Это же Пэтти! - Джин Уэбстер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однажды в субботу, сразу после весенних каникул, Пэтти разрешили позавтракать в городе с «дядей Бобби». Дядей он был только по этикету, но Пэтти не сообщила Вдовушке о том, что «титул» принадлежал ему не по праву родства. Ей слишком хорошо было известно, чем все это обернется. Пойти на ленч с дядюшкой было вполне прилично, но сделать это даже с самым старым и лысым другом семьи было совершенно неприлично.
Когда в сумерках «катафалк» вернулся со станции вместе с Мадмуазель и городской публикой, Розали Пэттон ждала их приезда под крытым навесом. Она отвела Пэтти в сторонку и шепнула ей на ухо.
– Произошло самое ужасное!
– Что? – спросила Пэтти.
– ООС. Все открылось!
– Не может быть! – ошеломленно воскликнула Пэтти.
– Да! Иди сюда.
Розали затащила ее в пустую гардеробную и закрыла дверь.
– То есть, они узнали его название и… все остальное? – спросила Пэтти, затаив дыхание.
– Не совсем все, но узнали бы, если б не Лорди. Она спасла нас в кои-то веки.
– Лорди нас спасла! – Ужас Пэтти мешался с недоверием. – Что ты имеешь в виду?
– Видишь ли, вчера Мэй ходила за покупками с мисс Уэдсворт – а ты знаешь, какая из Уэдди дуэнья. – Пэтти нетерпеливо кивнула. – Кто угодно может ее одурачить. И Мэй под самым ее носом начала флиртовать с продавцом газировки.
– О! – пылко произнесла Пэтти. – До чертиков противно!
– На самом деле, ей это было совершенно ни к чему. Она просто пыталась воплотить принципы ООС.
– По крайней мере, она могла бы выбрать кого-нибудь поприличнее!
– Ну, он вполне приличный. Он обручен с девицей, торгующей нижним бельем за прилавком в магазине Бладгуда, и он не собирался заигрывать с мелюзгой. Но ты же знаешь, как бывает настойчива Мэй Мертель, когда ей взбредет что-нибудь в голову. Бедный молодой человек просто не смог сдержаться. Он был так сконфужен, что не знал, что делает. Он налил Хестер Прингл половину шоколада, половину сарсапарели,[23] и она говорит, что это чертовски отвратительная смесь. Ее так тошнило, что за ужином она ничего не смогла съесть. И все это время Уэдди просто сидела, улыбалась в пространство и ничего не видела; но все девчонки видели, впрочем, как и аптекарь!
– Ах! – едва переводя дыхание вымолвила Пэтти.
– А сегодня утром мисс Салли пошла в аптеку, чтобы купить немного поташа для больного горла Хэрриет Глэдден, и он все ей рассказал.
– И что сделала мисс Салли? – спросила Пэтти слабым голосом.
– Сделала! Она вернулась в бешенстве, рассказала все Вдовушке, они вызвали Мэй Мертель и потом… – Розали закрыла глаза и задрожала.
– Ну, – нетерпеливо произнесла Пэтти. – Что произошло?
– Вдовушка впала в совершенное негодование! Она сказала Мэй, что она опозорила школу и что ее исключат. И она написала отцу Мэй телеграмму, чтобы он приехал и забрал ее. Потом она спросила Мэй, есть ли ей что сказать, и Мэй сказала, что она здесь ни при чем. Что ты и я виноваты не меньше ее, так как все мы состоим в обществе, но она не может о нем рассказывать, потому что дала слово.
– Тварь! – сказала Пэтти.
– А дальше послали за мной и стали задавать вопросы про ООС. Я пыталась молчать, но ты знаешь, какой взгляд у Вдовушки, когда она разгневана. Даже сфинкс не выдержал бы и рассказал все, что ему известно, а я никогда не изображала из себя сфинкса.
– Ну ладно, – проговорила Пэтти, собираясь с духом после потрясения. – И что они сказали, когда выслушали?
– Они не выслушали! Я как раз собиралась нарушить клятву и все рассказать, когда в комнату заглянула никто иная как Лорди. И она была просто великолепна! Она сказала, что все знает об ООС. Что это весьма замечательное заведение, и что она сама является его членом! Она сказала, что это подразделение Общества солнечного света и что Мэй вовсе не собиралась флиртовать с молодым человеком. Она просто хотела улыбаться и быть доброй ко всем, кого встречала, а он этим воспользовался. И Мэй сказала, да, все было именно так, и свалила всю вину на того бедного, невинного продавца газировки.
– Это в ее репертуаре, – кивнула Пэтти.
– И теперь Мэй на него ужасно зла за то, что из-за него она попала в неприятности. Она говорит, что он отвратительный, заносчивый мальчишка и что она не выпьет больше ни одного стакана газировки, пока будет учиться в «Святой Урсуле».
