Жена для генерального - Мария Сергеевна Коваленко

Сложно было представить моих девочек, играющих в этой серой громадине. Даже моя неподготовленная для ребенка квартира выглядела комфортнее. Но залив с одной стороны и высокий забор с двумя постами охраны с другой внушали доверие.

– Это не год вдали друг от друга, – привел свой самый главный аргумент Штерн. – Как только Герасимова арестуют, можно будет вернуться к прежней схеме охраны.

Все еще до конца не веря, что моя эпопея с бывшим генподрядчиком может закончиться так быстро, я снова пролистал фотографии, представил нас всех вместе вдали от города и дел. А после кивнул.

– Добро. Только сообщи мне заранее, когда выдвигаться. Не хочу, чтобы твои люди снова собирали вещи в моей квартире.

Объяснять, что имею в виду, не пришлось. Прошлые сборы никому не доставили удовольствие. Исполнители еще долго смотрели на собственного босса как на монстра, и даже хорошая премия не сделала их счастливее.

– Я позвоню.

Как обычно, Дима не стал тратить время впустую. Телефон снова оказался у него в руках. А спустя минуту мы оба уже спускались на лифте вниз. Он к своей машине, а я к своей. 

Пожалуй, в топе событий, которые невозможно было предугадать, женское настроение занимало первое место. Никакой индекс Доу-Джонса или курс рубля не мог сравниться с ним в склонности к сюрпризам.  

Утром я оставлял в своей квартире удовлетворенную румяную женщину, которая старательно прятала глаза. А вечером встретил заплаканную незнакомку, которая уставилась на меня так, будто я призрак.

Мистика, блин! Магия перевоплощения по-женски.

– И в честь чего сырость?

Всю дорогу до дома я представлял, что уломаю свою девочку на первый поцелуй. Настоящий, без притворства. А теперь даже не знал, на какой кривой козе подъезжать к этой красноглазой красавице.

– Бадоев мне рассказал про убийство Карины и ваш со Штерном план, – осипшим голосом произнесла мышка.

Лучше бы она зарядила сковородкой по темечку. Было бы гуманнее. Я днями голову ломал, как рассказать, что с Кариной у нас ничего не было, и при этом скрыть ее смерть. Пугать боялся! А мой собственный начбез даже не запаривался никакой этикой. Выложил подноготную и спокойно поехал работать дальше.

– На всякий случай... – продолжила Аглая. – Он просил передать, что заявление об увольнении уже завтра будет на твоем столе.

– Конечно... – Я взъерошил волосы. – Разогнался он. Будет теперь до старости отрабатывать свою болтливость.

Планы на вечер, ради которых так спешил домой, накрылись медным тазом. Вместо поцелуев захотелось стиснуть мышку в объятиях и уже лично поклясться, что не было у меня никого. Ею дышал, дышу и, надеюсь, еще много лет буду дышать.

– Теперь ты знаешь обо всех моих тайнах, – медленно, боясь спугнуть, я подошел к Аглае поближе. – Ни одной загадки не осталось? – ласково провел по нежной щеке.

Кожа под пальцами оказалась горячей, словно у моей девочки был жар. Счастье Бадоева, что успел вовремя убраться из квартиры.

За эти красные глаза, за распухшие от слез нос и губы получил бы он у меня по полной. Не посмотрел бы на разницу в весовых категориях и подготовке. Пофиг, в какую отбивную превратился бы сам.

– Я еще так и не узнала, какого черта ты поперся в доноры, – с нервным смешком вырвалось у Аглаи, и она тут же спрятала от меня свое лицо в ладонях.

– Моя любопытная девочка. – Держаться больше не было сил. Ломая сопротивление, я притянул мышку к своей груди и крепко обнял. – Тебе обязательно находить все ответы сразу?

– Я чувствую себя так, словно меня пережевали и выплюнули. Так плохо... даже тело болит. Каждая мышца.

– Все пройдет. Обещаю. – Принялся гладить по спине, по плечам. Целовать виски и щеки. – Я теперь всегда буду рядом. С тобой и с Сашей. Без тайн и обманов.

– Не знаю... я не уверена, что снова смогу верить. – Аглая подняла на меня взгляд. – Я теперь сама не знаю, что чувствую. Ненавидеть и злиться было легче.

– Можешь и дальше оставаться моей злючкой.

В соседней комнате послышался плач Саши, незнакомый женский голос, а я влип в свою мышку каждой клеточкой. Прирос намертво. Нереально было отпустить. Невозможно удержаться от поцелуя или хотя бы одного вдоха на двоих. Жадного. Рваного. Без обещаний. С отчаянием вместо страсти.

– О, да! Злости так много! Ты даже не представляешь сколько! – Взгляд зеленых глаз остановился на моих губах. Розовый язык мелькнул на полных, похожих на дольки мандарина, половинках.

Она сама потянулась ко мне. Как ночью, но без игры в сон.

Закрыла глаза. Почти коснулась губ.

Но громкий женский голос с одной стороны и звонок телефона в моем кармане бессовестно испортили момент.

«Слушаю» и «Здравствуйте» раздалось практически в один момент.

«Слушаю» я сказал Штерну, а «Здравствуйте» произнесла невысокая пожилая женщина с моей малюткой на руках.

Следующую фразу мы тоже произнесли одновременно.

– Что случилось? – спросил я у Димы.

– А вживую он гораздо лучше! – разразилась комплиментом, как я понял, Лариса Аркадьевна.

– Всё закрутилось намного быстрее. Часть компромата у нас. Среди документов оказались договоры с «А-групп» и субподрядчиками. Там такие способы откатов! А суммы! Мой юрист нули считать устал. Не на каждом калькуляторе помещаются.

– Я завтра лично хочу присутствовать!

– Не сомневался. Предварительно высылать ничего не стану. Мало ли! Но прокурор будет нас ждать с самого утра. Аглае Дмитриевне с дочкой лучше не тянуть и прямо сейчас уехать за город. Охрану я уже отправил. Твой начбез лично вызвался заняться переездом, – без пауз раздалось в трубке.

– А Сашка наша... Ну, вылитая... Все, как я говорила! – пританцовывая вокруг меня,