История шрамов - Кая Север
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А он, блять, ИМЯ мое не помнит.
Мне казалось, я так не смотрела никогда даже на отчима. Про него-то я всегда знала, что он придурок. А вот в Альке разочаровалась только сейчас.
— Ванда, — тихо процедила я, стараясь прийти в норму и вести себя дальше абсолютно спокойно.
Мне разве что не хватало, как типичной истеричке, дверью номер хлопнуть напоследок. Но я сдержалась, зная, что любая моя реакция лишь даст Альку повод и дальше отыгрываться на мне за всю его никчемную жизнь. Нет, ну каков идиот…
Когда мы спустились вниз и сдали ключи, я больше не говорила ему ни слова. И в машине села на заднее сиденье, явно не собираясь с ним больше контактировать и говорить. В конце концов, мне тоже нужно поспать, и я собиралась воспользоваться этой прекрасной возможностью.
Вы не друзья, Ванда. Запомни это, черт побери. Никогда ими не будете. Он же прямо тебе об этом сказал.
9. Как мы делили кровать на двоих
Трасса US-180 — US-70
Форт-Стокман, Техас — Франклин, Аризона
Придорожный мотель
Мы довольно долго ехали молча. Я ожидаемо уснула, не осознавая до сего момента, как я сильно вымоталась. Впрочем, сон был жутко беспокойным, и я то и дело просыпалась. То от очередной кочки, потому что Альк гнал, как бешеный, то от ускользающих кошмаров, которые, благо, мне не запоминались.
Окончательно я проснулась лишь тогда, когда парень остановился на заправке. Но я не заговорила с ним и тогда, демонстративно отвернувшись к окну и натянув капюшон.
— Так и собираешься там в обиженную играть? — о, надо же, кто первым решил подать голос.
Меня слегка покоробило то, как он охарактеризовал мое поведение. Я не могла назвать то чувство, что росло во мне всю дорогу, словом "обида". Я не была обижена. Скорее, просто расстроена тем, что наконец увидела ясную картину того, как выгляжу в глазах Алька, до самого конца. Обижаться в этой ситуации надо было лишь на саму себя.
— Кажется, мы договорились, что я должна молчать, чтобы не бесить тебя, разве нет? — сказала я на удивление спокойно, выпрямляясь вместе с тем и садясь посередине так, чтобы иметь возможность выглядывать вперед между передних сидений. — Впрочем, если это намек, что ты соскучился по моей болтовне...
Я специально сказала последнее уже чуть более шутливым тоном и выдержала паузу, зная, что Альк отреагирует, и как он отреагирует. Но в одном он был прав, когда вообще обратился ко мне — напряжение между нами ничему не поможет. Как бы мы друг к другу не относились, нам еще долго времени придется провести только вдвоем. Можно хотя бы попытаться изобразить видимость приятельских отношений, чтобы поменьше бесить друг друга.
— Что за тупая бабская черта привязываться к именам и датам, — на удивление добродушно промурлыкал Альк, разворачиваясь ко мне и сверкая лукаво своим желтым взглядом в полутьме, — По поводу людских имён у меня такое же мнение, как и по поводу звёзд.
С этими словами он легонько щелкнул меня по носу. Совсем, как тогда, когда говорил о своей родной стране… И звезды упомянул. Может, и черт с ним, с именем? Если уж он помнит такие вещи, как наш мимолетный разговор возле того камня для пинков?
— Пересаживайся давай за руль. Буду учить тебя водить, раз уж ты ко мне в компаньоны попала, — все так же с усмешкой добавил Альк, выходя из машины.
Очаровательный мерзавец — подумала я о нем совершенно добродушно. Видимо, привык улыбаться вот так, когда облажается, поэтому и пользуется. Если конечно, вообще способен признать, что облажался.
Когда он сказал пересаживаться за руль, я сперва восприняла эту идею с воодушевлением, и потому чуть ли не вприпрыжку бросилась огибать машину и садиться за водительское кресло. Но когда я уже оказалась на месте, то несколько растерялась. Одно дело — когда Альк вырубился рядом, и ты вынужден это делать, совсем другое — когда он будет наблюдать и несомненно, постоянно критиковать.
У меня было время собраться с духом и убедить себя, что все в порядке. Отец учил меня в детстве, когда я была совсем мелкой. Настоящий отец, тот, чье лицо давным-давно стерлось из моей памяти. Все, что у меня от него осталось — это глаза и смутное ощущение горечи, когда мать, будь она неладна, сообщила мне, что он умер. Еще утром я сумела вытащить на свет давным-давно позабытые навыки, в совершенно бессознательном состоянии как-то довезя нас с Альком до мотеля. Уж сейчас-то, под его присмотром, я точно справлюсь.
Когда он, заправив тачку, вернулся и уверенно плюхнулся на сиденье сбоку, я постаралась улыбнуться, заправила растрепанные волосы за уши и после -- крепко обвила пальцами оплетку руля.
— Я знаю, как вести машину, — да уж, самое время попытаться убедить в этом всех присутствующих, ага, — Но все эти дороги, знаки, грузовики... Впрочем, трасса — не город, верно? Должно быть проще, — последнее я точно говорила самой себе, пытаясь окончательно успокоиться.
— Тебе главное не превышать скоростной режим и не вихлять на дороге, — пожал плечами Альк, после чего наклонился ко мне, заслоняя собой весь обзор. Я не сразу поняла, что он делает, а уже спустя пару мгновений поняла — пристегивает меня ремнем безопасности.
Мне пришлось аж невольно в кресло вжаться, когда Альк приблизился ко мне настолько, что я практически почувствовала его прикосновения даже через ткань. То ли это его запах, то ли тепло... Нет. Если бы я верила во что-то такое, то сказала бы, что это его энергетика. Меня буквально сшибло волной его какой-то непонятной энергии, отчего я и впала на мгновение в ступор. Было ощущение, что под черепной коробкой, словно под закрытыми веками, солнечные зайчики заплясали.
И я не знала, что чувствовать по этому поводу. Но, вероятно, скоро пожалею, что ввязалась в совместное путешествие с парнем, которого раньше вообще как парня не воспринимала, иначе шарахалась бы от него, как и от остальных.
— Погнали, — до чего он спокоен, черт возьми.
И до пугающего долго находится в хорошем расположении духа.
Сосредоточься, Ванда. Не хватало еще передачу или педали перепутать.
Стартовала
