Путь королей - Брендон Сандерсон

Рука болела; Шаллан порезала себя глубже, чем намеревалась. Она надеялась симулировать рану от разбитого кувшина, но даже не подумала, насколько это все будет смахивать на попытку самоубийства. Девушка протестовала, говоря, что просто упала с кровати, но видела, что сиделки и ревнители не верят. Их трудно было в чем-то обвинить.

Положение затруднительное, но, по крайней мере, никто и не подумал, что кровь она сотворила при помощи духозаклинателя. Стоило потерпеть, чтобы избавиться от подозрений.

Шаллан продолжила рисовать. Ее кровать была одной из многих, рядами стоявших в большой палате харбрантского госпиталя, напоминавшей коридор. Не считая ожидаемых трудностей, два дня в госпитале прошли довольно неплохо. У нее было достаточно времени на раздумья о самом странном дне, на протяжении которого она видела призраков, превратила стекло в кровь и услышала от ревнителя, что тот может покинуть орден ради того, чтобы быть с нею.

Она сделала несколько набросков этой палаты. Твари снова на них появились, прячась в дальних углах. Их присутствие мешало ей спать, но постепенно девушка привыкла.

Пахло мылом и листеровым маслом; ее регулярно купали, а руку обрабатывали антисептиком, чтобы отпугнуть спренов гниения. Почти половину кроватей занимали больные женщины. Их разделяли деревянные, обтянутые тканью ширмы на колесиках, создавая иллюзию уединения. Шаллан была в простой белой рубахе со шнуровкой спереди и длинным левым рукавом, который плотно завязывался, чтобы уберечь ее защищенную руку.

Она перепрятала свой потайной кошель, пристегнув его изнутри левого рукава. Никто в него не заглядывал. Когда ее купали, кошель отстегивали и отдавали ей без единого слова, будто не замечая, какой он тяжелый. В потайной кошель женщины не принято было заглядывать. И все-таки она держала его при себе, если такое представлялось возможным.

В госпитале о ней заботились, но она не могла уйти. Это напоминало о жизни дома, в особняке отца. Такая жизнь пугала ее все сильней и сильней, почти так же как символоголовые. Шаллан познала вкус независимости и не желала становиться прежней. Изнеженной, избалованной, выставленной напоказ.

К несчастью, все шло к тому, что учеба у Ясны закончена. Так называемая попытка самоубийства давала отличный повод вернуться домой. Ей пора. Остаться, отослав духозаклинатель, было бы проявлением себялюбия, учитывая возможность уехать, не вызвав подозрений. Кроме того, ей удалось использовать духозаклинатель. Долгий путь домой позволит ей разобраться, как это вышло, и тогда она сумеет помочь своей семье.

Девушка вздохнула, а потом, нанеся штриховку тут и там, завершила набросок. Это было изображение того странного места, куда она попала. Далекий горизонт и ослепительное, но холодное солнце. Облака бегут по небу, волнуется бесконечный океан – из-за них кажется, что солнце находится в конце длинного туннеля. Над океаном зависли сотни язычков пламени, море огней над морем стеклянных бусин.

Шаллан подняла рисунок и посмотрела на тот, что был под ним. Она сама, съежившаяся на постели, в окружении странных существ. Девушка не смела рассказать Ясне об увиденном, чтобы не проболтаться о совершенном духозаклинании, признав тем самым вину в краже.

На следующем наброске также была она, лежащая в луже крови. Шаллан глянула поверх альбома. Одетая в белое ревнительница у ближайшей стены притворялась, что шьет, но на самом деле следила, чтобы подопечная опять не причинила себе вреда. Девушка сжала губы в ниточку.

«Это хорошее прикрытие, – убеждала она себя. – Отлично работает. Прекрати дуться».

Шаллан вернулась к последнему из нарисованных за день набросков. На нем был один из символоголовых. Ни глаз, ни лица, только зазубренный чужеродный символ с торчащими отростками, похожими на шлифованный хрусталь. Между этими существами и духозаклинанием просто обязана найтись какая-то связь. Ведь так?

«Я посетила другое место. Наверное… наверное, я говорила с духом кубка». Неужели у кубка есть дух? Открыв кошель, чтобы проверить духозаклинатель, девушка обнаружила, что подаренная Кабзалом сфера погасла. Она смутно припоминала свет и красоту, яростную бурю внутри самой себя.

Шаллан взяла свет из сферы и отдала кубку – спрену кубка, заплатив за преобразование. Значит, так работает духозаклинание? Или эта связь – лишь ее выдумка?

Заметив, что в комнату вошли посетители и стали продвигаться вдоль выстроившихся рядами кроватей, Шаллан опустила альбом. Большинство женщин возбужденно сели, увидев короля Таравангиана, добродушного старика в оранжевых одеждах. Он останавливался возле каждой пациентки, чтобы перекинуться парой слов. Шаллан слышала, что король приходил часто, по меньшей мере раз в неделю.

В конце концов он дошел до ее постели, улыбнулся и опустился на табурет с мягким сиденьем, который принес один из многочисленных прислужников.

– А вот и юная Шаллан Давар. Я ужасно опечалился, когда мне сообщили о случившемся. Прошу прощения, что не заглянул раньше. Меня задержали государственные дела.

– Все в порядке, ваше величество.

– Нет-нет, не все. Но так должно быть. Кое-кто жалуется, что я провожу здесь слишком много времени.

Шаллан улыбнулась. На самом деле никто особо не волновался из-за этого. Землевладельцев и глав Домов, что занимались политическими играми при дворе, вполне устраивал король, который так много времени болтался за пределами дворца.

– Ваше величество, госпиталь удивительный, – сказала она. – Поверить не могу, до чего хорошо здесь заботятся о каждом.

Он широко улыбнулся:

– Мой великий триумф. Здесь светлоглазые и темноглазые равны, и здесь никому не отказывают – нищим, шлюхам, чужестранцам-морякам. За все платит Паланеум, видишь ли. В каком-то смысле даже самая невразумительная и бесполезная из книг, что содержатся в нем, помогают лечить больных.

– Я рада быть здесь.

– Сомневаюсь в этом, дитя. Госпиталь вроде этого, вероятно, единственная вещь, в которую можно вложить столько денег и радоваться, если она окажется ненужной. То, что ты стала моей вынужденной гостьей, – трагедия.

– Я хотела сказать, что лучше уж болеть здесь, чем где-то еще. Хотя, наверное, это все равно что сказать: «Лучше захлебнуться в вине, чем в помоях».

Он рассмеялся и встал:

– Ну до чего же ты все-таки милая. Могу ли я как-то улучшить твое пребывание здесь?

– Закончив его?

– Боюсь, это не в моей власти. – Взгляд короля потеплел. – Я должен положиться на мудрость лекарей и сиделок. Они говорят, что риск все еще есть. Мы обязаны заботиться о твоем здоровье.

– Ваше величество, здесь я становлюсь здоровее, но не счастливее.