Люди и ящеры - Алексей Барон

Хзюка беззвучно открывал и закрывал рот. Мартин наклонился к нему и крикнул:

– Что? Что с тобой?

– У тебя кровь... кровь из носа течет. Уохофаху Фахах!

– Это не страшно

Мартин оторвал от рубахи два лоскута и вставил их в ноздри.

– Залесай на спину, Хсюка, – прогнусавил он. Хзюка воодушевился.

– Нет. Сам пойду.

– А сможешь?

– С тобой – куда угодно. Уохофаху Фахах!

– Очень рад. Ну, поднимайся.

Покачиваясь, Хзюка встал, и они побрели дальше.

Сил оставалось все меньше, но и склон был уже не крутым. Наконец они достигли ясно различимой седловины между двумя вершинами.

– О Мартин! Смотри, там... знаки твоего... племени. -Где?

– Там... наверху.

Хзюка слабо махнул рукой. Мартин поднял голову и вытер со лба пот. Сбоку, на гладкой скальной стенке, красовались аршинные буквы:

«СВИРИСТЕЛ СТОЕРОСОВ БЫЛИ ЗДЕСЯ»

Под скалой, в закрытой от ветра нише стояла бутылка знаменитой муромской водки.

– Ну вот, – прохрипел Мартин. – Дошли, кажися. Он усадил Хзюку на камень.

– Что будем делать? – спросил ящер.

Мартин посмотрел назад. Там мела поземка. Хачичеев не было видно. Ни одного. Угомонились, рептилии. Только лавиной их и проймешь...

– Што путем телать? – вновь бормотал Хзюка. Быстро он охлаждался все же.

Мартин вынул кинжал и откупорил бутылку.

– Будем пробовать сейсс мягкотелых. Только осторожно. Хзюка хлебнул из горлышка, вытаращил глаза, хватанул

ртом снега, а потом сообщил: – Хугиссу! Это же не сейсс, а... У меня огонь в животе. Мартин зажмурился и сделал большой глоток.

– Да, это сильный сейсс. Ну что, согрелся?

– Хог! Сейсс холодный, а становится тепло.

Мартин посмотрел вперед. Снежная поверхность там явно шла под уклон. Это означало, что перевал Грор остался позади.

– Так и должно быть. Считай, что мы выжили, Хзюка. Ящер попытался встать, но не удержался и упал на четвереньки.

– Ты мне брат, Уохофаху Фахах, еэ. Уваж-жаю.

– Ну, еще бы, – серьезно сказал Мартин.

8. НОЧЬ И КОШМАРЫ

Весь первый этаж мельницы занимала одна большая комната. Она была скудно освещена тлеющими углями камина. Напротив камина располагалась лестница на второй этаж. Еще тут было несколько шкафов, кресло, стол и широкие лавки у стен. Пахло сушеными травами, сосновым дымком и еще чем-то – очень приятно, томно, волнующе.

Незнакомца уложили на лавку. Промеха водрузила на стол старинный фонарь.

– Убери тулуп, – распорядилась она. Иржи убрал.

– Ой, – сказала девушка. – Да ведь это же...

– Вижу, – недовольно сказала Промеха. – Помолчи. Она пощупала больному лоб, запястье, постучала костяшками пальцев по его груди.

– Пневмония? – спросила девушка.

– Двухсторонняя. Где ты его нашел, пастух?

– У Говоруна, на покосе Фомы

Промеха покачала головой.

– М-да. Через ледник босиком прошел. Ноги, конечно, обморожены. Ты его знаешь?

– Первый раз вижу. Не наш он, не деревенский.

– А чего тащил? Иржи разозлился.

– Я думал, вы добрая. Промеха усмехнулась.

– А ты парень непростой.

– О да, – подтвердила девушка.

– Я могу идти? – спросил Иржи.

– Горд, горд, – довольно сказала Промеха. – Весь в отца. Нет, Камея, воспитание воспитанием, а от генов не убежишь.

– Все же, мне кажется, вы преувеличиваете значение наследственности.

Иржи молча двинулся к двери. Ему не нравилось, когда о нем разговаривали как о постороннем предмете. Промеха усмехнулась.

– Постой, – сказала она ему в спину. – Ты ничего не хочешь спросить?

Иржи заколебался и повернулся.

– А можно?

Промеха неожиданно улыбнулась. Не усмехнулась, а именно улыбнулась.

– Теперь тебе многое можно. Заслужил.

– Вы знали моего отца?

– А как же. Очень даже хорошо.

– Он в самом деле был небесником?

– А тебе бы этого хотелось?

– Мне хотелось бы знать правду.

– Что ж, получай свою правду. Да, он был небесником. И продолжает оставаться, между прочим.

– Продолжает... – повторил Иржи. – Вы думаете, он жив?

– Конечно. Небесники умирают весьма неохотно

– А где он сейчас?

– Точно не знаю. Где-то в Схайссах.

– У ящеров? Да зачем же?

Больной на лавке раскашлялся. Промеха покачала головой.

– Потом расскажу, если время будет. Сейчас есть более срочные заботы. Садись-ка к камину, сохни и не мешай. Камея, неси простыню, одеяло и плесневин. Да, и бутылочку шериса прихвати.

