В час, когда взойдет луна - Хидзирико Сэймэй

«Ты спятил, — сказал внутренний голос. — Его лучше пристрелить прямо сейчас и сжечь вместе с машиной».

Эней посмотрел на бывшего человека, который только что перевязал ему рану. Вспомнил, как тот, подняв забрало, целовал мертвую голову в губы — и понял, что сейчас не убьёт его. Не сможет.

В «Ниву» он бросил термопакет с часовым механизмом. Через полчаса она полыхнет факелом. Они с Ростбифом нарочно выбрали место посреди цеха, чтобы огонь никуда не перекинулся.

Варк даже сумел сам перебраться в «фолькс» — на ногах у него были высокие жесткие ботинки со шнуровкой, которые более или менее держали разбитые стопы. Это было хорошо, потому что Эней не знал, сможет ли в случае чего тащить непрошеного напарника.

Выруливая к окраинному мотелю, Эней видел, что на трассах уже полно дорожной милиции. План «Перехват» или, ещё хуже, «Блокада».

«Тормозок» был скопищем пенобетонных домиков — внизу гараж, наверху комнатка на двоих с ванной и туалетом. Загнав машину в гараж, Эней закрыл ворота и некоторое время раздумывал, тащить ли варка наверх. Грудь и плечо болели невыносимо, надо было наложить нормальную повязку, вколоть антибиотик из автоаптечки, и сделать это сам Эней никак не мог, а доверять варку…

Тем временем варк выбрался из машины, держась за стеночку, и тут же рухнул на колени. Шок прошел, и стоять он больше не мог. Со стонами и невнятными матюками он сорвал с головы шлем. В тусклом свете гаражной лампочки Эней увидел вполне приятное лицо, смутно знакомое по старым снимкам из ленты новостей, и собранные в хвостик на затылке белые волосы.

Эней не знал, сможет ли потом ещё раз спуститься вниз, поэтому вытащил из машины сумку с оружием, кинул в нее аптечку, повесил сумку на здоровое плечо и подошел к варку. Тот поднял голову и посмотрел на него снизу вверх. В темных глазах горели алые огоньки.

— Давай руку, — сказал Эней. — Наверху есть шторы.

Варк ухмыльнулся и попытался встать. Он был выше Энея, а весил примерно столько же. Втащить по узкой лестнице его удалось чудом.

Наверху в комнатке царил полумрак — плотные пыльные шторы были задёрнуты, наружные жалюзи опущены. И все равно варк кривился и щурился — а может, просто он так отвлекался от запаха крови. Перевязку сделали в ванной. Доверять варку Эней не стал бы никогда, а уж как тот относится к пистолету с глушителем, ему было тем более безразлично.

Сам варк тоже держался еле-еле: ноги распухали, причиняя с трудом переносимую боль. Высокие ботинки удержали щиколотку и голень, но вот мелкие кости стопы от удара просто разлетелись. Ботинки, на вид очень дорогие, пришлось срезать. Кусая воротник куртки, варк включил кран и вытянулся на кафеле, подставив ноги под струю ледяной воды — душ тут был даже без поддона, просто угол отгорожен занавеской, да сток в полу.

— Спать, — сказал он, еле ворочая языком. — Очень нужно. Здесь буду.

Эней выключил свет и оставил его в темной прохладной ванной.

Сейчас он мог просто прикончить варка — удар посеребренным ножом в сердце, потом отрезать голову, и тот ничего не ощутит в дневной летаргии. Но рука не поднималась. Удивляясь сам себе, Эней закрыл дверь. До сумерек он был в относительной безопасности. А вечером посмотрим. Это был нетипичный варк. Явно недавно инициированный и не прошедший подобающего обучения. Похоже, что-то человеческое в нем ещё оставалось. Стоило попробовать доставить его к Стаху на базу — ведь такого случая может больше не представиться.

Вечером варк выбрался из ванной. Переломы зажили бесследно, и был он чистенький, бодрый и вполне уже успокоившийся. Эней ему даже позавидовал. Сам он чувствовал себя не слишком хорошо: его слегка лихорадило, рана горела огнем, грудь вспухла и правая рука была абсолютно недееспособна.

— Нам нужны ботинки, — сказал он. — Футболка и куртка. Так что мы сейчас поедем и взломаем один секонд-хенд.

— Никаких «нас», стрелок. Поеду я, а ты лежи и набирайся сил. Где этот секонд?

Эней объяснил, где: на Соколе, ровно посередине между Победой, где была разгромленная квартира, и этим мотелем на Запорожском Шоссе, где Ростбиф устроил запасной опорный пункт.

— А потом в аптеку, — от себя прибавил варк. — И в какой-нибудь «Жуй-пей». Жрать-то надо, а?

Эней не хотел есть, но признал, что да, надо — хотя бы и через «не могу».

— Поедем вместе, — повторил он.

— А смысл? Боишься, что я смоюсь на твоей машине? Я и так смоюсь, если захочу, ты это сам понимаешь. Ну, пострадаешь ещё немного. Ну, потеряешь ещё ложки три крови. На кой тебе это надо? Лежи, дыши, приходи в себя. Я вернусь, вот увидишь. Я тебе обязан.

Варк, который признает, что чём-то обязан человеку? Что-то очень большое сдохло в лесу…

Эней попробовал встать с кровати, но варк уже исчез за дверью, а через четверть минуты машина выкатилась из гаража.

Эней обругал себя доверчивым идиотом и снова лег. В одном варк не ошибался — ему нужно было копить силы.

— Подумать только, до чего я опустился, — пробормотал Игорь, когда замок — совершенно несерьезный замок на двери в подвальный магазинчик — со щелчком поддался и дверь открылась.

Он брал богатые дома и банковские хранилища. Он разгадывал сложные многосоставные комбинации шифров. Он пауком пробирался среди пронизывающих коридоры лазерных лучей. И вот пожалуйста — он берет секонд-хенд… И для чего? Чтобы добыть ботинки взамен непоправимо изуродованных и ещё какие-то шмотки.

Что жизнь — театр абсурда, его не нужно было убеждать лишний раз. Они приехали с Миленой в Екатеринослав, потому что из всех крупных городов Восточной Европы он слыл самым сонным, закоснелым и зачуханным. Анус мунди. И в этой дыре Милену схватили на вторые сутки, схватили по-глупому: зашла в туалет, увидела там вкусную добычу — а поблизости оказалась баба из местной ночной спецуры, а Игоря — наоборот, не оказалось… как будто он не знал, что за три дня до полнолуния её даже поссать одну нельзя отпускать, так её начинает крючить…

Нет, хватит… иначе мысль снова забегает по привычному и обрыдлому кругу: «а вот если бы я сделал то-то…» Сосредоточимся на настоящем, — Игорь пошевелил пальцами босых ног. На ботинках.

Ботинки было жаль — удобные, привычные, они служили ему верой и правдой. Вряд ли тут можно найти что-то подобное.

Эту мысль Игорь поймал за хвостик — надо же, ещё утром собирался красиво помереть, а теперь оплакивает свои верные ботинки! Это, наверное, что-то вроде душевного наркоза — когда действительно глубокие переживания замораживаются, уходят в темный угол, а всякая ерунда помогает перекантоваться. И ещё этому террористу надо что-нибудь найти. Чёртов автоматчик словно встряхнул его за шкирку — жить опять захотелось, сразу и резко.