– А ей позволят остаться?
– Да. Вдовушка разорвала телеграмму. Но она назначила Мэй десять наказаний и заставила ее неделю ходить без десерта и выучить наизусть танатопсис.[24] И она больше никогда не сможет ходить за покупками в деревню. Когда ей понадобятся новые ленты для волос, или чулки или еще что-нибудь, она должна будет посылать за ними других девочек.
– А как Вдовушка поступит с нами?
– Никак, а ведь если бы не Лорди, нас троих исключили бы из школы.
– А я всегда терпеть не могла Лорди, – с раскаянием заметила Пэтти. – Ну, разве это не ужасно? Нельзя иметь вечных врагов. Как только подумаешь, что люди – форменные негодяи и начинаешь получать удовольствие оттого, что ненавидишь их, как совершенно неожиданно они оказываются симпатичными.
– Я ненавижу Мэй Мертель, – сказала Розали.
– Я тоже! – от всей души согласилась Пэтти.
– Я собираюсь покинуть ее ветхое общество.
– Я уже это сделала. – Пэтти бросила взгляд в зеркало. – И не покрылась веснушками и не окосела.
– Ты о чем? – уставилась на нее Розали. На минутку она забыла об ужасном свойстве клятвы.
– Я рассказала дяде Бобби.
– О Пэтти! Как ты могла?
– Я… я… то есть… – У Пэтти на мгновение появился сконфуженный вид. – Понимаешь, – призналась она, – я сама подумала, что было бы интересно попрактиковаться на ком-то, поэтому я… я… просто попробовала…
– И он…
Пэтти покачала головой.
– Это было крайне трудное дело. Он мне так ни капельки и не помог. А потом он заметил мой браслет и пожелал узнать, что такое ООС. И не успела я опомниться, как уже рассказывала ему!
– Что он сказал?
– Сначала он хохотал во все горло, потом стал ужасно серьезным и прочел мне длинную лекцию – на самом деле, очень впечатляющую – знаешь, вроде как в воскресной школе. И он забрал у меня браслет и положил себе в карман. Он сказал, что пришлет мне что-нибудь более красивое.
– Как ты думаешь, что это будет? – спросила Розали с интересом.
– Надеюсь, не кукла!
Спустя два дня с утренней почтой прибыл маленький сверток для мисс Пэтти Уайатт. Она вскрыла его под партой на уроке геометрии. Под ватной прослойкой обнаружился браслет из золотых колечек, который застегивался на висячий замочек в виде сердца. На обороте одной из визиток дяди Бобби было написано:
«Это твое сердце. Держи его на замке до тех пор, пока не появится парень, у которого есть ключ.»
Пэтти перехватила Розали, когда та поворачивала на урок французского, и с гордостью выставила браслет на ее личное обозрение.
Розали рассматривала его с сентиментальным интересом.
– Что он сделал с ключом? – поинтересовалась она.
– Мне кажется, – ответила Пэтти, – что он положил его в свой карман.
– Как это романтично!
– Звучит как будто романтично, – согласилась Пэтти с едва уловимым вздохом. – Но на деле это не так. Ему тридцать лет, и он уже начинает лысеть.
IX. Исправление Козочки Маккой
МИСС МАККОЙ из Техаса в течение трех лет подвергалась смягчающему влиянию школы имени Святой Урсулы, но без ощутимого результата. Она была самым упрямым маленьким сорванцом, который когда-либо принимался и содержался в стенах респектабельной школы-интерната.
Ее родители выбрали имя «Маргарита», когда объезжающий свой округ епископ совершал ежеквартальный обход рудника, где она родилась. Это имя по-прежнему употреблялось ее учителями, а также на письменных отчетах, отправляемых каждый месяц ее техасскому попечителю. Однако наиболее подходящим именем, которым наградили ее ковбои на ранчо, было «Козочка», и Козочкой она осталась в «Святой Урсуле», несмотря на увещевания расстроенных дежурных дам.
У Козочки было такое живописное детство, какое бывает разве что на страницах романа о Нике Картере.[25] У нее был предприимчивый отец, который ездил с рудника на рудник, наживая и проматывая целые состояния. Ее зубки прорезались с помощью покерной фишки, а молоко она пила из бокала для шампанского. Ее отец скончался – и довольно вовремя – когда его последнее состояние было в самом расцвете, и оставил свою маленькую дочь на попечение одного английского друга, жившего в Техасе. Следующие три беспокойных года своей жизни она провела на обширном животноводческом пастбище с «Попи» и еще три года – в тихих пределах «Святой Урсулы».
Попечитель сам привез ее и после серьезного совещания с Вдовушкой оставил с тем, чтобы ее характер вылепили в духе культуры восточных штатов. Однако до сих пор восточная культура не наложила на нее своего отпечатка. Если и имела место какая-то лепка, то глину замешивала сама Козочка.