Людоеды из Цаво - Джон Паттерсон

Спустя некоторое время один из тех самых друзей, мистер С. Роусон, снова был у меня в Цаво, и мы сидели в сумерках на веранде моей хижины. Мне нужно было что-то из моей палатки, и я попросил своего индуса-чокидара Миану сходить и принести. Он ушёл в темноту, но я вернул его и сказал взять фонарь, чтобы не наступить на змею. Он взял фонарь и, добравшись до двери, которая была в дюжине ярдов, бешеным голосом закричал: «Ар, сахиб, бура санп хаи!» («О, хозяин, здесь большая змея!»)

«Где?» – спросил я.

«Здесь, возле кровати, – крикнул он. – Принесите ружьё, скорей».

Я схватил ружьё, которое всегда держал под рукой, и бросился к палатке. В свете фонаря я увидел большую красную змею семь футов длиной, которая лежала возле походной кровати и смотрела на меня. Я сразу же выстрелил, пуля перерезала её ровно напополам. Хвост остался на месте, но передняя часть, извиваясь, исчезла во мраке палатки. Кровавые пятна помогли нам выследить змею, и скоро мы нашли её под пологом палатки, готовую к бою. Она отчаянно бросилась на одного из подбежавших людей, но была убита на месте ударом по голове. Роусон схватил её и понёс к свету. Он придавил ей голову ногой и палкой раскрыл челюсти, как вдруг две идеально ровных ядовитых струи брызнули из её зубов. Индус-бабу (клерк), стоявший рядом, принял на себя весь яд. Бедняга был в такой панике, что за секунду сорвал с себя всю одежду до последнего клочка. Нас это очень насмешило, ведь мы знали, что хотя яд был опасен, он не мог причинить вреда, пока не попал в порез или открытую рану. Я так и не узнал название этой змеи, которая, как я уже сказал, была полностью красного, тёмно-кирпичного цвета. За всё время, что я был в Восточной Африке, я видел только ещё одну змею того же вида. Я наткнулся на неё однажды на охоте. Она, очевидно, очень испугалась, подняла голову и предупреждающе зашипела. Я тоже был ошеломлён её появлением и не думал стрелять, глядя, как она уползает в густой подлесок.

Глава XV

Неудачная охота на носорога

Хотя в джунглях вокруг Цаво была целая сеть носорожьих троп, я пока не сумел добыть ни одно из этих животных. Я даже толком и не пытался это сделать. Однажды я бродил в густых кустах в шести-семи милях от лагеря и заметил, что моё продвижение медленнее обычного из-за того, что я был вынужден тратить много времени, пробираясь через заросли на четвереньках. Поэтому я был рад неожиданно напасть на широкую, проторенную тропу, по которой я мог шагать с удобством, не сгибаясь. На тропе были свежие следы носорога, которые, казалось, были оставлены всего лишь час назад. Я пошёл по этим следам. Дорога была проложена по мелкому белому песку множеством проходящих тяжёлых животных. Я осторожно шёл вперёд и за каждым поворотом ожидал лицом к лицу встретиться с носорогом. Когда я немного прошёл по тропе, мне показалось, что я некотором расстоянии впереди вижу носорога, лежащего у подножья дерева. Осторожно приблизившись, я понял, что это всего лишь большая куча земли, которую поднял один из этих крупных животных, катавшийся по мягкой почве. Очевидно, что это было регулярно используемое место отдыха, поэтому я запомнил его, чтобы провести ночь на раскидистых ветках дерева.

На следующий день мы с Махиной отправились к этому месту. В сумерках мы примостились на безопасных, но неудобных ветках прямо над тропой. Мы не провели на ветке и часа, как, к нашему удовольствию, услышали громкий топот носорога, который шёл в нашу сторону. К сожалению, луна ещё не поднялась, поэтому у меня не было возможности видеть это приближающееся чудовище. Тем не менее, света было достаточно, чтобы увидеть носорога, когда он выйдет из кустов на небольшую поляну у подножия нашего дерева. Он неуклонно подходил всё ближе и ближе, и я направил винтовку в ту сторону, где он должен был появиться. Но, увы, именно в этот момент ветер сменил направление и подул от нас прямо по направлению к носорогу. Он немедленно учуял нас, издал мощное фырканье и затем, как бешеный, ринулся в кусты. Довольно долго мы слышали, как он сокрушает всё на своём пути. Наверное, он пробежал на большое расстояние, пока не опомнился после испуга и не перешёл на обычный, более медленный шаг. В любом случае, мы больше не видели и не слышали его. Мы понапрасну провели бессонную ночь на неудобных ветках.

