Моя понимать - Константин Костинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Димка подумал было, что господин Шарль самонадеян, но тут вспомнил, как черный эльф Жозеф вышел из тюрьмы. Кто их знает, тех двух парней, какие там у них татуировки и на что они способны…
– Так что, господа, продолжаем двигаться в столицу, но при этом постоянно оглядываясь. А сейчас спать.
– Я не сплю, – подскочила Флоранс, потирая глаза. – Я не сплю.
Опять потянулась дорога. Тайные гвардейцы не торопились их догонять. По прикидкам Димки, они сначала должны были подождать новостей от морпехов, встретить и допросить бывшего пленника и рвануться следом. Несколько спокойных дней было… А столица уже не так далеко.
Возникла некоторая проблема с маскировкой Димки. Запасного доспеха для него не припасли, а тот, что был, сейчас больше походил на филигранное кружево. Пришлось отвинтить шлем от одного из големов (голый механизм, шестеренки и рычажки вместо лица пугали даже на свету), снять латные перчатки, надеть все это на Димку, а то, что осталось неодоспешенным, замотать в запасное полотнище, которым покрывали фургон, на манер савана. В итоге Димка стал походить на привидение старого рыцаря и разве что цепями не гремел.
Флоранс добралась-таки до Димкиных револьверов и даже попыталась выстрелить. Какое там, она и подняла-то один с трудом, а уж взвести курок не хватило силенок. Теперь она пытала Димку на предмет заказать ей в столице точно такой же, но поменьше.
Кэтти перебрала трофейный пулемет, приделала к нему пружинный механизм от их прежнего пулемета – в том кончились пули и выгорела магическая взрывчатка, и теперь Димка мог снова дать отпор врагу, буде таковой приключится.
Флоранс, кстати, перестала ревновать Димку к мышанке, потому что после пулемета та неожиданно сошлась с Джоном. Казалось бы, какая связь может быть между фанатичной девушкой-механиком и профессиональным убийцей, притворяющимся фокусником?
Изобретения, как ни странно.
На одной из остановок зашла речь о многофункциональном оружии. Димка тогда встрял в разговор и нарисовал на земле револьвер Лепажа, тот, у которого кастет в рукояти и выдвижной штык. Джон профессионально хмыкнул, а Кэтти загорелась и сказала, что она изобретала нечто подобное.
По ее описанию, пистолет был чем-то монструозным: в рукоять встроена чернильница и часы, сверху над стволом оборудован подсвечник и гнезда для перьев, под стволом – крепления для ножа и вилки… Эта штуковина, похоже, не делала только двух вещей: не варила кофе и не работала.
После этого рассказа Кэтти постоянно сидела вместе с Джоном на облучке, и они тихо обсуждали возможности тайного оружия. Банальные шпаги в трости и зонтике, похоже, были уже давно пройдены, и теперь следовало ожидать в ближайшем времени вспышки таинственных убийств с использованием последних разработок научной мысли…
Господин Шарль конфисковал у Кэтти коня-голема и разъезжал вдоль каравана.
Полустепь, на которую распространялась власть батьки Жака, закончилась, и потянулись поля, перемежаемые лесами. Дорога стала более-менее сносной и проходила теперь через вполне утоптанный проселок. Все чаще и чаще на пути попадались деревни. Конь-голем практически никому на глаза не попался (может быть, потому, что господин Шарль проезжал через деревни рысью), а вот Димка однажды напугал до визга деревенских детишек, собравшихся посмотреть на железную статую. И всего-то пошевелился…
На второй день после побоища у холмов наконец-то появились признаки того, что наши герои едут не просто по сельской местности, а по территории революционной власти.
Признаки разъезжали на конях и носили зеленые повязки на обеих руках.
Глава 16
Революционный отряд. Три хуманса, два эльфа, гном и саламандр. Одежда городская, за исключением, как с удовлетворением отметил Димка, котелков. Его шляпа входит в революционную моду.
На рукавах – зеленые повязки с нарисованными краской колосьями. Это что за символика?
– Кто такие? – рявкнул хуманс, видимо главный. По крайней мере, только у него на поясе висела шпага, остальные были вооружены ружьями.
– Циркачи, господин, – вежливо поклонился Шарль, локтем тихонько запихивая обратно в фургон высунувшуюся мордочку любопытной Кэтти.
– Нет господ, – буркнул главный. – И сеньоров нет. Теперь все товарищи… Что в фургоне?
– Живем мы тут, гостоварищ.
– А в том?
– Големы наши, игрушки механические.
