Дорога императора (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

Это они ещё не знают, кто я такой на самом деле. Кому расскажешь, не поверят. Прям шутка юмора.

Однако, над данным вопросом я всерьёз призадумался. Оружие, откровенно говоря, было жалко, но прикинув и так и сяк, подумал, что и оружием поделиться тоже следует. К тмоу же, это снимет вопрос о хранении излишков.

— Что ж, — ответил я. — Десяток — другой винтовок, думаю, мы выделить сможем, — ответил я, окинув глазами присутствующих. — У нас не убудет, оружия сейчас вдоволь, а соседей укрепить — почему бы и нет? Но боеприпасов много не дадим. Скажем, если штук по пятнадцать-двадцать на ствол, то вполне достаточно. Серьёзного сражения крестьяне все равно не выдержат, а для спокойного боя им вполне хватит. Конечно, если не примутся в белый свет палить.

Селяне запереглядывались. Раздался одобрительный гул. Пан Стась согласно покивал.

— Да, мы и так им большое отложение делаем, причём за так. Удочку мы им дадим, а рыбу, то есть, боеприпасы пускай уж сами добывают. Немцев ещё много, есть где разжиться.

Его слова снова поддержал согласный гул голосов.

Да уж, — подумал я, — боеприпасы вообще всегда самое больное место. Кто-то считает, что если имеется оружие, то ухватил бога за бороду. Фигня. Имеются боеприпасы — можно придумать, из чего стрелять, а ствол без патронов, он как дубина.

А я тем временем продолжил:

— А вот пулемётов ни одного не отдадим. У нас их всего два. Поэтому что отдай пулемёт, что не отдавай — толку никакого. Огневая точка с двумя пулемётами — это серьёзная боевая единица. А отдавать соседям и разделять — дело не совсем благодарное. И толку я в этом не вижу. Да и опять же, боеприпасов не так много. Плюс, пан Стась, — я посмотрел на гетмана, — нам бы среди ваших земляков найти двух старых солдат, что умеют обращаться с пулемётами, пускай даже ветеранов. Думаю, старый конь борозды не испортит. Думаю, среди вас должны найтись люди с боевым опытом. Думаю, с Первой мировой должен был кто-то остаться.

— Где же нам таких достать-то? — развёл руками пан Стась.

— Ну как где. Вон ваш подрывник какие классные мины смог сделать, — парировал я. — Думаю, он ещё и не то сможет. Жаль, конечно, что у вас оружейника нет и все повреждённые пулемёты мы уже не восстановим. Да, и миномёты безнадёжно испорчены, но хоть что-то есть.

— А ты что же не справишься с починкой поломанного оружия? — спросил Гетман.

Спросил он это ради порядка, отчего-то я это сразу почувствовал. И так понятно, что я не специалист. Собрать одну винтовку из трех поломанных еще можно, но коли у двух пулеметов погнуты стволы, то проще их выбросить, чем возиться. А уж минометы с треснувшими стволами… Может, кто и сумеет починить, но не я. А искать специалиста среди деревенских… Думаю, если бы такой был, он бы уже давно был на моём месте.

Кстати, остались боеприпасы к минометам. Но что с них толку? Не швыряться же минами в немцев, из пращи, например. Правда, на эти мины старый подрывник сразу же наложил лапы. Я хотел было повозмущаться, но потом передумал. Что я сам-то с ними буду делать, без миномёта? А он, что-нибудь да сотворит.. Хотя, если честно, я абсолютно не знаю, что он с ними будет делать. Как интересно, эти мины смогут послужить без миномёта? Но это ладно. Мне их не солить. Главное, чтобы этот умелец ножовкой по металлу снаряды не пилил. А там, думаю, опыт у него есть, что-нибудь выдумает. Если сможет ещё наделать противопехотных мин, почему нет? Глядишь, ещё пару обозов встретим, помешаем немцам грабить польское имущество.

Единственное, что меня смущало во всей этой благотворительности, что пан гетман себя рассекретит. Ведь шило в мешке не утаишь. Глупо будет надеяться, что деревенские не раструбят, что у пана Стася вдруг появилось много посевного зерна и боевого оружия, аккурат после того, как подобный немецкий обоз посевным зерном и сопровождением немецких солдат был буквально истреблён, а всё имущество разграблено.

