Дело с телом - Марина Серова

Черт побери, а внутренняя-то форточка закрыта! И я осталась стоять на карнизе. Конечно, второй этаж — не слишком большая высота, но приятного все равно мало. Тем более что перецеплять веревку — занятие достаточно проблематичное.

Я осторожно поползла по карнизу. Конечно, если упаду, не расшибусь. Но все равно могу заработать пару синяков. А зачем это мне надо?

Наконец мне повезло. В одном окне форточка была лишь прикрыта, но не закрыта на щеколду. А значит, проблемы мои сводятся к минимуму. Что касается окна, открыть его не потребовало особых усилий. И вот я оказалась в темном холле. Прежде всего — веревка. Не стоит оставлять ее висящей. Мало ли по улицам бродит любопытных прохожих, жаждущих заглянуть в темные окна! А белый синтетический трос чуть не светится во мраке. Нужно отыскать то окно и отцепить веревку. Обратно я и без нее смогу спуститься.

Так, прикинем. По стене я ползла налево. Значит, теперь надо идти направо. И я пошла по коридору.

Наконец и эту проблему я решила, правда, пришлось вскрывать чью-то дверь, где мне совершенно ничего не было нужно, и только после этого я смогла спокойно подняться на третий этаж.

Бесшумно скользя по полу, я подошла к кабинету редактора. Дверь его не была для меня особым препятствием — отмычки всегда под рукой. Конечно, если меня здесь застанут — неприятностей не избежать. С другой стороны, на то я и лучший детектив города Тарасова, чтобы меня никто не заставал…

Я вошла в кабинет директора и зажгла маленький фонарик — включать электричество было бы легкомысленно, если не сказать больше.

Сначала я подошла к столу редактора и осторожно просмотрела бумаги в ящиках стола. Ничего нужного мне там не было. Обычная документация, рекламные проспекты, два-три замусоленных «Плейбоя» и потрепанный томик Пушкина с закладками на нескольких страницах, а также сломанная ручка, несколько неподточенных карандашей, пачка из-под «Кэмела» с единственной сигаретой внутри и зажигалка с вензелем.

После осмотра я включила директорский компьютер, осторожно отвернув его от полуприкрытого жалюзи окна, чтобы не отсвечивал. Просмотрев директории, я поняла, что здесь информации об интересующем меня проекте также нет.

Оглядевшись, я заметила сейф — обычный тяжелый металлический ящик с врезным замком. От пожара такой сейф убережет, а от взломщика, даже неопытного, вряд ли.

И выудив из сумки связку отмычек, я приступила к работе. Минут через пять дверца открылась с тихим, еле слышным лязгом.

На верхней полке лежали пачки денег — негусто для процветающей редакции, надо сказать. А на нижней — единственная папка, тонкая и хлипкая. Я осторожно открыла ее и просмотрела бумаги. Сфотографировала листы на всякий случай — могла же я что-то упустить при предварительном осмотре, — после чего аккуратно положила папку на место и закрыла сейф.

Проверив, все ли на своих местах, и прислушавшись, я вышла из редакторского кабинета и осторожно спустилась на второй этаж. Выскользнув в окно, я прикрыла его снаружи, чтобы не бросалось в глаза, и спрыгнула на асфальт. Дошла до машины и поехала домой.

Теперь кое-что прояснилось.

Итак, проект касался разоблачения политических деятелей, а прежде всего — Константина Львовича Шалимова. Ну это не новость, я и сама прекрасно уяснила сей факт из клюжевских материалов. Занимались раскопками три человека — Валентин Арсеньевич Клюжев, уже знакомый мне язвительный Глеб Евгеньевич Ломов и человек, чье имя мне ровным счетом ничего не говорило, — Эдуард Ефимович Гуренко.

Тот самый Эд, с которым бурно общался Ломов. Любопытная ситуация, однако. Значит, эта парочка делит шкуру неубитого медведя. Каждый хочет по-своему распорядиться информацией. Может быть, я и ошибаюсь…

Значит, информацию на политика собирали три члена редакции. Но хранилась она лишь у одного из них, два других теперь, как говорится, остались с носом.

Да, еще один момент. Так заботившая меня командировка и впрямь, как я и догадывалась, была необходима этим троим. Она тоже касалась разоблачительного проекта, но, по всей видимости, дела со столицей мог вести только Клюжев. Поэтому после его смерти необходимость в командировке и отпала.

Зато для меня теперь возникла необходимость проверить политика и его окружение.

Сегодня я уже ничего не успею сделать, поэтому могу спокойно улечься спать.

