Вилы - Алексей Иванов

Через десять лет компанейщики заполучили медные поля Каргалы и задумались о заводах. Строгий губернатор Неплюев поставил условие: хотите иметь завод – верните в казну убыток от кириловской затеи. И компанейщики, вздыхая, купили закопчённые руины. А свой завод построили совсем в другом месте: на речке Тор, на полпути от Оренбурга к Уфе. Название же сохранили прежнее – Воскресенский.

Огромный комплекс воскресенского завода выехал на обрыв, словно могучий кирпичный бронепоезд. Корпуса завода построены в XIX веке, но их масштаб говорит о том, что и в пугачёвские времена здесь тоже было очень крупное предприятие

За пятнадцать лет компанейщики построили ещё четыре медных завода: Берсудский, Преображенский, Богоявленский и Верхоторский. С последним заводом они вернулись к первому – на речку Тор. В придачу к Верхотору и Воскресенке они возвели ещё два малых, вспомогательных предприятия. Так на Торе сложился комплекс из четырёх заводов, нанизанных на речку, словно бусины на нитку.

В ту эпоху все заводы, которые были в зоне досягаемости башкир, строились внутри укреплений: или бревенчатых острогов со стенами и башнями, или земляных «транжементов» с бастионами. Штурм завода для мятежников был такой же боевой операцией, как штурм крепости.

Заброшенный комплекс Воскресенского завода. XIX век

12 октября 1773 года Воскресенку захлестнула ревущая толпа рудокопов Каргалы. Привёл их крестьянин Кузьмин. Приписных лапотников на четырёх заводах Тора была целая армия, и они забунтовали вместе с рудокопами. Они с натугой закатили в телеги стволы уже отлитых пушек, чтобы увезти Пугачёву, а заводского управителя заперли в доме и сожгли живьём.

Григорий Туманов, конторщик Воскресенки, стал главным трибуном бунта. В своём воззвании Туманов потом скажет: «Конпанейщики завели премножество заводов и так крестьян работой утрудили, что и в сылках тово никогда не бывало, да и нет». Туманов станет командиром крепости Челяба, попадёт в плен и после бунта навсегда исчезнет в казахских степях.

Рабочих на заводах Тора тоже было немало. Поначалу они примкнули к мятежу приписных крестьян, но вскоре почуяли железную лапу бунта на своих выях. Пугачёв прислал на заводы речки Тор атамана Якова Антипова, который должен был наладить производство пушек «по своему попечению и благоискуству». Однако литьё пушек было уже государственной изменой. Такую вину перед государыней рабочие не искупили бы потом плетями или каторгой, за это следовала только одна кара – плаха.

Командовать «злодейским литьём» Антипов принудил мастера Василия Алимпиева. Литейщик отпирался, но казак дружески похлопал его по плечу: ничаво, брат, коли сразу не получится, казнить не буду, а попробуем вдругорядь. Алимпиев отлил Антипову одну медную мортиру – и её разорвало первым же выстрелом. Атаман в гневе перегнал мастера с Воскресенки на Верхотор, и там Алмпиев нехотя отлил ещё несколько пушек: их увезли под Оренбург, и все они раскололись при пальбе.

За саботаж казак кинул литейщика в «холодную», а лить пушки вызвал умельцев с мятежных Авзянских заводов. Алимпиев решил, что сидеть в тюрьме безопаснее, чем отливать пушки для разбойников. Но в апреле 1774 года на Воскресенский завод нагрянул сам Пугачёв. Мастер думал, что самозванец казнит его, а Емельян уходил от царских войск, и ему некогда было разбираться с саботажниками. Литейщик уцелел. Когда Пугачёв покинул Воскресенку, Алимпиев сбежал из-под стражи и сдался властям. До суда ему дозволили вернуться на свой завод.

Однако для Воскресенки с уходом Пугачёва война ещё не закончится. Летом 1774 года Пугачёв будет жечь заводы и деревни далеко на севере, на Каме и Волге, а рядом с Воскресенкой, на пристани Стерлитамак, башкирские полковники начнут собирать всадников для похода на Уфу. Воскресенка окажется у бунтовщиков занозой в боку.

Разорванная выстрелом мортира из музея города Верхнеуральск

Шесть дней будет греметь пальба у заводской крепости. Спасая завод, рабочие с бастионов будут стрелять по башкирам, своим недавним союзникам. Башкирская стрела на куртине «транжемента» пробьёт грудь литейщика Алимпиева, защитника крепости. Башкиры проломят оборону мастеровых, ворвутся на завод и обрушат плавильные печи. В рабство по башкирским аулам уйдут 2500 рабочих и крестьян Воскресенки.

Среди всех горных заводов Урала Воскресенский завод был первым бунтовщиком – и станет последней жертвой бунта.

