Хранитель чаек (СИ) - Разумовская Анастасия

Берси протянул ему вина, Ларан взял, отхлебнул. Ухмыльнулся от уха до уха:

— Кислое тинатинское в подмётки не годится! Согласен? Княжна, попробуешь?

Джия стояла несколько позади, почти за бочкой. Герцог шагнул к ней, отдал кружку, а затем опёрся о противоположный от крана край, наблюдая, как девушка принюхивается к вину. Княжна тоже глотнула. Очень сладкое. Почти приторное. Но ароматное. Лучше дышать, чем пить.

— Продаю кружку за бочку, король, — засмеялся Берси. — Ты мне должен.

— Нет уж. Неравноценно. Только если бочку на бочку, — улыбнулся Ларан.

Он вдруг выхватил саблю и рубанул по обратной стороне, расколов днище, а затем ударил по нему сапогом, вышибая внутрь

Джия вскрикнула. Отпрыгнула в сторону. И тотчас крепкие руки схватили её сзади.

Вино из бочки не полилось. Ларан наклонился, и вытащил оттуда… девушку. Хрупкую, стройную, в ярком цветастом наряде и тонких браслетах кандалов. Лицо её рдело от жара и пота, красавица тяжело дышала, задыхаясь.

Берси, схвативший Джию, приставив нож к её горлу.

— Сообразительный, — похвалил он сквозь зубы. — Меняемся, король? Что дашь мне за девушку?

— Оно того стоит, Берс? — лениво поинтересовался Ларан. — Девчонок много, сам понимаешь. А шкура у тебя одна. Одно дело — контрабанда, работорговля, пиратство — за это не вешают. Ну заплатишь штраф в казну. Делов-то. Другое дело — покушение на мою добычу. Тут можно и по досочке прогуляться.

Капитан оскалился. Осторожно провёл ножиком по шее княжны, и девушка почувствовала, как на коже набухла кровавая капля.

— Уверен, Ларан? Ты можешь строить из себя настоящего пирата, король, но ты слишком мягкосердечен. Это все знают. Так что, я режу ей горло? А потом сразимся, кто кого.

Джия посмотрела на Ларана и улыбнулась. Обида и гнев отступили. Близость смерти, как всегда, воодушевляла её. Она полностью расслабилась, позволяя телу превратиться в желе, как иногда делают маленькие дети.

— Да, Берси, да. Ты прав. У меня мягкое сердце, — вздохнул Ларан, отбросил перепуганную девушку за спину, уронил саблю на пол (она вонзилась в доску и задрожала) и продолжил проникновенно и печально: — Я слишком добр для этой жестокой жизни. Вот если бы на моём месте был дед… Но, увы… Или если бы у отца родился другой сын… Клянусь, я бы удалился в обитель милосердных дев и молился бы за этот грешный мир всю жизнь…

Берси расхохотался. Девушка позади Ларана упала на колени и закрыла лицо руками. Джия наоборот внимательно следила за лицом герцога.

— Хочешь расскажу, как я догадался, что у бочек два отделения и есть дополнительное днище посредине? Что для вина всего лишь полбочки, а другая предназначается для красоты и услады? — спросил герцог, улыбаясь, как если бы они оба сидели в кабаке и вели дружескую беседу.

— Ну, — капитан прищурился. — Ты же не надеешься заговорить мне зубы, Ларан? Это было бы наивно даже для тебя.

— Нет, конечно. Хочу похвастаться перед смертью. Ты ж не выпустишь меня отсюда, не так ли? Я ж понимаю: стоит меня зарезать, и династия пресечётся. А тогда кто угодно может заявить свои права на корону. В том числе и такой лихой капитан как ты.

Капитан сжал Джию крепче.

— Слишком много болтаешь, король…

— Ой, да ладно. Можно подумать, кто-то узнал что-то новое. Так вот, не поверишь, я увидел дырочки для вентиляции, Берс. И тогда я подумал: а зачем в винной бочке — дырочки? И зачем вину — вентиляция? Мысленно почесал затылок и подумал: «как же так…»

Джия отвернула лицо и скользнула вниз, обдирая кожу о лезвие ножа. Берси попытался перехватить её, но вдруг вздрогнул и отпустил, захрипев. Княжна свалилась кулем, затем вскочила, отпрянула и обернулась, сжимая в руке нож, выхваченный из голенища. Берси замер, согнувшись пополам и держась обеими руками слева от ключицы. Меж пальцев его торчала рукоять ножа. Мужчина мычал от боли, но не пытался вынуть клинок.