Следующая попытка подстрелить носорога произошла спустя несколько месяцев, на берегах реки Сабаки и едва не увенчалась успехом. После полудня я вышел из Цаво вместе с Махиной, нашёл подходящее дерево в нескольких ярдах от реки со свежими следами под ним и решил тут же занять позицию на его ветвях. Махина предпочёл сесть так, чтобы можно было удобно вздремнуть. Он опёрся на развилку дерева немного ниже меня, но всё-таки в восьми или десяти футах от земли. Была тихая, спокойная ночь, какая может быть только в тропиках. Всё выглядело таинственно и прекрасно в ярком свете луны, пейзаж был похож на картинку в стереоскопе. Со своего места на ветках я увидел сначала водяного козла, идущего на водопой к реке, потом бушбока. Затем из кустов появился крошечный паа. После каждого шага он замирал на месте, грациозно подняв переднюю ногу. Он всё время осторожно и нервно оглядывался в поисках возможного врага. Наконец он в целости и невредимости достиг речного берега и склонился к воде. Потом я увидел шакала, который шёл по следам паа, даже не шелестя опавшей листвой в своём уверенном приближении к несчастной маленькой антилопе. Вдруг шакал встал, как вкопанный, а затем со всех ног умчался прочь. Я огляделся, чтобы найти причину этого поспешного бегства, и, к своему удивлению, увидел большого, очень красивого леопарда, бесшумно крадущегося к нашему дереву. Сначала я думал, что он выслеживает какое-то животное на земле под деревом, но скоро понял, что этот зверь намеревается напасть на Махину. Я не знаю, прыгнул бы леопард на моего спящего носильщика оружия, если бы я ничего не предпринял. Но я не собирался давать ему ни малейшего шанса, поэтому осторожно поднял винтовку и прицелился. Хотя я сделал это абсолютно бесшумно, он всё равно заметил – вероятно, ствол блеснул в лунном свете – и немедленно исчез в кустах прежде, чем я успел выстрелить. Я тут же разбудил Махину и приказал ему для безопасности перебираться повыше, ко мне.

Долгое время ничто не нарушало наш покой, но, наконец, на сцене появилась добыча, на которую я надеялся. Под нами было открытое пространство, заросшее слоновой травой, которое тянулось до берега реки, и сквозь него широкий поток сиял в лунном свете, как серебро. Вдруг без всякого предупреждения этот проход заполнился большой чёрной массой. Это из мелководья очень неторопливо выходил носорог. Он шёл медленным, тяжёлым шагом, соединяя неуклюжесть с определённой величественностью. Почти прямо под нами он остановился и стоял так, что мы его ясно видели. Это был мой шанс. Я внимательно прицелился в плечо и выстрелил. Огромное животное с невероятной скоростью закрутилось, как юла, после чего я опять выстрелил. В этот раз я ждал, что он упадёт. Но вместо этого я увидел, как он бросается в джунгли, и несколько минут слышал, как он крушит всё, словно паровой каток. Я чувствовал себя униженным, но утешился мыслью, что он не может далеко уйти из-за тяжёлой раны. Я подумал, что мог бы легко найти его, когда настанет утро. Махина, который был в диком восторге от «бурра джанвар» (большого животного), придерживался того же мнения. Поскольку больше не было причин хранить молчание, он стал рассказывать мне о разных необычных и забавных вещах, пока не наступил серый рассвет. Когда мы слезли с дерева, мы легко обнаружили след раненого носорога, хорошо заметный из-за пятен крови. Пару миль мы могли легко идти по нему. Но след становился всё незаметнее и незаметнее и наконец вовсе исчез, и мы бросили поиски. Вокруг была каменистая земля, и не было никакой возможности понять, по какому пути шла наша добыча. Я крайне сожалел, поскольку мне не хотелось оставлять его раненым. Но я ничего не мог поделать, поэтому мы отправились домой и прибыли в Цаво ближе к вечеру очень уставшие и разочарованные.