– Сударыня, а где у вас вино хранится?

– Там, наверху, в буфете стоит.

– Одну минуту.

Девушка легко взбежала по темной лестнице. Иржи понял, что гостит у Промехи она не впервые.

Вернувшись, Камея поставила на стол рядом с фонарем блестящую металлическую коробочку, вынула из нее стеклянную трубку с поршнем и к ней присоединила иглу. Иржи вспомнил, что эта штучка называется шприцем.

– Сколько? – спросила Камея.

– Сколько, сколько, – проворчала Промеха. – Полную дозу, вот сколько.

– Пробу делать?

– Ни к чему. У них аллергии не бывает.

– Значит, он и в самом деле...

– Именно.

– Просто не верится. Столько ждали...

– А вот сейчас ждать не надо, – проворчала ведьма.

– Ой, простите.

Ничуть не смущаясь вида голой мужской ягодицы, Камея вонзила иглу. Потом налила чашу вина, высыпала туда какой-то порошок, тщательно перемешала.

Иржи помог перевернуть больного на спину. Тот с трудом проглотил микстуру и что-то пробормотал. Камея вопросительно посмотрела на Промеху.

– Столько старых слов, – задумчиво сказала та. – Он попросил добавки. Но пока хватит. Налей-ка лучше добру молодцу. Зовут его, кстати, Иржи, и он страшно любопытен. Что, не так?

– Так, – сказал Иржи и насупился.

– Я заметила, – сказала Камея.

– Скажи-ка, Иржи, и не страшно было ко мне идти? – спросила Промеха.

– А чего страшного? – небрежно спросил Иржи.

– Да я же ведьма.

– А это правда?

– Ну, смотря что понимать под этим словом. И ночь на дворе.

– Я темноты уже не боюсь, – уклонился Иржи. – Вырос.

– Знаю, – загадочно сказала Промеха.

Иржи почувствовал тревогу. Что еще она знает, интересно?

– А мне в самом деле нальют? – нахально спросил он.

– Да с удовольствием, – улыбнулась Камея, наполняя вторую чашу.

Она была стройной, темноволосой, с пухлыми губами и гордой шеей. Из ее рук Иржи выпил бы что угодно.

– Вы совсем продрогли, – заботливо сказала помощница ведьмы. – Садитесь же к огню.

Иржи пошевелил кочергой в камине. Затрещало полено, пламя вспыхнуло, темнота отступила в углы комнаты.

– Ой! – сказала Камея. – Что с вами?

– А что со мной?

– Да на вас кровь.

– Где? – удивился Иржи.

– Вот здесь, видите? – Она тронула его за плечо. Иржи заметил на рукаве рубашки бурые пятна.

– Вы ранены? – спросила Камея.

Он недоверчиво ощупал разные части тела.

– Да вроде нет. Наверное, это кровь Однорожки.

– А кто такая Однорожка?

– Корова бабки Каталины. Ее ящер убил. -Кто? – Ящер.

– Самый настоящий?

– Ну... весьма.

– Ой, – сказала Камея, – неужели отец прав?

– Ты не ошибся, мальчик? – спросила Промеха. – Где ты видел ящера?

– В лесу, что выше Замковой горы.

– Точно не померещилось? Иржи обиделся.

– Вот, – сказал он, выдергивая из полушубка стрелу, – это тоже померещилось?

– Стоп, – быстро сказала Промеха, – не трогай наконечника!

Обернув руку простыней, она взяла стрелу и поднесла ее к фонарю.

– Ящер за тобой гнался?

– Если бы у меня тоже был лук...

– Ну-ну, герой. Обижаться не на что. Запомни, боевые стрелы ящеров бывают отравленными. Тебе очень повезло. Видишь коричневую смолку?

Иржи наклонился. -Да.

– Вот это отрава и есть. В подсохшем виде.

– А что за яд? – спросила Камея.

– Тубокурарин.

– Ого. Ой. Промеха кивнула.

– Да. Вот такой вот огогой. Иржи, ящер был на драконе?

– Не приметил.

– Хм, дракона он не приметил. А ящеров сколько видел?

– Только одного.

– Странно. В одиночку они не ходят.

– Одного, знаете ли... тоже бывает достаточно.

– Еще как, – кивнула Промеха.

– Сударыня, – сказала Камея. – Что же я стою? Надо срочно ехать

– Куда? В лапы динозаврам? Сиди уж. Камея тут же вскочила.

– Боже мой! Я забыла запереть дверь.

– Тихо!

Промеха встала. Тут за стеной шумно вздохнули. Дверь приоткрылась. В ее проеме показалась рогатая головища. Иржи схватился за свой нож, но потом развеселился.

– Ладно, не бойтесь. Это всего лишь Рыжуха.

– Ох, – сказала Промеха уже с верхней ступеньки лестницы, – ну, пастух, теперь мы квиты.

– Вот не думал, что вы можете испугаться.

– Могу, могу. Даже не помню, как на лестницу-то занесло. Стыд и срам в моем возрасте! В деревне только не рассказывай.

Иржи улыбнулся.

– А все равно не поверят. Даже в то, что я к вам приходил.

– Смотря кто. Иоганн – человек без предрассудков. И кузнец ваш – тоже.