– Големы? – В голосе хуманса явственно звучало детское любопытство. Остальные зеленоповязочники тоже оживились и поспрыгивали с коней. Дети…
– Господин товарищ, – окликнул командира, уже сунувшегося было в фургон, Шарль. – Как вас называть?
Тот с досадой слез на землю, приосанился и сообщил:
– Командир продовольственного отряда Революционного правительства Этой страны Жак Гризье!
Продотрядовцы. Хлеб, что ли, собирают по деревням? Ну да, ну да… В стране неурожай, соответственно, хлеба на всех не хватает. В таких условиях крестьяне хлеб всегда прячут, спекулянты, соответственно, взвинчивают цены, в городах – голод, и по селам отправляются продотрядовцы… Только что-то их мало и телег не видно…
По дороге к фургону командир продотряда застопорился у лошади-голема, оглядел ее, потыкал пальцем, пробормотал: «Ишь ты», но особого изумления не выказал.
Видимо, революция настолько все взбаламутила и поменяла, что народ отвыкает удивляться. Ну подумаешь, железный конь.
Тут командир Жак все-таки забрался в фургон, и Димка прикинулся неподвижной статуей. Сразу же зачесался нос.
– Ишь ты… – Революционер сдвинул котелок на затылок. – И что, правда шевелятся?
– За просмотр мы берем пол-экю, господин товарищ. – Шарль продолжал играть свою роль сварливого старика. Хотя грим он нанести забыл и был сварливым мужчиной средних лет.
– Ты сначала покажи, как они работают, а то деньги возьмешь, а сам обманешь. И выглядят они у тебя как-то неестественно… Особенно вот этот.
Палец командира ткнул в сторону Димки.
– Больно уж здоровый… А этот чего такой страшный?
Командир переключился на того самого голема, с которого свинтили шлем для Димки. Этот голем действительно выглядел жутковато.
– Детям нравится, господин товарищ.
– А ну пошевели его.
Господин Шарль щелкнул пальцами.
– А чего он не двигается? – тут же поинтересовался командир. Остальные революционеры не влезли в фургон и толпились снаружи, заглядывая в темные внутренности повозки.
– А он от щелчков не двигается. Это я помощницу подзываю.
Кэтти юркнула в фургон, ввинтилась между мужчинами и щелкнула тумблерами на спине голема. Тот скрипнул, шевельнулся…
– Добрый день, господин!
Димка никогда не видел, как движется механизм голема внутри доспехов. Оказалось – страшно. Какие-то рычажки резко раздвинулись в стороны и зашевелились, очень напоминая челюсти Хищника из одноименного фильма.
Командир шарахнулся и выпал из фургона. Прямо на любопытных подчиненных.
Если бы не это, может быть, все и обошлось. Но тут командир рассвирепел:
– Меня! Революционного! Покушаться!
Он медленно и немного картинно потянул шпагу из ножен, глядя свирепым, как он думал, взглядом на господина Шарля.
Шпагу не нужно тянуть, это, в конце концов, не кошка. Тем более если не имеешь привычки с ней обращаться. В итоге клинок застрял в ножнах, и командир Жак взбеленился окончательно.
Он зарычал, чуть ли не пуская слюну. Флоранс, сидевшая в другом фургоне и явно подсматривавшая через дырочку в тенте, ойкнула, но Димка не беспокоился. Там, где рядом находится фокусник Джон, у революционеров нет шансов. Да и Димка с легкостью снес бы всех продотрядовцев двумя выстрелами из своих наганов через открытый проем фургона.
Ничего делать не пришлось.
Жак бросился к господину Шарлю, намереваясь схватить его за грудки… И уткнулся носом в белый лоскут шелковой ткани.
– Это что? – запинаясь, спросил он.
– Это, – наигранная сварливость господина Шарля превратилась в ненаигранную ярость, – мандат от товарища Речника об оказании содействия предъявителю всеми революционными войсками и органами власти.
Продотрядовцы невольно вытянулись и выстроились в шеренгу, вдоль которой и зашагал господин Шарль, размахивая мандатом и продолжая распекать:
– Я еду через всю страну, окруженный врагами, наконец прибываю на территорию революционной власти… И что я нахожу? Самоуправство, пьянство и мародерство!
Два последних обвинения были напраслиной, но продотрядовцы молчали, яростно сопя.
– Ваша фамилия?
– Жак Гризье, э… товарищ…
– Называйте меня товарищ Блан.
– Товарищ Блан, у нас предписание… Задерживать подозрительных лиц…
– Вы еще скажите, что собирались меня задержать! О вашем поведении, товарищ Гризье, будет доложено…
– Может, не надо?
– Что значит «не надо»?! Вы позорите революцию и товарища Речника!