Николай I. Освободитель. Книга 4 - Андрей Николаевич Савинков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Битум пустили на эксперименты с асфальтовым покрытием, а все остальное пока тупо сжигали. Расточительно, но ничего не поделаешь, невозможно разом объять необъятное.
В общем, проблем с рождающимся из ничего нефтекомплексом было столько, что словами этот вал просто не описать.
Обиднее всего при этом было от того — тут я забегаю несколько наперед, — что керосиновые лампы отнюдь не взорвали рынок и не стали мгновенно главным товаром столетия. Да, какие-то продажи пошли, но путь тех же стеариновых свечей, керосинки повторить не смогли. Если я рассчитывал с самого начала продавать тысячи штук, то на практике их стали покупать десятками. Слишком необычный товар.
Учитывая, достаточно значительные вложения в это производство, а также в организацию непрерывной доставки нефти и ее переработки, предприятие вместо больших прибылей тут же стало приносить значительные убытки. Только жалование работникам выходило под десять тысяч рублей ежемесячно, а еще материалы… В общем впадать в отчаяние было вероятно еще рано, благо финансовая подушка худо-бедно наличествовала, но поводов озадачиться при этом было хоть отбавляй…
— Добрый день, Алексей Андреевич, присаживайтесь. Может чаю?
Аракчеев зашел в мой кабинет, поприветствовал, и присел на указанный мною стул. Как всегда, его лицо было абсолютно бесстрастно, и по нему абсолютно нельзя было понять, что этот вельможа думает.
— Спасибо, не откажусь, Николай Павлович, — кивнул тот, чьим именем в моем времени назвали целый период в истории государства. В этом варианте истории подобного не случилось.
— Скажите, Алексей Андреевич, чего вы хотите? — Лицо собеседника наконец проявило какую-то эмоцию — левая бровь удивленно взлетела вверх. — Деньги вам не нужны, царские подарки тоже, от званий вы отказываетесь. Что вам нужно в жизни?
Широко стала известна история, когда Александр подарил фавориту свой портрет в рамке, украшенной бриллиантами, а Аракчеев, вытащил из оправы все драгоценности и вернул в казну. В чем, в чем, а в особом корыстолюбии этого человека обвинить было точно невозможно. Скорее наоборот.
— Хм, — грустно усмехнулся вельможа. — Не думал, что стану первым.
— Первым?
— Первым из чиновников императора Александра, кого регент решит убрать за ненадобностью, — в голосе Аракчеева послышалась неподдельная горечь. — Я, как и большинство посвящённых, ставил на Голицына. Александр Николаевич всегда вас раздражал, вы этого почти и не скрывали. И нате же, такой кунштюк! Голицын остаётся сидеть на своей должности, а меня убирают.
— Вы подумали, что я пригласи вас чтобы дать отставку? — В этот момент внесли чай с пряниками, вареньем и шоколадом, от алкоголя я всегда мог отказаться, а вот от кусочка хорошего шоколада, да с орехами… Подождав пока лакей закончит свою работу и затворит двери кабинета, я продолжил мысль. — Впрочем, вы оказались не далеки от истины. Такой себе министр без портфеля, отвечающий за все и ни за что одновременно, мне действительно не нужен.
— Кхм… Но?
— Но, — я взял чашку с чаем и с удовольствием сделал глоток. Горячий напиток прокатился по пищеводу и свалился в желудок. — Но и терять такого прекрасного профессионала у меня совершенно нет желания. Да, мы с вами не каждый раз сходились во мнениях по различным вопросам, однако я всегда ценил ваш ум, неподкупность и профессионализм.
— Вы мне льстите, — пожал плечами Аракчеев, хоть и было видно, что похвала ему приятна.
— Отнюдь. С другой стороны, это вопрос пятнадцатый. Сейчас я хочу понять, что вами движет. Чего вы хотите добиться, как человек, как чиновник, возможно просто как русский патриот.
Последнее прозвучало несколько высокопарно, однако Аракчеев совсем не смутился такому определению.
— Зачем вам это, Николай Павлович? — Видя, что разговор пошел совсем откровенно, поинтересовался вельможа.