Глава 9

Проснувшись с утра и выпив кофе, я покурила и стала собираться. В окружение политика отправляться следовало с продуманной легендой. Мои милицейские корочки в этом случае совершенно бесполезны — у Шалимова наверняка достаточно внимательные секьюрити и так просто меня не пропустят. Представлюсь журналистом. Но главное оружие женщины — привлекательность. Красивая журналистка имеет гораздо больше шансов проникнуть в окружение политика.

Я надела костюм приглушенно-изумрудного цвета, достаточно дорогой и эффектный. Оттененные тканью, мои глаза были похожи на изумруды. А короткая, но в меру, юбка прекрасно подчеркивала длину моих стройных ножек.

Туфли на не слишком высоких каблуках завершили мой туалет. Несколько штрихов макияжа совершенно преобразили мой облик — вместо частного детектива, лучшего, как говорят, в Тарасове, перед зеркалом стояла процветающая журналистка, жаждущая пообщаться с политиком.

Повесив на шею фотоаппарат, я сунула в сумку диктофон и положила в косметичку несколько «жучков». Надеюсь, мне удастся нашпиговать ими кабинет господина Шалимова.

Я стремительно подошла к дверям правительственного здания и потянула на себя ручку. Дверь распахнулась. Ко мне сразу же ринулся секьюрити в строгом костюме и с каменной физиономией. И я, вспомнив народную мудрость, что лучшая защита — нападение, лучезарно улыбнулась:

— Здравствуйте, я внештатный корреспондент газеты «Местное время» и хотела бы поговорить с господином Шалимовым.

— У вас существует договоренность? — осведомился охранник, сурово глядя на меня и с подозрением разглядывая мое журналистское удостоверение, доставшееся как-то по случаю.

Я задумалась на мгновение, после чего решительно выпалила:

— Нет, мы не договаривались о встрече. Но думаю, господин Шалимов не будет против разговора со мной. Мы хотим опубликовать серию статей о политической жизни нашего города, и интервью господина Шалимова планировалось разместить в следующем номере. Полагаю, эта публикация положительно скажется на рейтинге Константина Львовича.

Охранник задумчиво посмотрел на меня, кивнул и тяжело вздохнул:

— Я спрошу у господина Шалимова, хочет ли он с вами встретиться. Одну минуту подождите, пожалуйста.

— Хорошо, конечно, — улыбнулась я своей самой очаровательной улыбкой и присела в кресло в холле. Охранник отошел к стене, выудил из недр кармана сотовый и что-то сказал. Слов я разобрать не смогла — слишком далеко сидела. Но, судя по выражению лица охранника, он с искренним недоумением описывал сверхнаглую журналистку. Я терпеливо ожидала.

Константин Львович Шалимов сидел за широким черным столом и задумчиво перелистывал бумаги.

— Константин Львович, — вежливо заглянула в офис секретарша Лидия Максимовна, сорокалетняя дама, напрочь лишенная привлекательности. — Вас хочет видеть журналистка из газеты «Местное время», Иванова Татьяна Александровна. Сказать, что вы заняты?

Шалимов задумался ненадолго. Что ж, популярность ему не помешает, а значит, можно встретиться с журналисткой.

— Нет, Лидия Максимовна, впустите ее. Я поговорю с ней.

Секретарша гордо выплыла из кабинета.

— Поднимитесь на второй этаж, — предложил мне охранник. — Константин Львович согласен встретиться с вами.

Поблагодарив его кивком, я уверенно поднялась по лестнице и вошла в приемную. Цербер-секретарша посмотрела на меня с откровенным неодобрением, но сказала:

— Проходите в кабинет, господин Шалимов ждет вас.

Я величественно кивнула и прошла в обитую кожей дверь.

За столом гордо восседал пухлый мужчина со светлыми, явно редеющими волосами и небольшими голубыми глазками, остро смотревшими с загорелого лица. Константину Львовичу Шалимову было лет сорок или около того. И он с тщательно маскируемым интересом смотрел на меня.

— Здравствуйте, я Татьяна Иванова, журналист «Местного времени», — бойко представилась я. — Благодарю вас за то, что согласились побеседовать со мной.

— Присаживайтесь, — в улыбке Шалимова читалась снисходительность великого ума к нам, серым обывателям.

Я села и спросила:

— Вы не будете против, если я воспользуюсь диктофоном?

— Пожалуйста, — согласился Шалимов.

Я достала из сумки диктофон и включила его. Пленка мерно зажужжала. Мой взгляд скользил по комнате в поисках наилучшего места для «жучков». Но один из них просто необходимо разместить в телефонной трубке.