и Париже — держались вместе и выступали заодно.

Временным центром партии был объявлен Саратов, где находилась старая народоволка Е. К. Брешко-Брешковская, родившаяся в 1844 году, названная впоследствии «бабушкой русской революции», а главный печатный орган, газету «Революционная Россия», решено было выпускать в Швейцарии. Ее редакторами стали М. Р. Гоц и В. М. Чернов. Эти люди составили руководящее ядро новой партии, и Азеф оказался тесно связанным с каждым из них. (Может показаться излишним столь немалый перечень эсеров — основателей партии, однако здесь перечисляются только те, кто сыграет впоследствии важную роль в революции и в гибели династии Романовых.)

В конце января 1902 года Гершуни отправился в Россию для того, чтобы объехать все организации и договориться об их участии в предстоящем учредительном съезде. Разумеется, Азеф еще до его выезда уведомил Департамент полиции и о сроках, и о маршруте его поездки, решительно настаивая, чтобы жандармы ни в коем случае не арестовывали его, но неотступно следили за всеми, с кем он станет встречаться. Жандармы так и сделали и в конце поездки Гершуни надеялись досконально выявить весь будущий актив партии. Однако Гершуни с самого начала заметил слежку и ловко ушел от преследователей.

Первое, чем он занялся, стала подготовка покушения на министра внутренних дел Д. С. Сипягина. На это убийство вызвался киевский студент Степан Балмашев. В случае, если бы Сипягина убить не удалось, следующей его жертвой должен был стать Победоносцев. Приготовления к теракту велись в Финляндии. 2 апреля 1902 года Балмашев, одетый в форму офицера, приехал в Петербург и направился в Мариинский дворец, где вскоре должен был собраться Государственный Совет. Отрекомендовавшись адъютантом Великого князя Сергея Александровича, он был пропущен в приемную Сипягина, и когда тот вошел, Балмашев вручил ему конверт, в котором будто бы находилось письмо от Сергея Александровича, — на самом же деле там был приговор министру. И как только Сипягин разорвал конверт, Балмашев двумя выстрелами в упор сразил его.

По распоряжению Николая II Балмашева судил военный трибунал, а это означало, что его ждет смерть, ибо гражданские суды к смерти приговаривать не могли: потому-то Карпович и отделался каторгой.

Балмашева приговорили к повешению, и 3 мая в Шлиссельбурге он был казнен. Это была первая политическая казнь в царствование Николая II.

На место Сипягина уже через два дня после его смерти был назначен статс-секретарь по делам Финляндии, сторонник крутых мер в борьбе с терроризмом Вячеслав Константинович Плеве — сын калужского аптекаря, выучившийся на медные деньги в университете и в душе глубоко презиравший аристократию.

Плеве поставил перед собой задачу централизовать государственный аппарат, отождествляя степень централизации с мощью государства. Своими главными противниками он считал революционеров и земства, а затем и самого С. Ю. Витте, после того как в августе 1903 года Сергей Юльевич стал председателем Совета Министров.

Созданной эсерами Боевой организацией, чьим прототипом был Исполнительный комитет «Народной воли», с самого начала руководил Гершуни, полный самых смелых планов. После убийства Сипягина Гершуни стал готовить покушение на Плеве, параллельно прорабатывая и покушение на уфимского губернатора Н. М. Богдановича, виновного в расстреле рабочих-стачечников в Златоусте 13 марта 1903 года, и уже 6 мая, когда Богданович прогуливался в одной из укромных аллей Соборного сада, к нему подошли два молодых человека и, вручив ему приговор Боевой организации, расстреляли его из браунингов и скрылись. Поиски их оказались безрезультатными.

А вот Гершуни не повезло: по дороге из Уфы в Киев он был арестован, немедленно препровожден в Петербург и отдан под трибунал, который и приговорил его к смерти, однако по кассации смерть заменили ему вечной каторгой, после чего он повторил то, что сделал до него Карпович, — осенью 1906 года он бежал из Акатуйской тюрьмы и через Китай и США добрался до Европы. Правда, жить ему оставалось недолго — в 1908 году он умер в Цюрихе.

Главным же во всей истории с Гершуни было то, что на его месте во главе Боевой организации эсеров оказался Евно Азеф.

Когда он «принял дела», — а главным из них была подготовка убийства Плеве, — Россия переживала и негодовала из-за недавно произошедших в Кишиневе кровавых и широкомасштабных еврейских погромов, главным виновником и даже организатором которых называли Плеве. И, таким образом, убийство Плеве становилось не просто очередной задачей, но актуальной политической необходимостью. К тому же не следует забывать, что Азеф был евреем.

После долгой и тщательной подготовки покушение было назначено на 31 марта 1903 года, но потом перенесено на 14 апреля, а в ночь перед этим самым днем на собственной бомбе подорвался один из террористов — Покотилов. И, наконец, только 15 июля Плеве был убит.

Два года пожаров и крови: революция на подъеме

Террористическими эксцессами сотрясалась Россия в годы, предшествовавшие русско-японской войне. Но гораздо более серьезными, хотя и не столь романтическими, были дела другой радикальной партии — РСДРП, которая в эти же годы расшатывала Россию не индивидуальным террором, а планомерной организационной и пропагандистской работой, по далеко идущей программе, ставящей целью свержение самодержавия и установление своей собственной диктатуры, которую из конспиративных соображений вожди и теоретики этой партии называли «диктатурой пролетариата».

Сдерживающим началом в рабочем движении были лишь наиболее откровенные оппортунисты правого толка — легальные марксисты, экономисты и только что появившиеся на исторической сцене меньшевики, но их было мало, и на положение дел на заводах и фабриках они почти не влияли. Гораздо более эффективным средством борьбы с революцией были так называемые «зубатовские» организации, получившие название по фамилии их основателя — жандармского полковника Сергея Васильевича Зубатова, начальника Московского охранного отделения. Эти организации ориентировали рабочих на мирный диалог с предпринимателями и властями, отказываясь от забастовок и тем более политических требований, ставя во главу улучшение экономического состояния рабочих: повышение заработной платы, сокращение рабочего дня, улучшение условий труда, страхование и т. п. Из-за всего этого сущность «зубатовских» организаций левые радикалы называли «полицейским социализмом». Но для царского правительства даже и они были неприемлемы, ибо временами и их члены оказывались вовлеченными в стачки и забастовки и вместе с другими подрывали устои государства. Расшатыванию политической ситуации в России способствовали и меры либерализации режима, предпринятые Святополк-Мирским. Он добился от Николая II частичной амнистии, ослабил цензуру, разрешил проведение земских съездов. В ноябре 1904 года министр выступил с проектом реформ о включении в Государственный Совет выборных представителей от земств и городских дум, вернувшись к тому, чего почти четверть века назад добился от Александра II М. Л. Лорис-Меликов. 12 декабря 1904 года Николай II издал указ, обещавший ряд реформ. Радикальные элементы России воспринимали все это как очевидное доказательство слабости самодержавия и усиливали натиск на него на всех фронтах, в результате чего в стране создалась нестабильная, взрывоопасная обстановка.