Фиеста в Кала Фуэрте - Розамунд Пилчер

В окружении знакомых предметов, знакомых звуков и запахов Джорджу стало хорошо и спокойно. Теперь можно было подумать о предстоящем дне и попытаться решить неожиданно навалившиеся на него проблемы.

Первая проблема — Рудольфо. Ссора не заслуживала внимания: она была не первая и, по всей вероятности, не последняя, но шестьсот песет отдать следовало как можно скорее — Рудольфо человек небогатый. Ждать, покуда из барселонского банка переведут его собственные деньги, было рискованно. Задержки подобного рода случались и раньше — однажды Джордж не мог получить деньги целый месяц. Если же послать телеграмму в Селинин банк, деньги могут прийти в Сан-Антонио дня через три, от силы через четыре, и Рудольфо, когда об этом узнает, с радостью поселит Селину у себя; так и условности будут соблюдены, и утонченные чувства обитателей Кала Фуэрте не задеты.

Вторая проблема была связана с Франсис. Франсис, безусловно, ссудила бы шестьсот песет и оплатила обратный билет для Селины, если б Джордж заставил себя обратиться к ней с такой просьбой. Но говорить с Франсис о деньгах... Джорджу не хотелось этого делать ни ради Рудольфо, ни ради девочки, которая приехала в Кала Фуэрте искать отца: ведь расплачиваться с Франсис все равно пришлось бы ему самому.

Краем глаза Джордж заметил какое-то движение в Каса Барко; присмотревшись, он увидел на террасе Хуаниту, которая вешала на бельевую веревку красно-белое одеяло с тахты. Хуанита была в розовом платье и коричневом переднике; повесив одеяло, она зашла на секунду в дом, вернулась со щеткой и принялась сметать в кучу черепки от разбившихся ночью цветочных горшков.

Джорджу предстояло как-то объяснить Хуаните присутствие Селины в его кровати. Он всегда старательно избегал двусмысленных ситуаций и понятия не имел, какова может быть реакция Хуаниты. Обманывать ее ему не хотелось, но и терять не хотелось тоже — ни при каких обстоятельствах. Конечно, он мог сказать ей правду, но правда была настолько невероятной, что такая простая душа, как Хуанита, вряд ли сумеет правильно все понять. Напрашивался еще один вариант: сказать, что Селина — его родственница, приехавшая на денек и застрявшая в доме из-за грозы. После недолгих размышлений Джордж склонился к последнему — тем более, что это было больше похоже на правду. Выбросив за борт сигарету, он спустился в шлюпку и неторопливо поплыл к Каса Барко.

Хуанита на кухне кипятила в чайнике воду для кофе.

— Buenos dias, Juanita.

Она с улыбкой обернулась.

— Buenos dias, señor.

Джордж решил действовать напрямую.

— Ты не разбудила сеньориту, когда брала из колодца воду?

— Нет, сеньор, она спит, как дитя.

Джордж пристально поглядел на Хуаниту. В ее голосе слышались лирические нотки, глаза излучали нежность. Вот уж чего Джордж меньше всего ожидал! Он даже не успел рассказать историю о приехавшей его навестить кузине, а Хуанита уже растаяла... почему?

— Ты... поднималась наверх?

— Si, señor, я пошла взглянуть, не проснулась ли она. — И добавила с мягким упреком: — А почему вы мне никогда не говорили, что у вас есть дочь?

Джордж нащупал сзади спинку тахты и сел.

— Я тебе никогда не говорил? — тупо переспросил он.

— Нет, ни словечка. А тут утром, когда я проходила через Кала Фуэрте, Мария сказала, что дочь сеньора в Каса Барко... я ей не поверила. Но это правда.

Джордж прочистил горло и сказал с напускным равнодушием:

— Тебе сказала Мария. А Марии кто сказал?

— Томеу.

— Томеу?

— Si, señor. Таксист, с которым она приехала, полдня просидел у Рудольфо в баре. Он и сказал Розите — она там работает, — что привез в Каса Барко дочку сеньора Даера. Розита, когда пришла покупать стиральный порошок, сказала Томеу, а Томеу сказал Марии, а Мария сказала Хуаните.

— И всей остальной деревне, чтоб мне провалиться... — пробормотал Джордж по-английски и мысленно проклял Селину.

— Señor?

— Нет, ничего, Хуанита...

— Вы что, не рады, что к вам приехала дочка?

— Рад, конечно.

— Я не знала, что вы были женаты.

Джордж, секунду поколебавшись, сказал:

— Ее мать давно умерла.

Хуанита в отчаянии всплеснула руками.

— Ах, какое горе, сеньор! А кто же воспитывал сеньориту?

— Бабушка, — сказал Джордж, гадая, как далеко он зайдет в своих стараниях утаить правду. — Скажи, Хуанита... Рудольфо знает, что... что сеньорита — моя дочь?

— Я его не видела, сеньор.

Чайник вскипел, и Хуанита налила воду в глиняный кувшин, в котором он научил ее заваривать кофе. Запах был упоительный, но Джорджа ничего не радовало. Хуанита прикрыла кофейник крышкой и сказала:

— Она очень красивая, сеньор.

— Красивая? — переспросил Джордж с искренним удивлением.

— Конечно, красивая. — Хуанита вынесла поднос на террасу. — И нечего передо мной прикидываться.

Джордж сел завтракать. Апельсин, сладкий хлеб — ensamada — и целый кофейник кофе. Хуанита, неслышно ступая, ушла в дом, где, по-видимому, занялась уборкой. Потом вышла на террасу с тазом, полным каких-то вещей.

— Сеньорита вчера во время грозы насквозь промокла, и я сказал, чтобы она бросила одежду на пол в ванной.

— Si, señor, я ее там и нашла.

— Постарайся побыстрей привести все в порядок. Ей больше нечего надеть.

— Si, señor.

Пройдя мимо Джорджа, Хуанита спустилась по ступенькам в свою крохотную прачечную, где регулярно стирала простыни, носки и рубашки, кипятя воду в огромном баке и пользуясь куском мыла, который по своим размерам и твердости больше смахивал на кирпич.

Первым делом надо было поговорить с Рудольфо. Проходя через дом, Джордж поглядел на антресоли, но оттуда не доносилось ни звука. Мысленно проклиная свою гостью, но опять не решившись ее разбудить, он вышел наружу и — не дав себе труда открыть дверь гаража и вывести машину, — отправился в деревню пешком.

Вскоре он об этом горько пожалел. По пути в гостиницу «Кала Фуэрте» не меньше семи человек поздравили его с приездом дочки. При каждой очередной встрече Джордж ускорял шаг, давая понять, что очень спешит; при этом он делал вид, что охотно бы остановился и обсудил радостное событие, но, к сожалению, время не позволяет. Наконец, запыхавшийся и вспотевший, с ощущением, что его заманили в ловушку, он добрался до бара Рудольфо и, раздвинув занавеску на двери, спросил, даже не переведя дух:

— Можно войти, Рудольфо?

Рудольфо перетирал стаканы за стойкой бара. Увидев Джорджа, он замер и расплылся в улыбке.

— Джордж, дружище!

И, поставив стакан на стойку, шагнул ему навстречу с распростертыми руками. Джордж посмотрел на него с опаской.