—… как же так, — продолжал Ларан холодно, — не может же Берси быть настолько идиотом.

Он стремительно подошёл к скорченной фигуре, рывком вытащил нож и одновременно отпихнул капитана ногой в живот. Тот упал, зажимая рану обеими руками и заорал.

— Но я ошибся, Берс, — улыбнулся герцог, вытирая нож о штаны. — С кем не бывает, да?

Он приставил к горлу поверженного саблю.

— В каких бочках находятся остальные пленники?

Капитан не ответил, продолжая рычать сквозь стиснутые зубы, и тогда герцог обернулся к пленнице, которая смотрела на всю эту сцену расширившимися от ужаса глазами из-под раздвинутых пальцев. Та продолжала молчать и дрожать. Ларан повторил вопрос на незнакомом для Джие языке. Женщина заплакала и испуганно принялась что-то лопотать.

— Джия, душа моя, ты сможешь разрубить дно у девяти бочек? — поинтересовался герцог. — Вот же гадёныш! — добавил печально. — Я надеялся, что хоть некоторые из них полны вином до краев, а не наполовину.

Глава 11

Гнев королевы

Четыре года назад королевский дворец на Запретном острове, разрезающем полноводную Шуггу на два рукава, был уничтожен. Столичный Шуг, названный в честь реки, навсегда запомнил тот день, когда невесть откуда взявшиеся кровавые всадники захватили город и предали его огню и мечу. Большая часть захватчиков вместе с ужасающим принцем Калфусом погибла в пламени пожарища, разом охватившего дворец. Оставшиеся в живых долго вспоминали грохот и чёрный дым, заслонивший небо. Шептались, что Чёрная колдунья — королева Леолия — победила кровавого принца с помощью чёрной магии. Это и воодушевляло и пугало людей. Приятно осознавать, что твоя королева самая могущественная, но…

Спустя время Леолия отстроила дворец заново, но не на Запретном острове. Тот так и остался скалиться в небо обгорелыми развалинами. Новая королевская резиденция расположилась на краю города, почти в самой Заповедной роще, где находился храм богине. Четыре спаянных башни с окнами-бойницами, изукрашенные резьбой трехэтажные корпуса, с колоннами, портиками и большими, арочными окнами — это было странное здание, в котором причудливо смешались черты замка и дворца. Сиреневый сад, фонтаны, тропинки, посыпанные мраморной крошкой, а вокруг — зубчатые грозные стены.

Зал, в котором королева собирала совет щитов, располагался в одной из четырёх восьмигранных башен. В него не вели окна. Малахитовые колонны поддерживали небесно-голубой свод в звёздах. Восьмигранный стол, восемь тронов для семи щитов и королевы. За каждым троном на стене — щит с гербом герцогства. В день совета он становился порталом, что значительно сокращало время в пути для хранителей.

Когда Ларан, умудрившийся опоздать почти на полчаса, шагнул, наконец, в зал, Леолия строго взглянула на него. Королева, как обычно, была в бархатном чёрном платье с высоким стоячим воротником. На тёмных волосах золотилась крохотная корона, а на груди сияло ожерелье из отполированных медвежьих камней.

Пять герцогов синхронно обернулись к вошедшему.

По правую руку от королевы сидел Эйдэрд, герцог и хранитель Медвежьего щита, а так же законный супруг Леолии. Место по левую пустовало. Справа от Эйда расположился Нэйос, полный, похожий на спящего кота, герцог Шёлкового щита. Его глазки утопали в круглых щёчках, пухлые пальчики мирно дремали, сцепленные в замок на столе. Далее находился трон Сеумаса, хранителя Горного щита. Тот успел отрастить бороду и теперь казался старше. Коротышка, похожий на сказочного гнома. Никаких шелков и бархата — только кожа и шерсть.

Рядом с пустым местом, знаменующим отсутствие Южного щита, пламенел костром рыжий Юдард, герцог и хранитель Золотого. Это был самый молодой из герцогов — ему исполнился лишь двадцать один год. Первый в своем роду, спаситель королевы, едва не отдавший за неё свою жизнь. Одни только члены совета знали, что происходил герцог из кровавых всадников, лютых и давних врагов Элэйсдэйра. Когда-то давно, когда Юдард был ребёнком, его спас Медвежий герцог и сделал своим оруженосцем.