«Пятая колонна» Российской империи. От масонов до революционеров - Валерий Шамбаров

Но затем развернулась подготовка к новой атаке на Россию, которая неожиданно быстро для своих врагов оправилась от потрясений, снова набирала силу. В конце 1911 г. США под давлением своих банкиров денонсировали русско-американский торговый договор 1832 г., а в 1912 г. в Нью-Йорке состоялся международный сионистский съезд. Отнюдь не тайный, проходивший открыто и торжественно. Ход его широко освещался прессой — в частности, газета «Нью-Йорк Сан» оповестила, что на съезде была поставлена задача «поставить Россию на колени». Для этого был создан специальный фонд, в деле приняли участие Яков Шифф, его компаньоны из второго по величине банка США «Кун и Лоеб», присоединились Ротшильды, Варбурги, директор лондонского банка «Джойнт Сток» Мильнер и др.

В том же 1912 г. американские финансовые круги провели на пост президента США Вудро Вильсона — направлял и регулировал его политику ближайший «друг» и советник полковник Хаус (в результате его регулировок Вильсона стали за глаза называть «марионеткой Ротшильдов»). Ну а Германия в это же время резко активизировала приготовления к войне. Расширялись и реорганизовывались сети агентуры в нашей стране. Причем занимались этим не только специалисты военной разведки. Одним из руководителей германских спецслужб стал крупнейший гамбургский банкир Макс Варбург, под его патронажем заблаговременно, в 1912 г. в Стокгольме был создан «Ниа-банк» Олафа Ашберга, через который позже пойдут деньги большевикам…

Конечно же, не случайно в 1912 г. начался новый «подъем» у российских революционеров. Связи с «финансовым интернационалом» у них существовали, и можно даже выделить появление своеобразных «пар». Яков Свердлов — «полевой командир» в России, а его брат Вениамин — банкир в США. Лев Троцкий — революционер в эмиграции. А в России действует его дядя — Абрам Животовский, который за 12 лет из помощника провизора становится купцом первой гильдии, банкиром и мультимиллионером. Родственные отношения дядюшка и племянник между собой поддерживали, переписывались. Их родственниками являлись также Каменев, женатый на сестре Троцкого, Мартов. Еще одна «пара» — братья Менжинские. Один — большевик, другой — крупный банкир.

Мировая война создала благоприятную почву для разрушительных процессов. Германия и Австро-Венгрия бросили в атаки не только фронтовые армии, но и «пятые колонны» — шпионов, диверсантов, принялись поддерживать и финансировать революционеров, сепаратистов. Но и союзники вели себя коварно, постоянно норовили подставить. В прошлой главе мы уже рассказывали, что первый сокрушительный удар Россия получила именно от союзников! Получалось, что «друзья» и противники России действуют порознь, но в одном направлении. Кстати, давно уже известна история с «германским золотом» для большевиков, которое по поручению кайзеровского правительства поступало от Макса Варбурга, «отмывалось» через «Ниа-банк» Ашберга и переводилось в Россию. Но почему-то никто не задается вопросом: а откуда же у Германии могло быть «лишнее» золото? Она вела тяжелейшую войну на нескольких фронтах, закупала за рубежом сырье, продовольствие, помогала своим союзникам Турции, Болгарии, Австро-Венгрии. А революции — дело дорогое. На это были затрачены сотни миллионов.

К 1917 г. избыточные средства имелись только в одной стране, в США, которые получали огромный «навар» от поставок воюющим государствам и за время войны превратились из «мирового должника» в «мирового кредитора». А в Америке жили и действовали братья Макса Варбурга — Пол и Феликс. Они были компаньонами Шиффа и банка «Кун и Лоеб», причем Пол Варбург являлся вице-президентом Федеральной резервной системы США (по функциям — аналог Центробанка, но является не государственной структурой, а кольцом частных банков). Э. Саттон приводит доказательства, что в финансировании революции принимали также участие Морган и ряд других банкиров.

А в ее планировании и осуществлении важную роль сыграло окружение президента Вильсона. В том числе его «серый кардинал» Хаус. Он еще летом 1914 г. был озабочен раскладом сил в войне и докладывал Вильсону, что победа Антанты «будет означать европейское господство России». Но и победу Германии он считал крайне нежелательной для США. Отсюда напрашивался вывод — победить должна Антанта, но без России. Хаус задолго до Бжезинского высказывался, что «остальной мир будет жить спокойнее, если вместо огромной России в мире будут четыре России. Одна — Сибирь, а остальные — поделенная Европейская часть страны». Ну а летом 1916 г. он внушал президенту, что Америка должна будет вступить в войну, но только после свержения царя, чтобы сама война приобрела характер борьбы «мировой демократии» против «мирового абсолютизма». А ведь срок вступления США в войну оговаривался с державами Антанты заранее! Назначался на весну 1917 г.