Горнозаводский рейдер

Воскресенский завод породил двух вождей: крестьянского трибуна Григория Туманова и горнозаводского рейдера Ивана Грязнова. Рейдера в военном смысле, а не в криминальном.

Грязнов был купцом из Симбирска. Ему не повезло: он проторговался в пух и прах. Оставив дома семью, он подался за удачей в Башкирию, но и здесь тоже не пофартило. Толстосумы-компанейщики из милости приняли земляка приказчиком на свой Воскресенский завод. Иван Грязнов встретил пугачёвщину 48-летним лузером с бородой и плешью. В бунт и вскипела гневом его оскорблённая душа.

Едва с рудников Каргалы на заводы речки Тор нагрянули восставшие рудокопы, Грязнов воодушевился, быстро собрал на Воскресенке и Верхоторе отряд лиходеев и ринулся в свой первый рейд – по другим медным заводам компанейщиков. Мстить благодетелям за успех.

Крепость Табынск прикрывала Богоявленский завод, а крепость Зилаир – Преображенский. Но Грязнов взбунтовал заводских крестьян и бесстрашно взял заводы, а казачьи крепости, прижавшись к земле, отлежались за горами, не ввязываясь в драку. Первый рейд Грязнова переполошил все заводы в Башкирии. После пугачёвщины следователь Савва Маврин заключит, что приписные крестьяне, «как услышали жадную для них милость, сами, раззоряя многия помещиков своих заводы, явились к самозванцу и всё нужное, касающееся до артиллерии, привезли». Разбирая причины бунта, власть перевесит вину с себя-любимой на хозяев-кровопийц. Князь Голицын, спаситель Оренбурга, укажет в доношении: «жестокость, употребляемая заводчиками с крестьянами, возбудила их к ненависти против господ».

Восставшие крестьяне, овладевая ненавистными заводами, гасили огонь в печах, сжигали конторы, грузили в телеги пушки и везли их под Оренбург, где Пугачёв щедро ляпал печатью по листам указов, производя вожаков в полковники. От лапотных полковников Емельян и узнал о неистовом рейдере Грязнове и послал письмо мятежному конторщику Туманову на Воскресенку.

Устроив разгром на Богоявленском и Преображенском заводах, Грязнов отправился назад на Воскресенку и по пути взял пристань Стерлитамак, откуда, теряя треуголки, сбежали в Уфу два секунд-майора. На пристани рейдера перехватил Григорий Туманов. Он сообщил Грязнову, что государь призывает его пред свои светлые очи в Бёрды. Грязнов поехал под Оренбург.

В Бёрдах Пётр Фёдорыч поцеловал Ивана Грязнова, одарил офицерским камзолом, почти новым, лишь маненько простреленным в грудях, и подчинил Чике, Ваньке Зарубину. С Чикой Грязнов отправился под Уфу. Дорога от Оренбурга до Уфы проходила через Воскресенку, и Грязнов забрал с собой конторщика Туманова, своего товарища, и своих мужиков-лиходеев.

Заводские крестьяне шли за Грязновым, потому что верили, будто Пугачёв – царь. Крестьяне – не казаки, они на службу не ездили, в столицах не бывали. В их представлении царь – тот же мужик, только ему больше дано: за один присест съедает поросёнка, парится в бане цельный день. А Пугачёв на аппетит и здоровье не жаловался. Начальство говорило, что Пугачёв – клеймёный вор, а Пугачёв в ответ на это снимал шапку и, хохоча, показывал народу лицо: чистое, без клейма. Значит, врёт начальство. А Грязнов говорит правду и зовёт к воле от заводов.

Однако под Уфой Грязнову особенного дела не нашлось, и в декабре Чика послал рейдера на Челябу. Вместе с Тумановым Грязнов вышел в свой второй рейд. Сатка, Златоуст и два Кыштымских завода были уже в смятении. Они ждали самозванца и остановили работу. Дымы не мутили небес, охваченных холодными вишнёвыми зорями. Грязнов по-хозяйски забирал на заводах пушки и казну, вешал приказчиков и уходил дальше.

Заброшенный корпус Преображенского завода. XIX век

Крепости Чебаркуль и Коелга, а с ними и Кундравинская слобода, пошумели и сдались Ивану Грязнову, вздёрнув офицеров на виселицах. Грязнов осадил крепость Челябу. Однако Челяба не хотела сдаваться. Чтобы не терять времени в осаде, рейдер Грязнов двинулся в свой третий рейд – на север, к Екатеринбургу, на заводы Щелкунской дороги. И третий рейд оказался бесславным.

На Щелкунской дороге

Дорога из Кыштымских заводов в Екатеринбург в старину называлась Щелкунской, потому что проходила мимо весёлого озера Щелкун. На этой дороге стоял – и ныне стоит – Сысертский завод, а неподалёку от него – Полевской и Северский заводы.