Скромность и тщеславие - Элен Бронтэ

Во время танца Лорен почти не говорила с Прайветтом, ее партнер словно потерял дар речи, и его молчание оказалось приятным контрастом после болтовни виконта. «Кажется, он смущен, — подумала Лорен и мягко улыбнулась. — А с Уинни он болтал вполне непринужденно. Интересно, каково его положение и планы на будущее?»

Когда Лорен вновь оказалась возле миссис Гамильтон, там уже был мистер Монк. При взгляде на мистера Прайветта он чуть опустил кончики губ в презрительной полуулыбке, но вполне любезно ответил на приветствие, когда мистер Коллпер представил джентльменов друг другу.

Уинифред пригласил на танец еще один из соседей Гамильтонов, и Монк воспользовался этим, чтобы предложить мисс Эванс прогуляться по холлу, где было не так душно.

Некоторое время мистер Монк занимал Лорен насмешливыми высказываниями в адрес леди, не знающих чувства меры в своем желании одеваться по последней моде, и джентльменов, несомненно, почитающих себя центром светского круга.

«Ричард Крейтон тоже подшучивал над своими знакомыми, но делал это скорее добродушно, чем язвительно, — некстати вспомнила Лорен об одном джентльмене. — Но Сайлас Монк забавен, он ни разу не повторился, поистине, его фантазия неистощима!»

Мистер Монк наконец устал от пустой болтовни. В зале зазвучала мелодия следующего танца, но джентльмен не спешил расставаться со своей собеседницей. Будто бы случайно он увлек мисс Эванс в коридор, ведущий к обширной библиотеке, и остановился в оконной нише в самом конце прохода.

Лорен слишком поздно поняла, что попала в ловушку. В этом уединенном месте говорить можно было только о чувствах, и мистер Монк не собирался терять времени даром.

— Мисс Эванс, боюсь, у меня не хватит сил ждать до послезавтра! Мне кажется, кто-то из этих напыщенных родовитых джентльменов вот-вот похитит ваше сердце!

Настойчивость поклонника льстила самолюбию Лорен. Только что она танцевала с двумя мужчинами, один из которых показался ей крайне неприятным, а другой — милым, но несколько простоватым. По сравнению с ними, а также еще с несколькими джентльменами из тех, на кого ее кавалер указал ей в холле, Сайлас Монк представлялся девушке человеком, более других подходящим к представлениям о будущем избраннике.

«Если бы когда-нибудь я вернулась в пансион миссис Пентон, я бы рассказала девочкам, как быстро разбиваются мечты о благородных рыцарях и их прекрасных замках, — подумала юная леди. — Либо рыцари вовсе не благородны, либо у них нет замков, и они стремятся найти принцессу с состоянием в пятьдесят тысяч фунтов, а в итоге удовольствуются десятью».

Но мистер Монк ждал, и ей пришлось ответить.

— Если этому суждено случиться, значит, так оно и будет. — Лорен кокетливо посмотрела на кавалера из-под длинных ресниц. — С вами ведь может произойти то же самое, здесь столько красивых леди!

— Со мной? О нет! — Пылкость джентльмена заставила девушку тревожно оглянуться по сторонам. К счастью, рядом с ними никого не было. — Я не склонен к непостоянству, мисс Эванс.

— Думаю, вы отчасти покривили душой, мистер Монк, — Лорен не могла не уколоть его, хотя бы слегка.

— У вас есть основания считать меня ветреником? — Кажется, он и вправду был оскорблен.

— Именно так, сэр. Когда мы с вами познакомились, вы ухаживали за моей лучшей подругой, — пожалуй, пора было напомнить ему об Уинифред.

Мистер Монк, кажется, несколько растерялся, но очень быстро взял себя в руки.

— Мисс Эванс, Гамильтоны были едва ли не первой семьей, которой меня представили в Лондоне. Доброта и радушие миссис Гамильтон позволили мне не чувствовать себя одиноким в чужом городе. А мисс Гамильтон сразу же приняла меня в круг своих друзей, ее легкий, веселый нрав не может не вызвать отклик даже в самом очерствевшем сердце. Я ни на минуту не мог подумать, что мое дружеское расположение к ней может быть истолковано как-то иначе…

Монк замолк, являя собой воплощенное достоинство, а Лорен попыталась понять, насколько он искренен. Она хотела бы верить, но не могла. Поведение Монка было гораздо ближе к тому, что в свете называют ухаживанием. Галантность ни к чему между друзьями, а он был именно галантен и обходителен. Скорее уж Лорен могла поверить в то, что он увлекся Уинифред или ее приданым, но не настолько, чтобы назвать это увлечение подлинным чувством. Появление красивой подруги мисс Гамильтон позволило Сайласу Монку осознать, как мимолетно было его чувство к мисс Уинифред, и обратить свои помыслы в сторону мисс Эванс. Отчего бы ему не сказать все, как есть?

— Полагаю, родственники Уинифред толковали вашу любезность наилучшим для себя образом, — медленно сказала она. — Разве вас стали бы принимать запросто, как члена семьи, не будь ваше поведение таким… обнадеживающим?

— В доме, где есть дочери на выданье, холостяка принимают радушно, я всегда был в этом уверен, — возразил джентльмен. — Если чувства мисс Гамильтон ко мне превосходят обычную дружескую привязанность, я буду всю жизнь корить себя за неосторожность, но мое сердце отдано не ей…

— Вы слишком много говорите о сердце, — не сдержала смешка Лорен.

— Это только доказывает, что оно у меня есть. В отличие от вас, — Монк не остался в долгу.

— Пожалуй, нам пора вернуться в зал, пока Уинифред или мистер Коллпер не отыскали нас здесь, — холодно ответила юная леди.

— Вы ведь простите меня за эту невольную дерзость? — тут же раскаялся ее собеседник. — Если б у вас были хоть какие-нибудь чувства ко мне, вы не были бы так жестоки…

Лорен глубоко вздохнула. Она была еще так молода, но ее мечты о любви, лелеемые с самого детства, уже столько раз оказывались повергнуты в прах корыстолюбивыми родительницами ее поклонников…

Ухаживания мистера Монка и его горячие признания заставляли Лорен трепетать от страха пережить очередное разочарование, хотя здравый смысл, присущий ей, несмотря на юный возраст, подсказывал, что у Монка не может быть других мотивов, кроме как искреннего желания видеть ее своей супругой. Ее незначительное приданое служило защитой от охотников за состоянием, а заподозрить мистера Монка в дурных намерениях девушка не могла, ведь он собирался просить у Джона Эванса ее руки!

— Хорошо, я прощаю, что вы обвинили меня в бессердечии, — сказала она вслух. — А теперь, прошу вас, вернемся в зал. Встретимся через два дня, как и договаривались, и, может быть, вы поверите в то, что и у меня есть сердце, которое способно страдать…

Последние слова она пробормотала едва слышно, но лицо Сайласа Монка просияло. Он поцеловал своей даме руку и повел девушку в бальную залу, более не пытаясь удержать ее в этом укромном уголке.