Хотя, как я уже говорил, шило в мешке действительно не утаишь. Ведь лошадей и подводы для этой операции жители деревни Дрязги одалживали у своих же соседей. Да ещё и рассчитались за эти самые подводы тем же самым зерном. Так что, теперь вся крестьянская округа знает. А если даже не знает, то догадывается. По крайней мере, уверен, что новости о подорванном немецком обозе уже разлетелись по округе. Остаётся только надеяться, что об этом немцы не узнают. Хотя и на это тоже надеяться глупо. Если у пана Стася среди немцев есть информаторы, то и у немцев обязательно сыщутся информаторы среди деревенских. Немцы умеют обзаводиться агентурой. И было бы нелепо считать, что среди поляков такой агентуры нет.

Как бы беды не случилось, а то операция была рисковая и смелая. И немцы могут серьёзно насторожиться.

Кстати, я до сих пор удивляюсь, что немцы не пожаловали к нам с «ответным визитов». Почему, интересно? Да, у них сейчас и своих проблем хватает. И, быть может, на фоне всего, что происходит сейчас в Германии, обоз с посевным зерном и почти рота погибших солдат немецкую верхушку не заинтересует? Хотелось бы в это верить. Но держать уши востро всё же стоит. Надо будет об этом с паном Стасем поговорить. По крайней мере, предпринять какие-то меры предосторожности на случай карательной акции от немцев.

После того, как обсудили обстановку и судьбу трофеев, принялись обсуждать то, как проходил бой и как перепугались немцы при виде доблестных польских рыцарей. И пускай эти рыцари даже брони не имели, а что уж говорить о рыцарских мечах и верных конях. Всё охотничьи ружья да старые винтовки.

Обсуждали то, как лихо привели план в действие, не забыв упомянуть о том, кто этот план разработал. О том, как немцы потеряли бдительность, и как я умело повёл в бой доблестных поляков.

Причём, как ни странно, пан Стась, несмотря на частичную утрату власти, хвалил мою доблесть больше всех, и мое умелое командование. О том, как я в рукопашную свалил едва ли не добрую половину немцев. Как не испугался. И что он несколько раз видел, как мне пуля прямо в грудь влетала, да так и пролетала мимо или попросту от груди отскакивала. Потому что настоящего молодца никакая пуля не возьмёт.

Часть мужиков, которые были с нами в том бою, радостно галдели и поддерживали Стася. Другая же часть похохатывала, хлопала пана Стася, как искусного рассказчика. А потом и меня, мол, как я ловко в их коллектив влился, что даже пан гетман про меня такие басни сочиняет. А я, если честно, даже и не знаю, действительно это басни или нет.

После упомянули о том, что я ещё и лекарским талантом обладаю. Ведь четверых раненых на ноги поставил, да так, что они теперь на своих ногах ходят и вполне себе способны работать. Может, ещё и не бегают, но за два дня после тяжелейших ранений такого ни один самый учёный доктор не сможет сделать. А прошло-то ведь всего два дня.

Похвалили меня, похвалили, пора бы и честь знать. Пан Стась принялся призывать селян к порядку.

— Ну всё, ребята, полно. Будет вам распаляться. Надо расходиться. Завтра трудовой день. Навоза много. К полям уже почти всё привезли. Надо теперь землю удобрять. Зерна много. Надо готовиться к посевной.

— Дело, говоришь, пан Стась, — поддержал какой-то старик. — А то скоро солнце припекать начнёт.

— Да, — поддержал его ещё один старый поляк, лихо подкрутив усы. — Скоро лёд с рек сойдёт, земля прогреваться начнёт. Давайте, мужики, и вправду расходиться. Утро вечера мудренее. А поутру в труде так и вовсе только светлые мысли приходят.

Все двинулись к выходу. Один из мужиков, нагнав меня, похлопал по плечу и вручил мне корзиночку.

— Пан Алесь, жена велела передать вам на ужин. Ты её брата вылечил. Она теперь, говорит, в неоплатном долгу перед тобой. Брата своего очень уж любит. А ты его на ноги поставил. Считай, семью его от голодной семьи спас.

Я кивнул, даже не думая отказываться или скромничать, а пожал в ответ мужику лопатоподобную руку. Какой здоровяк! Интересно, был ли он с нами в атаке? Не припомню его лица. Такой богатырь, думаю, и сам бы вторую половину немцев перебил, оставив пана Стася без работы.