К катастрофе России приложила руку не только Америка. Одним из единомышленников и ближайших сподвижников Хауса стал резидент британской разведки МИ-6 в США Вильям Вайсман (до войны — банкир и после войны станет банкиром, причем будет принят на фирму «Кун и Лоеб»). Через Вайсмана политика Хауса согласовывалась с верхушкой правительства Англии — Ллойд Джорджем, Бальфуром, Мильнером.

Тайные связи обнаруживают такие хитросплетения, что порой остается только руками развести. Так, дядя Троцкого Животовский являлся компаньоном Путилова, солидным акционером «Русско-Азиатского банка». Он находился в тесных контактах с Олафом Ашбергом, хозяином «отмывочного» «Ниа-банка», создал с ним совместную «Шведско-русско-азиатскую компанию». А деловым представителем Животовского в США был не кто иной, как Соломон Розенблюм, более известный под именем Сиднея Рейли. Бизнесмен и одновременно шпион, работавший на Вильяма Вайсмана. Офис, где Рейли вел деловые операции, находился в Нью-Йорке по адресу Бродвей-120. В одном кабинете с Рейли работал его компаньон, некий Александр Вайнштейн. Тоже приехавший из России, тоже связанный с британской разведкой — и устраивавший в Нью-Йорке сборища российских революционеров. А брат Александра, Григорий Вайнштейн, был владельцем газеты «Новый мир» — редактором которой по приезде в США стал Троцкий. В редакции газеты сотрудничали также Бухарин, Коллонтай, Урицкий, Володарский, Чудновский. Мало того, по указанному адресу, Бродвей-120, располагалась банковская контора Вениамина Свердлова, и они с Рейли были закадычными друзьями. Не слишком ли много «совпадений», как вы считаете?

Да и мимо такой фигуры, как Троцкий, британский резидент Вайсман пройти никак не мог. Столько общих знакомых! Вайсман разработал особый план «Управление штормом», согласно коему следовало влиять на события в России через «своих» людей. Позже в написанном им труде «Разведывательная и пропагандистская работа в России» Вайсман уклончиво укажет, что «один из наших американских агентов, очень известный интернациональный социалист… был сразу же принят большевиками и допущен на их собрания». По всем признакам под характеристики этого «интернационального социалиста» подходит только один человек — Лев Давидович.

Внутри России у американо-британской «закулисы» тоже было все схвачено. Ее эмиссаров хватало не только в Думе, но и в царском правительстве. Одним из таковых являлся министр финансов Барк, заключавший крайне невыгодные договоры о займах, которые требовалось «обеспечивать» отправкой в Англию русского золота (и не оно ли потом, после «отмывок» в Британии, США и Швеции, шло под маркой «германского» на финансирование большевиков?) Агентами чужеземных врагов России были также товарищ министра путей сообщения Ломоносов (в дни революции загнавший поезд Николая II вместо Царского Села к заговорщикам в Псков), министр внутренних дел Протопопов (клавший под сукно доклады полиции о заговоре и на три дня задержавший информацию царю о беспорядках в столице). В Февральской революции активно поучаствовали дипломаты и спецслужбы Англии и Франции. Заговорщики, готовившие переворот, были тесно связаны с послами этих держав Бьюкененом и Палеологом.

А при поддержке Барка 2 января 1917 г., буквально накануне революции, в Петрограде было впервые в России открыто отделение американского «Нейшнл Сити-банка». Причем первым клиентом стал заговорщик Терещенко, получивший кредит в 100 тыс. долларов (по нынешнему курсу — 3–4 млн долл). Исследователь русско-американских финансовых отношений С. Л. Ткаченко отмечает, что кредит в истории банковского дела был совершенно уникальным — без предварительных переговоров, без указания цели займа, обеспечения, условий погашения. Просто дали деньги, и все. Накануне грозных событий в Петрограде побывал и военный министр Англии банкир Мильнер. Имеются сведения, что он также привез весьма крупные суммы. В отель «Франция», где расположился Мильнер, наведывались все заговорщики — Львов, Гучков, Терещенко, Керенский. А. А. Гулевич приводит доказательства, что как раз после этого визита агенты британского посла Бьюкенена спровоцировали в Петрограде беспорядки.