Портфолио в багровых тонах - Лариса Соболева

— Оба преступления совершены одним лицом. Значит, мотив общий.

— Ну, это фантазия, мисс, — выпрямился Фисенко. — Молодая девушка, красивая, стройная в городском парке и… упитанный поросенок преклонных лет за городом? Не-а, мотивы разные.

— Мне все равно, что ты думаешь, — парировала Ирина излишне пылко, она девушка заводная. — Я свои дырки в теле посчитаю, отчет вам накатаю и — гудбай, господа. А вы уж сами принимайте очевидное за вероятное. Если вам это поможет. Но все равно вы придете к моему выводу.

Когда она замолчала, Фисенко проявил благоразумие и не подкинул в огонь спора ехидной фразы. Гранин распорядился:

— Изымаем подставку с ножами. Зовите понятых.

Теперь он созрел для беседы с домработницей, пошел искать ее, но столкнулся с женщиной в коридоре. Она тут же отчиталась:

— Везде посмотрела, нет ножей.

— Понятно, — сказал Гранин. — Скажите, а жена, дети у Джагупова есть?

— А как же! Только всех их он прогнал.

— Так-таки всех? Интересно, за что?

— А какая радость от сварливой и страшненькой бабы? Чем он обязан ей? Ничем. Это она обязана была его холить и не замечать, что он погуливает от нее. Да куда ж тебе — птица! Фырчала тут, пока ему не осточертела.

Что примечательно, домработница на стороне Джагупова в таком деликатном вопросе, как семейная жизнь, омраченная изменами. Гранину казалось, женщина всегда держит сторону женщины из солидарности, но при этом, как показывает практика, женщины мало сочувствуют друг другу.

— Не любите вы жену Джагупова, — констатировал он.

— Она мне не родня, чтобы любить ее, — отбрила женщина.

— А Джагупова вы…

— Уважала, — подсказала нужное слово домработница. — Человек он был нормальный, не корчил из себя князя, платил вовремя. Я уберу — он мне тут же наличность выдаст. Не то что некоторые.

— Некоторые — это жена Джагупова?

— Она тоже. А его детки! При папе слаще меда, без него хамло. Вот уж обрадуются смерти отца. Несчастный человек был, царство ему небесное.

— Вы сказали, Джагупов погуливал… У него были женщины?

Домработница посмотрела на Гранина, как на последнего идиота, которого пора занести в красную книгу.

— Мужчины его не интересовали.

— А какие женщины его интересовали?

— Да разные. Они ж сами лезли к нему, чего ж отказываться-то?

— Кого-нибудь из его любовниц вы знаете?

— Я только убираюсь, мне его девки не нужны. Вы в телефоне посмотрите, там должны быть имена.

Она неплохо соображала, впрочем, кто сказал, что в деревнях живут безмозглые люди? Это предубеждения городских жителей, и Гранин недооценил ее, а тетка уловила закамуфлированное вежливостью высокомерие, обиделась и выставила щит. Что ж, ему минус.

— Что-нибудь пропало? — осведомился он.

— Кейса нет. Кейс он оставлял либо в прихожей, либо в кабинете. Нигде нет кейса. И портсигар… Портсигар из золота в кабинете лежал… в верхнем ящике стола. Он там леденцы держал, курить бросил, леденцы вместо сигарет… Может, деньги забрали, я не знаю…

В гостиной от трупа осталось одно мокрое (в прямом смысле) место, очерченное мелом, запачканное невысохшей кровью. Джагупова увезли. Гранин распорядился, чтобы опросили соседей, вдруг кто-нибудь что-нибудь да видел. Выйдя на улицу, он оглянулся. Красивый дом. И за высо-оким забором.

— М-да, дом для поросеночка должен быть крепостью.

О, вот и первые капли… Крупные. Тяжелые. Гранин зашагал к машине, рассуждая про себя, что человек не умеет ценить этот мир, который гораздо богаче, чем большой сарай с поддельными фресками. Сзади подошла Ирина, он не оглянулся, а просто почувствовал, как, наверное, медиум, что это она, и спросил:

— Хочешь мне что-то сказать?

— Не найдено двух ножей. Их забрал убийца.

— То есть будут еще два трупа?

— Вы умеете считать, Иван Николаевич.

Ну и нахалка! Что она себе позволяет! Гранин обернулся и… передумал отчитывать Иришу, вышедшую за рамки уставных отношений. Он рассмеялся, так как вздернутый нос и дерзкий взгляд показались ему детским выпадом, оттого смешным, особенно если учесть, что Ирочка не цветочки выращивает, а трупы расчленяет. Рассмеялся, открыл дверцу автомобиля и рукой махнул: мол, запрыгивай! Она-то успела очутиться в салоне до того, как разверзлись хляби небесные, а он, пока бежал к месту водителя, изрядно вымок.