— Видите ли, Алексей Андреевич, — я откинулся на спинку кресла и еще раз оглядел собеседника. Не смотря на откровенно неформальную обстановку Аракчеев сидел прямо будто проглотив железный лом, по его позе вообще нельзя было понять, о чем чиновник сейчас думает. — Чтобы человек хорошо работал, нужно дать ему то, что он хочет. Не сложная сентенция, которую, однако многие объять умом решительно неспособны.
— Хм… — Мой собеседник лишь немного наклонил голову демонстрируя полнейшее внимание, но от комментариев воздержался.
— С обычным рабочим просто — ему нужно плотно поесть и, возможно, иногда выпить. Легко работать с теми, у кого мотивация заключается в банальном золоте. Понятны те, кто хочет славы, признания, горит желанием оставить след в истории. Знаете… Чтобы через сто лет, маленькие детишки на уроках истории учили параграф посвященный деяниям этого вельможи и грезили о чем-то подобном. Таким, думается, был, например, светлейший князь Потемкин-Таврический. А что движет вами, мне не понятно.
— Я, ваше императорское высочество, — Аракчеев был явно удивлен моим спичем, — всю жизнь служил России и императору. Просто не знаю, как может быть по-другому.
— А хотите, я дам разрешения на брак с вашей крепостной? Как ее там… Настасья Шумская? — Аракчеев был давно и безнадежно влюблен в свою крепостную, которая жила у него в поместье практически на правах законной жены. Это не афишировалось, но в принципе все, кому было нужно, об этом факте знали. Естественно официально жениться на крепостной вельможа столь высокого ранга не мог, и это, возможно, было единственным больным местом моего собеседника.
— Общество все равно не примет такого брака, — только по дернувшемуся на мгновение уголку глаза я понял, что сумел пробить толстую шкуру главного сподвижника императора Александра.
— Насрать, — я рубанул рукой воздух. — А кто будет много трепать языком, поедет осваивать бескрайние просторы Чукотки. Там места много, для всех болтунов место найдется. Разве это не достойно уважения — продолжить собственный род? Передать фамилию сыну? А то ведь не порядок — у вашего батюшки трое сыновей было, и никто из вас продолжить род так и не сподобился.
— Вы не боитесь нажить себе недоброжелателей подобными решениями, ваше императорское высочество? — Только по приподнятой вверх брови можно было понять, что Аракчеев немало удивлен такой постановкой вопроса.
— Проблема в том, что без этого все равно не обойдется, так или иначе, — я пожал плечами. — Находясь на вершине властной пирамиды все равно придется наступать кому-то на ноги. А кому-то и на головы. А значит, нужно думать не о том, как всем угодить, а как соблюсти баланс. В конце концов, зачем нужен царь, если он не может принимать подобные решения. Иначе будет, как в той присказке про три бесполезный в России вещи.
— М-м-м? — Аракчеев вопросительно поднял бровь. Очевидно, что пока еще присказка не стала общеизвестной.
— Царь-пушка, которая не стреляет, царь-колокол, который не звонит и царь-царь, который не правит.
— Кха-кха, — от такой крамолы Аракчеев аж подавился чаем. В устах любого другого человека это вполне тянуло на уголовную статью. — Не ожидал, право слово.
— Ладно, — подождав пока собеседник откашляется, я перешел к собственно деловой части встречи, ради которой и попросил Аракчеева прибыть в этот день. — Как я уже говорил, советник по общем вопросам мне на данный момент не нужен, поэтому я предлагаю вам Алексей Андреевич возглавить Министерство путей и средств сообщения.
— Министерство путей и средств сообщения? — Удивление Аракчеева было понятно, такого министерства пока не существовало, был только аналогичного рода департамент в составе МВД. Вернее, два отдельных департамента — почтово-телеграфный и дорожный. Министерство внутренних дел было вообще таким себе многоликим монстром, которое объединяло несовместимые с моей точки зрения направления. Его разделение на отдельные куски было лишь вопросом времени.
— Да, я полагаю в связи с активизацией строительства железных и шоссейных дорог, увеличения количества пароходов и компаний их эксплуатирующих на наших реках, а также распространение телеграфной связи, необходимым выделить все это богатство в отдельное министерство.
— Почему я?
