На ближних подступах - Николай Васильевич Второв

Пожилой немец с автоматом на плече, в шинели с поднятым воротником и надвинутой на уши пилотке ходил у дома мельника, охранял вход на половину, где квартировали офицеры. Офицеры с вечера уехали на машине в Курово и еще не вернулись. Когда к мельнице подъезжала новая подвода, солдат не спеша подходил к возчику, проверял документ, ощупывал мешки и лениво уходил к дому. У двух старух, приехавших с единственным мешком, документов не оказалось. Солдат покричал на них, но обратно не отослал. В конце концов почти полмешка зерна останется на мельнице: такой данью немцы обложили мельника. И чем больше людей побывает на мельнице, тем больше хлеба для Германии.

Ближе к полудню из кустов на правом берегу к омуту вышел невысокий парнишка в рваной телогрейке и мохнатой шапке-ушанке. Он размотал длинную удочку и стал удить у самой плотины. На первую попавшуюся плотвицу парень поставил жерлицу на рогульке. Немец не обратил на рыболова никакого внимания. Он так же равнодушно взглянул на двух девушек, которые на палке пронесли ушат на половину дома, где жил с семьей мельник. Этих девушек немец видел не раз: они были подругами дочери мельника Кати.

Валя и Женя (это были они) в доме мельника задержались недолго. Они вернули хозяйке квашню и вскоре опять прошли мимо немца. Он даже не взглянул на них, заинтересовавшись пареньком-рыболовом, который снимал с крючка крупную рыбину. Девушки остановились поодаль и тоже посмотрели на рыболова. Они узнали Володю Колядова.

По какому-то случаю два дня немцы пьянствовали в доме мельника. У них были гости. Несколько раз солдаты приходили на хутор, ловили кур. Пьяные крики, песни, звуки патефона неслись над рекой. Опасаясь, что немцы в любую минуту могут нагрянуть в хутор, «смоленские» убрали шест у дома и слегу в овраге: квартира для партизан была закрыта. А они, очевидно, приходили. И вот теперь пришел разведчик Колядов. Он что-то хочет сообщить. Но подойти к нему нельзя.

Валя и Женя поднялись на пригорок, к подводам с зерном. Ни с одним из возчиков разговориться им не удалось. Старики на вопросы или не отвечали вовсе, или буркали что-то невнятное, смотрели на девушек подозрительно и даже враждебно. К счастью, две старухи оказались любопытными. Сидя на мешке, они засыпали девушек градом вопросов: из каких мест, что здесь делают, есть ли родные. Валя и Женя отвечали на вопросы обстоятельно, ласково, все больше и больше втягивая в разговор старух и незаметно наблюдая за разведчиком-рыболовом.

Из дома мельника, потягиваясь, вышел второй немец, без шинели. Огляделся по сторонам, опять скрылся в доме. Через несколько минут он вышел уже одетый, с автоматом, подошел к своему напарнику, видимо, сменив его. Первый немец вместо того, чтобы пойти в дом, зашагал по плотине. Остановился на середине и стал глядеть в воду. Вскоре он начал что-то кричать Колядову и показывать рукой.

Девушки, видевшие и немца, и рыболова, испугались. Продолжая разговор со старухами, они отвечали на вопросы невпопад и думали: «Неужели немец зовет Володю к себе? Неужели заподозрил?»

Но Володя вел себя странно. Он не поднимался на плотину, а, нагнувшись к воде, суетился на берегу, в прогалине между кустов. Немец продолжал что-то выкрикивать. Теперь уже все приехавшие на мельницу обратили внимание на рыболова и немца.

— Крупная, видать, хватила, — сказал старик у ближней повозки и засуетился. Он сделал было несколько шагов к плотине, но, раздумав, вернулся на прежнее место.

— Смотри, как тянет! — крикнул другой возчик с кучерявой, как у цыгана, бородой. Лицо его оживилось и сразу помолодело.

Валя и Женя переглянулись. Настал удобный момент. Не будет подозрительным, если и они заинтересуются рыболовом. Женя подмигнула подруге и с криком: «Рыба поймалась!» — побежала к плотине. Валя осталась со старухами.

Володя Колядов пришел на омут, конечно, не ради рыбной ловли. Он хотел узнать, почему был закрыт путь на явочную квартиру. В пятницу ему не удалось ночью повидаться ни с кем из «смоленских», и он не смог передать им листовки, отпечатанные в партизанской типографии. Теперь, прежде чем идти наблюдать за дорогой у Курова, он хотел выяснить обстановку на мельнице. После некоторого ожидания у омута Володя увидел, что Валя и Женя его заметили.

Значит, они попытаются встретить его в овраге. Однако девушки все не уходили, стояли на бугре и разговаривали с какими-то женщинами. И Володя ждал. Между делом выхватывал плотвиц и окуней, кидал их в небольшое ведерко. Клев был отличный, и уходить не хотелось. И все же, поймав большого окуня, Володя стал сматывать удочку. Ему пришла мысль: девушки ждут, когда уйдет он.

Володя, смотав удочку, направился к жерлице, и вот тогда произошло непредвиденное…

Рогулька на палке трепыхалась, леса стремительно разматывалась и уходила под воду. Щука! Володя выдернул из земли палку, схватился за леску. Почувствовав сильный рывок, поспешно сдал шнур. Резкий рывок-подсечка. Леска, резанув воду, наискось пошла к сваям. Володя с трудом завернул рыбу обратно, стал вываживать. Он не слышал криков немца, не видел, что подбежала Женя. Нечаянный азарт захватил его. Опомнился Володя только тогда, когда щука была на берегу. Крупная, не меньше трех килограммов. С темно-серой спиной, с зеленоватыми боками. Рыба подскакивала на траве, стараясь выкинуть крючок из открытой пасти.

С криками удивления подбежала Женя. За ней с плотины спустился пожилой немец с автоматом на шее. Он взглянул на щуку, потом на Володю, сказал:

— Гут, гут.

Володя схватил щуку, поднял. Немец сунул руку в карман шинели, достал початую пачку сигарет, протянул ее рыболову:

— Тауше, меняй!

Володя инстинктивно отвел щуку в сторону, опустил загоревшиеся гневом глаза, но немец сказал: «Но, но», — и Володя спохватился. Он взял сигареты и протянул немцу рыбу.

Сильным ударом хвоста щука вырвалась из рук немца, извиваясь, покатилась к воде. Немец накинулся на нее, упав на четвереньки. Когда он поднялся, щука была в его руках. Однако из пальцев немца полилась кровь: он жестоко порезался о щучьи жабры. Ругаясь, немец поспешил со щукой на плотину. Володя взглянул на стоявшую рядом Женю, прошептал скороговоркой:

— В лисьей норе, в овраге, справа от тропинки… Листовки…

— Понятно. Там жди Катю. Сейчас, — так же быстро проговорила Женя и, ни секунды не задерживаясь, побежала на плотину. Пробегая мимо немца, который крепко держал в окровавленных руках притихшую щуку, сказала с преувеличенным восторгом:

— Гут, гут!

— Яволь, гут, — отозвался немец