9

— Городские старушки почти все странные, — успокаивала Карина, у нее, действительно, терапевтический тембр. — Они здесь какие-то… выдуманные, что ли. Особенно одинокие, эти живут в замкнутом и фантастическом мирке, а когда обзаводятся живностью — людям вокруг хоть караул кричи. Да и питомцам несладко от безграничной любви.

Цыганка Аза на Багамах здорово подпортила нервную систему, Славе пришлось выстраивать научную базу, доказывая, что Маркиза скоро банально сдохнет от ожирения, если не посадить ее на диету. Но старушенция из его речей вычленила еще пять заболеваний и требовала вылечить кошку.

— Ммм, — застонал Калинин, — я думал, убью бабулю. Карина…

И пауза… Карина вскинула длинные ресницы, черные без туши и загнутые кверху, под которыми блестели знойные глаза Шахерезады. Она полностью во вкусе Славы — в меру полнотелая, пышногрудая, темноволосая, с восточным колоритом. Карина — не современные девчонки, интерес которых сосредоточен на толщине портмоне избранника, а в мозгах черная дыра, нет-нет, она эрудированная, умеет вести диалог. Калинин давно намеревался приударить за ней (нет-нет, намерения его самые серьезные), однако трусливо пятился назад при первой же смелой попытке, потому что из двух мужчин в этом гуманном ветеринарном заведении она должна предпочесть… не его, конечно.

— Что? — спросила Карина, не дождавшись остальной фразы.

Оба пили чай в ее царстве — в аптеке, где еле-еле поместились шкафчики с лекарствами, узкий столик и совсем лишние два стула, а людям даже постоять негде, если только сразу не сесть на стулья. Карина в трех ипостасях числилась: аптекой заведовала, обязанности медсестры исполняла, ассистировала во время операций. Ах, да! Еще не отказывалась от работы секретарши, не брезговала и шваброй во время очередного запоя уборщицы — все это за одну зарплату.

Редко случалось, когда пациентов не приводили, сегодня выдался именно такой день, не считая цыганки Азы с Маркизой. После подобных клиентов нужно сразу закрывать клинику и отправляться на релаксацию к психологу. Видно, хозяев зверушек распугал дождь. Первый августовский дождь — предвестник осени, мощный, уже не летний, хотя и не холодный, но нагоняющий тоску, когда хочется чего-то незаурядного и вместе с тем несбыточного.

— Наверное, никто не придет, — произнес Слава и посмотрел на часы, будто ему срочно куда-то надо.

— Спешишь? — спросила Карина.

К его досаде, она стала собирать чашки! Карина поняла, что ее общество ему наскучило. На самом деле все не так, Славу устраивали посиделки под ритмичную дробь дождя, чай с шоколадом и отсутствие четвероногих пациентов с их сдвинутыми по фазе хозяевами. Но что же это — сейчас они закроют клинику, разойдутся… И вдруг сам не ожидал от себя:

— Поехали ко мне? Я скачал всего Хичкока, можно проследить этапы становления мастера…

— У него страшные фильмы…

— А я про что! Одному смотреть… э… страшно. Поехали?

— Ладно, поехали.

Так просто согласилась? Обрадовавшись, Слава подскочил и умудрился в этой непередаваемой тесноте свалить стул. Ну, а там, где кино, там не лишним будет и вино. По дороге он купил бутылку красного вина, шампанского (женщины любят газировку), всяких закусок с пирожными. Доехали без приключений.

Приключения начались, когда поднялись на второй этаж и Слава открыл дверь квартиры. Откуда ни возьмись — налетели три парня. Как выяснилось позже, они поджидали Славу, втолкнули его вместе с Кариной в квартиру и…

Марина извелась, дожидаясь, когда проклятый ливень истощится и можно будет отправиться на электричку, но дождь только ослабевал, после чего пускался с новой силой. С другой стороны, ее никто не гнал из дома Джагупова. Она прислушивалась к переговорам полиции, кое-что удавалось услышать, но не понимала ровным счетом ничего из обрывков фраз и профессионального сленга. Однако ей не пришлось ехать на электричке, домой ее доставили благодушно настроенные полицейские, изменив представление Марины о полиции.

В квартиру она вошла уставшая, как заезженная кляча, Ася была дома, из ее комнаты доносилась музыка… не музыка, а вынос мозга: бн-бн-бн-бн… Разговор с дочерью Марина отложила — не имелось на это сил. Нет, сейчас ванная с пушистой пеной, десять минут кайфа, а потом пытка: разговорчики. Когда наступило «потом», Марина приготовила на скорую руку легкий перекус и открыла дверь в комнату Аси: